Рысюхин, тринадцатый тост был лишним! (СИ) - "Котус"

В пользу Щучьей говорили доступные по всей длине берега, в отличие от обрыва вдоль большей части Умбры, заболоченная пойма и то, что зеркальные щуки куда-то же идут на нерест, пусть некоторые начинают нереститься ещё в более-менее освоенных нами местах. Ну, и полная неизвестность того, что же там, севернее.

Ещё немного изнаночной географии, если не утомил. Тот лес, который увидели километрах в двух-трёх южнее портала, оказался обманкой. Это был не лес в полном смысле, а узенькая его полоска. Берег Умбры в том месте снижался до высоты не больше пяти метров, и от него к западу, в направлении Щучьей, шёл длинный и узкий каменистый бугор, шириной метров десять-пятнадцать в самой широкой части и длиной километра два. Высота бугра не превышала полутра метров, состоял он из валунов, гальки и тонкого слоя почвы. Вот вдоль него и росло то, что при первом осмотре выглядело как лес, шириной от силы метров тридцать. Состояли эти заросли из «мусорных» на первый взгляд кустов, и деревьев, почти неотличимых от обычной сосны, разве что кора была более тонкой, и иголки были соединены не попарно, а по три вместе. Причём большинство этих сосен, что росли на самом бугре или вплотную к нему, годились разве что на дрова: кривые, тонкие… Собственно, на дрова их и заготавливали, а ещё на материал для кенгуранчиковых загонов.

Никакой интересной живности в этой лесополосе также обнаружено не было, к разочарованию любителей охоты. Только мелкие грызуны и ящерицы, никакого интереса в хозяйственном отношении не представлявшие.

В самом бугре тоже ничего интересного не нашли, или пока не нашли. Вдохновлённые тем, что среди торчащих из грунта каменных обломков есть известняк, охотники за самоцветами ковыряли его дня три, но ничего не выкопали и утратили интерес. Время от времени у меня возникает мысль натравить на бугор геологов, чтобы проверили, что это такое, откуда взялось и не содержит ли чего-нибудь полезного, но всё как-то не до того. В общем, до нормального леса было вёрст десять минимум, по прямой если смотреть, до месторождения строительного камня, обнаруженного на слиянии Умбры и Щучьей — порядка пятнадцати. Есть намёки на возможность устроить каменоломню на Самоцветной, выше по течению, но оттуда возить ещё дальше, да и особой нужды в этом материале не видно, с бетоном работать проще. Но как-то вообще иногда начинает казаться, что место портала на изнанке неудачно выпало. Правда, я в таких случаях тут же мысленно даю себе подзатыльник и говорю: «Не зажрался ли ты, Юрочка? Портал прямо посреди ягодника, прямо вот бери и используй! И река рядом, с обилием рыбы, и животные съедобные и не агрессивные! Какая тебе ещё „удача“ нужна, свинтус ты⁈»

Пока оставалось время для приёма, сидел в мастерской и при помощи деда экспериментировал с бронёй для своей военной техники. Задача была повысить прочность не увеличивая толщину, а если удастся, то и уменьшить расход алюминия. Вот дед и предложил поработать со сплавами, с применением меди, магния и прочих. Поначалу меня это сильно удивило, так скажем.

«Дед! Ты это серьёзно⁈ Предлагаешь для экономии на алюминии заменить часть его на медь, которая раза в полтора, если не два дороже? Или, тем более, на магний⁈ Его вообще фотографы для вспышек используют граммами, покупают порошок банками по двести грамм и то от цены морщатся!»

«Совершенно серьёзно. Если сплав будет прочнее — его можно сильнее вспенить или сделать слой тоньше. И то, и другое — снижение массы металла, значит, экономия. Мы и так какое-то подобие дюраля делаем, так давай доведём идею до конца!»

В таком разрезе идея смотрелась логично. Так что съездил в Минск, закупился образцами металлов. Частью в магазине, продававшем материалы для занятий по химии в различных учебных заведениях, магний купил в магазине фото принадлежностей, и так далее. Для начала довели до ума, по выражению деда, базовый сплав.

«Я, конечно, не металлург, да и таблицу алюминиевых сплавов из одноимённого ГОСТа не помню, хоть документ и не раз смотрел, но меня тогда больше интересовали физические свойства и сортамент, а из химических только коррозионная стойкость. Сейчас, если с памятью поработать, можно кое-что восстановить, но смысла мало. Там больше дюжины компонентов нормируется, основные, вспомогательные, примеси… Основные я более-менее помню, что-то восстановим в голове, что-то в ходе экспериментов выясним».

«Базовый сплав» дед ещё обзывал «пародия на Д1», и его мы довольно быстро довели до рецептуры сплава Д16, как её помнил дед. По его словам, это был самый ходовой сорт дюралюминия в его мире, так сказать, «дюраль по умолчанию». Он на самом деле оказался несколько прочнее старого, но не настолько, чтобы можно было уменьшать толщину пакета, и не сказать, чтобы сильно дороже. Дальше мы воспроизвели сплав с цинком и медью — «что-то близкое к В95». По описанию деда, он использовался в авиационной и ракетной технике в качестве основного конструктивного материала, для корпусных деталей и каркасов. Потом мой сосед по голове стал развлекаться с магнием, выдав сразу три сплава, которые сам же назвал «АМг» с цифрами один, три и шесть. Первые два — для деталей, получаемых гибкой и штамповкой, вполне пластичные и прочные. Третий, который «шестой» — уже гнуть не слишком получалось. Это, по словам деда, основной материал обшивки самолётов, включая сверхзвуковые.

«Вообще, внучок, есть простое эмпирическое правило: каждый процент магния в сплаве добавляет тридцать мегапаскалей к пределу прочности и двадцать — к пределу текучести. У вас, конечно, такой единицы измерения нет, точнее, называется иначе и величина чуть другая, но для понимания это не важно. Важно, что у алюминия технической чистоты в твёрдотянутом состоянии предел прочности при растяжении всего-то сто пятьдесят, плюс-минус. У химически чистого и отожжённого вообще от сорока до пятидесяти. А за счёт легирующих добавок эти сто пятьдесят можно довести до шестисот».

«Неплохо так — в четыре раза повысить прочность!»

«А это значит — можно в четыре раза уменьшить массу при той же защите. Но поскольку мы стартовали от состава с пределом прочности где-то двести сорок, то от силы вдвое массу сэкономить сможем».

«А если магния дать процентов пятнадцать? Дорого, правда, получится…»

«Тут другой момент: при содержании его больше пяти процентов начинает сильно ухудшаться коррозионная стойкость, особенно в напряжённом состоянии. Здесь может помочь небольшая добавка меди, что удивительно, поскольку если добавлять к алюминию только медь, то ситуация ровно та же: чем больше добавки, тем хуже химическая стойкость. И пусть для нас это не критично, сплав будет спрятан между двумя листами металла, плюс есть технология оксидирования, но есть оптимальное содержание присадок в сплаве, когда их увеличение даёт мизерный прирост характеристик, а то и вовсе ухудшает их. Конечно, есть очень интересные сплавы на основе магния, там уже алюминий идёт, как присадка, и некоторые из них обладают просто феноменальными прочностными характеристиками. Но у нас нет нужных компонентов, я не знаю точного состава, а тем более — технологии получения. Ну, и дорого в наших условиях будет жутко, даже если узнаю, как тут у вас титан называется и где его взять».

В общем, мы с дедом дня три экспериментировали, и с никелем, и с хромом, и с марганцем. И дед много интересного рассказывал, пусть порой это проходило по разряду «охотничьи байки», и ещё многое мы с ним в процессе выяснили, но не хочется писать монографию по металловедению. И, да — удалось уменьшить толщину нашей слойки вдвое, при этом прочность даже увеличилась. Вес, правда, упал не вдвое, а раза в полтора, за счёт более толстой внешней стальной пластины. По поводу пластины дед тоже историю рассказал, про два подхода, немецкий и русский, который в его терминологии именовался советским. Немцы в первой половине их двадцатого века при разработке брони для наземной техники делали упор на твёрдость стали, русские — на твёрдость и вязкость. У немцев основные присадки, по уменьшению их доли в сплаве, были хром-марганец-никель, у наших — никель-хром-марганец. Плюс разное содержание углерода и кремния. И, по словам деда, даже спустя семьдесят-восемьдесят лет споры о том, какой подход правильнее не утихали. От твёрдой брони снаряды отскакивают очень эффектно, оставляя после себя только белёсый отпечаток, на вязкой — оставляют страшно выглядящие шрамы. Но в первом случае порождают кучу мелких трещин, и при повторном попадании броня начинает крошиться, во втором — толщина уменьшается, пусть и не так сильно, как кажется: большая часть глубины «шрама» превращается в выпуклость на обратной стороне. Плюс эта «канава» неплохо «ловит» и нормализует снаряды. Зато от твёрдой при попадании с внутренней стороны отслаивается масса вторичных осколков, что поражают экипаж не хуже картечи. Я в итоге спросил у деда: