Красно-коричневый - Проханов Александр Андреевич

Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 196

Он услышал новые, влетевшие в коридор звуки и обгоняющее эти звуки, как летучий ветер, волнение, которое развернуло собравшихся в сторону стеклянной входной двери, выстроило навытяжку вдоль стен. Вслед за этим незримым волнением, превращаясь в цвет, шум открывшейся двери, в торопливый бег адъютантов, в тяжелую поступь телохранителей с короткоствольными автоматами, вышли два человека, которые и были причиной волнения.

Первым шел широкоплечий, кривоногий министр обороны, узнаваемый по долгоносому, с крупным подбородком лицу, на котором среди желваков, ожогов и шрамов круглились настороженные птичьи глаза. Министр, ни на кого не глядя, улыбался, словно торопился в свой кабинет, чтобы осуществить там веселый, ведомый ему одному замысел. Пока он проходил, энергично переставляя свои кавалерийские ноги, Хлопьянов, как и все остальные, стоял навытяжку, испытывая к министру острую неприязнь в соединении с устойчивой для военного готовностью подчиняться.

За министром обороны торопливо, втыкая носки ботинок в мягкий ковер, шел второй министр – внутренних дел. Подслеповатые рыбьи глаза, вялый опущенный рот, сросшийся с верхней губой пористый влажный нос делали его похожим на налима, которого выловили на илистом дне, завернули в неудобный генеральский мундир, заставили двигаться по ковру среди электрического света. И к нему Хлопьянов испытал неприязнь, но уже безо всякой готовности подчиняться, и гадливое чувство, как к земноводному.

Министр обороны обернулся на ходу к своему спутнику и, продолжая, начатый в лифте разговор, произнес, усмехаясь:

– Тульская 106-я уже на подходе, а нарофоминский 119-й топчется! Вот так, б…, всегда!.. Оба в сопровождении охраны и адъютантов вошли не в приемную, а в соседнюю дубовую дверь, за которой на мгновение возникли освещенный дубовый стол, чей-то бронзовый бюст и огромный рыже-коричневый глобус. Министры скрылись. Оставшиеся в коридоре облегченно обмякли, опустили плечи, сгибали и разгибали локти, продолжали негромкие разговоры.

Хлопьянов издали следил за Каретным. Тот по-прежнему говорил с генералами. Хлопьянов двинулся к офицерам, еще не зная, как остановится подле них и что скажет.

Но в коридор из стеклянного холла вновь влетел незримый, тревожащий ветер. Расставил всех у стен, оборвал все разговоры. В коридор, окруженные плотной охраной, рациями, автоматами, оттопыренными пиджаками, вошли президент, премьер-министр и столичный мэр. Хлопьянов узнал их мгновенно. Ощутил удушье, словно впрыснули ядовитый, обжигающий газ. Электрические люстры, блестящие зеркала, золоченые рамы были украшением газовой камеры. Легкие раздулись от боли, безнадежно искали воздух, сгорали от летучего яда.

Так чувствовал он появление этих троих, учинивших недавнюю бойню в «Останкине».

Президент шел первым. Высокий, с прямой спиной, ходульно переставляя длинные ноги, седоголовый и невидящий. Казалось, он ослеп. Его вела охрана, указывая, куда ставить негнущиеся, в начищенных башмаках ноги, куда поворачивать худое, обтянутое черным пиджаком плечо. Лицо его, обычно красно-лиловое, одутловатое, сейчас было белым, бескровным, источавшим какое-то голубоватое химическое свечение. Хлопьянов вдруг узнал этот мертвенный свет, тот же, каким недавно светилась башня. В нее летели белые и красные трассеры, у подножья падали разорванные пулеметами люди. Башня питалась энергией бойни, переводила ее в потустороннее свечение. Тем же ядовитым светом был наполнен президент. Казалось, под кожей у него были не кости и мышцы, а люминесцентные трубки и колбы. Если ему выстрелить в голову, то раздастся звук разбиваемой реторты, из которой вырвется вспышка ядовитого света.

Хлопьянов пережил это в доли секунды, и одна из этих долей была связана с сожалением по оставленному у дежурного пистолету, в обойме которого еще оставалось два патрона.

За президентом, толстый, с выпуклым животом, на маленьких быстрых ногах, шел премьер, похожий телом на тучного раскормленного пингвина, а лицом на бровастого сердитого сыча, которого разбудили и вытащили из чащи на свет. Теперь ему – беспомощно щелкать клювом, опускать и поднимать желтые кожаные веки.

Третьим, маленький, напряженный, похожий на гуттаперчевый мяч, шел мэр. Его круглая лысина лоснилась скользким потом. Мускулистое серое лицо было натерто желтоватым стеариновым жиром, словно в нем шел болезненный обмен веществ и неусвоенное вещество проступало сквозь поры липкими сальными капельками.

Они скрылись в кабинете, и Хлопьянов снова на секунду увидел широкий стол под горящей хрустальной люстрой, бронзовый бюст и желто-коричневый глобус, нелепо оказавшийся в центре московских преступлений и бед.

– Я знаю, вы мне звонили, – офицер «Альфы» стоял рядом. – Я разговаривал с командиром, – офицер едва заметно повел глазами в сторону своего товарища. – Можете передать своим, мы не пойдем на штурм. Наших бойцов готовили уничтожать террористов, а не депутатский корпус страны. Нам отдадут приказ, мы начнем выдвигаться в район Дома Советов. Пусть Руцкой не открывает стрельбу. Пусть вышлет на переговоры своего человека, хотя бы и вас. Мы обеспечим бескровное развитие событий.

С момента, когда дубовая дверь закрылась за президентом, прошло не больше минуты. Военные нетерпеливо смотрели ему вслед, негромко переговаривались. Каретный в глубине коридора был едва виден. Хлопьянов, стараясь выглядеть равнодушным, произнес:

– Передам Руцкому. Для вас специнформация. В районе Дома Советов, на крышах домов, посажены правительственные снайперы. Их задача – при подходе частей открыть огонь по колоннам, добиться потерь и тем самым побудить войска наступать. Одно из снайперских гнезд – угловой дом на набережной, слуховое окно под антенной, первое с угла. Остерегайтесь снайперов.

Офицер лениво отвернулся, отошел. Никто не заметил их полуминутной встречи. Не услышал полушепотом произнесенных фраз.

– А я тебя потерял! – Каретный сжал Хлопьянову локоть, увлекая его по коридору. – В Москве введено военное положение. Вырабатывается решение на штурм. Вопрос в том, штурмовать ночью или под утро… С тобой хотят говорить!..

Хлопьянов увидел Хозяина, его адреналиновые хохочущие глаза, с малиновыми прожилками нос, маленький стиснутый рот, словно в губах таяла карамелька. Он был в дорогом костюме, в жилетке, в шелковом, небрежно повязанном галстуке, словно явился на праздник. То, что для Хлопьянова было несчастьем, ожиданием новых трагедий и бед, для Хозяина было праздником.

– Вот что я вам скажу! – Хозяин не протянул Хлопьянову руку, но всем своим видом показывал, как ему рад, с каким нетерпением его поджидает. – Гайдар мешок денег достал, передал старику Волкогонову. Тот махнул в Кантимировку, отобрал четыре экипажа танкистов. Те в наволочках деньги домой отнесли и готовят машины к потехе. «Союз Афганцев» своих людей выделил, посадим их в бэтээры, все в гражданском. Они начнут. Это и будет проявлением народного негодования. А в целом, поздравляю с «Останкином». Теперь все видят, что в Доме Советов собрались погромщики и убийцы. Штурм гнезда абсолютно оправдан!

Он засмеялся, показывая плотные желтоватые зубы сильного грызуна, и Хлопьянов вспомнил, как уродливо заголились ноги убитой женщины как и мальчик с белокурыми волосами все пытался ее поднять.

– Теперь о главном. Штурм начнется утром, в пять или в шесть часов, по классической схеме. Огневой налет. Обработка пулеметами. Танки. Пойдет «Альфа», следом десант и ОМОН. По-видимому, большинство обитателей Дома Советов, депутаты и вожди мятежа, будут убиты на месте. В этой связи вам надлежит выполнить основное задание. То, на которое мы вас нацеливали!

Мимо в сумерках бежала толпа, шаркала по асфальту, теряла обувь, головные уборы, сумки. Четверо парней несли на руках раненого, из которого свисала живая сочная лента. Старик упал на колени, как на коврик мечети, и харкал кровью. Летели сквозь деревья, обрубая сучья, разящие очереди, пропадали на огненно-синей башне.

– Вам надлежит до начала штурма побывать у Руцкого и взять у него чемоданчик. Я вам говорил, в этом кейсе сверхсекретные документы. Экономические договоры, заверенные высшими лицами государства. Пленки с записью разговоров семьи президента. Счета в иностранных банках, на которых лежат деньги отцов отечества. Этот материал сильнее танковой дивизии и воздушной армии. Этот чемоданчик должен попасть к нам в руки. Он будет служить инструментом политики в следующий политический период.

Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 196