Рысюхин, вы в четырнадцать не шалили? (СИ) - "Котус"

Мурка, зараза вредная, засмеялась и убежала, а мне пришлось, глядя в большие и нечеловечески круглые глаза, пытаться как-то разъяснить ситуацию, не выдавая лишнего. Вроде бы удалось. Потом я узнал, что этот… этот Саня даже меня перещеголял по скромности: он отказался от гостевых комнат, которые были предложены, и собирался жить в гостинице! Чтобы, цитирую, «не навязываться Государю, который и так уделяет мне столько внимания». Спросил:

— Сильно богатый⁈ Денег девать категорически некуда? — мы при переходе с «клюковки» на джин перешли заодно и на «ты», что ему трудно далось, так что он перешёл на компромиссный вариант: «твоя милость».

— На жизнь хватает! Я с собой пятьсот рублей взял, с запасом, на всё!

Пришлось просветить наивного, хоть и не чукотского, юношу насчёт столичных цен, особенно в «рекомендованных к заселению» гостиницах. Оказалось, что на аудиенцию он ездил в Москву, приехал утром в день приёма, назначенного на вечер, а перед отъездом ночевал на вокзале, точнее, в какой-то недорогой гостинице возле оного, не зная ничего про рекомендации. И теперь находился в ступоре. Пришлось доставать мобилет, благо, мы ещё даже Оршу не проехали, связываться с Канцелярией и спрашивать насчёт свободных гостевых комнат для приглашённого с супругой. В начале дело шло туго, но когда в третий раз представился очередному клерку, похоже, попал на кого-то, кто про меня знал и получил приказ помогать, не иначе. Потому как номер для новобрачных нашёлся за десять минут, правда, много более скромный, чем мой, сродни тому, что я занимал в Зимнем: маленький кабинет-гостиная и крошечная спаленка, но Саня, то есть, Александр Кролевский герба Кролик, был этой норке просто счастлив. А меня вообще вознёс куда-то в стратосферу. Я же заодно договорился об экипаже для груза «запасных частей к автомобилю Его Императорского Высочества» в количестве восьми единиц груза общей массой брутто триста пятьдесят кило, но уже выйдя в коридор, чтобы не смущать юные умы лишней информацией.

Так и ехали, проводя время то в нашем купе, то у соседей, то разбившись по парам, когда «девочкам» требовалось «немножечко пошептаться». Вот и пригодился костюмчик для поезда, не зря тащил: в одном халате, которым хотел ограничится, ни гостей принимать, ни в гости ходить было бы неприемлемо вообще ни с какой точки зрения. И вроде и время в пути прошло быстрее, и кое-что полезное про внутреннюю жизнь университета и его неписанные правила узнал, Василисе может пригодиться. Хотя она, скорее всего, или сама всё выяснила или ввела свои правила, которые её больше устраивают. Не сомневаюсь, что она — сможет, если очень захочет. Саня, узнав о моей родственнице-первокурснице, даже немного переживал насчёт того, что на биофаке никого не знает и не может ни подсказать что-то по-настоящему важное, ни протекцию составить.

Нам на встречу прислали ландо на четыре посадочных места и пароконную гужевую повозку. Узнав, что фургон может увезти до восьмисот килограммов, без зазрений совести загрузил на него кроме «Кроны» со станком и патронами ещё и багаж, как свой, так и «кроличий», пригласив Саню и Соню (вот уж повезло с именами!) в свой экипаж, пообещав заодно и на месте помочь сориентироваться. Те, в свою очередь, всю дорогу благодарили и нас, и богов за такое удачное соседство в поезде, что уберегло их от поездки до Питера и обратно и от непомерных для них расходов в «приличествующей» гостинице. Я же, вспомнив в последний момент, раскрыл «страшную тайну» разницы между «подавать завтрак» и «накрыть завтрак», а также касательно тектонических различий между заказом «чая» и «чайника». Судя по удивлённым лицам, сами бы они точно не догадались, а Мурка даже немного разочарованно протянула:

— Ну вот, взял и испортил людям сюрприз!

Ничего, это не тот опыт, от потери которого можно сильно пострадать, как я думаю.

Ещё перед отъездом от станции приказал ездовым грузового фургона править за нами, отнюдь не уезжая на разгрузку. По приезде первым делом подтвердил распоряжение возчикам «ждать здесь», а то они уже намылились ехать куда-то разгружаться. В приёмной дежурил знакомый по первому приезду виконт Гагарин. В том же мундире, в том же чине, но с недавно полученной первой наградой за выслугу лет. Почему недавно? Так он всё время косился на орденский знак, а порой и непроизвольно его трогал, к тому же орден был «казённый», а представитель ТАКОГО рода, пусть и младшей ветви, не позволит себе находится при дворе не с заказным орденским знаком, за исключением случая, когда тот ещё не изготовлен. Так что поздравил «свежего кавалера» не сомневаясь, что угадаю.

— Благодарю. Правда, за вами не угнаться!

— С другой стороны если смотреть — мне младшие ордена давать уже не положено, так что я их никогда не смогу получить, а вот вам ничто не мешает собрать хоть полную коллекцию.

— И то правда. Только и остаётся, что пытаться взять количеством!

Так вот «накоротке» говорить смогли, поскольку были теперь в более-менее равном статусе: граф, конечно, выше барона, но он пока ещё только «сын графа» и титулуется сиятельством исключительно из вежливости, а я уже действующий барон. И это ещё не касаясь моего старшинства в звании, которое сейчас вроде как не работает, поскольку я в статском, но всё равно подразумевается и учитывается.

Ну, а после поздравлений перешёл к просьбам, которые благодаря знакомству прошли проще, чем могли бы. Пришлось, правда, немного приоткрыть карты:

— В ящиках для Александра Петровича не просто «запасные части для автомобиля», а новое вооружение для РДА, разведывательно-дозорного автомобиля то бишь, на замену старому крепостному ружью. Это длинный ящик. Плюс к нему новая турель, трёх точечные сошки, которые можно при желании и лёгким станком назвать, в большом ящике. Инструкции по сборке, таблицы стрельбы и прочее внутри. И шесть ящиков боеприпасов. С ними надо, во-первых, аккуратно, а во-вторых, без лишних глаз.

— Ага! Его Императорское Высочество как раз сейчас на стрельбище, так что выгружаем подарки здесь и отпускаем возчиков. Я немедленно вызываю уже наш, гвардейский экипаж и отправлю всё прямо к Наследнику.

Так и решили. Но я всё равно дождался, пока «Крону» погрузили и увезли в сопровождении гвардейца в звании корнета. Пока мы с Муркой дошли до наших комнат, кратчайшей дорогой, чтобы не болтаться по дворцу в дорожных костюмах, багаж наш уже довезли и даже частично распаковали. Переоделись в повседневное, при этом Маша в качестве такового выбрала слегка улучшенное мундирное платье, придуманное для осеннего приёма, разумеется, с орденом. Смотрелась в нём отлично, и сама по себе, и рядом со мной тоже. Настолько хорошо, что долгое время колебалась, не сделать ли это платье главным, для бала, но всё же отдала предпочтение платью полностью гражданскому.

А вот дальнейшие планы на сегодняшний день, последний перед балом, оказались неожиданным образом поломаны. Едва мы успели закончить с обедом и собрались на прогулку, как в дверь постучался очередной посыльный, только на сей раз какой-то запылённый.

— Барон Рысюхин, Юрий Викентьевич?

— Да, это я. Что вам угодно?

— Ваш…а милость, — он сделал паузу, выбирая, как ко мне обратиться, по титулу или по чину, и отдал предпочтение первому варианту, поскольку я всё же числился в запасе. Но выслуга при этом шла. Но — по Министерству финансов, к которому относилась пограничная стража, но никак не относился я. Я когда-нибудь свихнусь со всем этим.

— Ваша милость, — повторил он, уже более решительным тоном, — вас желает немедленно видеть Его Императорское Высочество!

— Мне стоит переодеться в «парадку», наверное?

— Нет-нет, там больше подошла бы полевая, но и так хорошо. Александр Петрович сейчас на стрельбище.

Маше одной, думаю, скучать не придётся: когда мы поворачивали на углу коридора я обернулся и увидел, как в нашу дверь стучится посыльный уже женского пола.

Стрельбище оказалось не слишком быстро, вёрст двенадцать. Благо, ехали на автомобиле, хоть и не быстрее двадцати пяти километров в час, и то — на отдельных участках. И к моменту приезда мы с посланным за мной поручиком были одинаково пыльными: открытый автомобиль с кузовом типа «карета без оглоблей» этому сильно способствует. Потом, кое как выбив из себя и друг из друга пыль, мы ещё минут десять шли пешком.