В субботу, когда была гроза - Глазер Мартине

– Здравствуй, Кассандра. Тебя подвезти?

– Да, было бы здорово, – проговорила она нерешительно.

Он переложил свой тяжелый портфель на заднее сиденье, и она села в машину.

– Как выходные?

– Нормально.

– Ты придумала отличную тему. Уже что-то пишешь?

– Нет, еще нет.

Фейнстра вел машину очень спокойно. Касси заметила, что он ни разу не превысил скорость. Около спидометра на приборной доске она увидела его фотографию с женой и тремя детьми. Два мальчика были копией отца. Очки точь-в-точь как у него, да и подстригались они все, видимо, у одного и того же парикмахера. У его жены щеки горели румянцем, а на лице не было ни капли косметики. Касси подумала, что женщина выглядит старомодно, но очень мило. Прямо как какая-нибудь из тех мамочек из книжки, которые готовят пудинг и вяжут носочки. Наверняка она носит платья в цветочек и не имеет вредных привычек.

За окном проплывали луга и поля.

– Можно открыть окно? – спросила она.

– Да, конечно… – он нажал кнопку на двери и немного опустил стекло с ее стороны. – Так пойдет?

– Да, спасибо.

О боже. Ехать еще целых двадцать минут. О чем можно разговаривать с учителем? Как хорошая девочка сделала домашнюю работу? Черт.

Фейнстра тоже молчал, казалось, он был полностью сосредоточен на дороге. Касси посмотрела на его руки, сжимавшие руль. «Добрые руки, – подумала она. – Интересно, какой он отец? Может, что-то типа Хуго, только… надежнее, что ли? Нет, неподходящее слово». Ей не хотелось так думать о Хуго. «Уделяет семье больше времени и внимания», – заключила она. И вдруг подумала: «Я же могу все ему рассказать. Все равно через пару дней полиция придет в школу и будет задавать вопросы».

– Недавно… – начала она. – Вы помните, когда я сказала, что моя бабушка…

Она вдруг замолчала.

– Да?

– Тогда правда кое-что случилось. Кое-что другое.

– Да?

– Эдвин, Флорис, Тим и еще один мальчик, он не из нашей школы… Они надо мной издевались. Вернее, напали, пытались сорвать с меня одежду.

Итак, она сказала. Сделала глубокий вдох.

– И я сходила в полицию, написала заявление.

Фейнстра застыл. Руки, голова, плечи – он словно окаменел. Лицо его налилось кровью, на шее вздулись вены.

– Вот ублюдки, – еле слышно, но очень отчетливо проговорил он. И затем еще раз: – Ублюдки!

Касси не верила своим ушам. Раскрыв рот, она посмотрела на учителя.

Он откашлялся, слегка ослабил галстук и сказал:

– Прошу прощения, вырвалось.

Чтобы Фейнстра произнес грубое слово, да еще дважды! Ей никто не поверит.

– А сейчас? Как ты сейчас?

Она пожала плечами:

– Терпимо. Мне все это до сих пор часто снится. И иногда бывают приступы страха. По любому поводу.

Ей на секунду показалось, что Фейнстра сейчас опять начнет ругаться, но он лишь стиснул зубы и сказал:

– Могу себе представить.

И после небольшой паузы:

– Когда ты заявила в полицию?

– В субботу.

– Значит, скоро они захотят пообщаться с этими молодыми людьми.

Касси взглянула на спидометр: Фейнстра вдруг сильно разогнался. А как он странно выглядел! Таким она его еще никогда не видела.

– Вы же ничего не расскажете в школе?

– Если я промолчу, то буду плохим учителем.

– Но ведь Эдвина отстранили от занятий…

– За другие дела.

Он взглянул на Касси.

– Нет, если ты действительно не хочешь, чтобы я об этом рассказывал, я не буду. Но надеюсь, ты разрешишь мне побеседовать с ними. Чтобы достучаться до них. Чтобы они поняли, что натворили и насколько это все серьезно.

Нахмурившись, он прибавил скорость и обогнал грузовик.

– Но самое главное, я не хочу, чтобы они как-то пытались допекать тебя – словами, взглядами, неважно. Школа должна быть безопасным местом. Всегда, и уж точно сейчас.

Сразу после моста они встали в пробку, которая всегда собиралась в понедельник утром. Фейнстра молчал, Касси тоже. Она рассматривала людей в соседних машинах. Кто-то читал газету или говорил по телефону. Кто-то доедал свой завтрак – яблоко или бутерброд. Несколько человек ковыряли в носу, как будто жестяные домики, в которых они сидели, делали их невидимыми. Один мужчина, скорее, молодой парень, подмигнул ей. Она покраснела и отвернулась.

– Так что? – спросил Фейнстра, когда они заехали на парковку. – Что ты решила?

– Да, давайте так, – ответила Касси и кивнула.

Она представила эту картину: три урода с опущенными головами сидят на скамейке, а Фейнстра произносит свою пламенную речь и отчитывает их. Красота! Пускай еще расскажет им, что она написала заявление в полицию. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, она, наконец, смогла зайти в школу.

В принципе, в школе все было нормально. Дни шли своим чередом, все было как прежде, только Фейнстра иногда взволнованно поглядывал в ее сторону. В понедельник они с Манон, ее новой подружкой, сходили на перемене в магазин примерить одежду, а во вторник Герт, математический гений, который, как считала Манон, положил глаз на Касси, так здорово помог ей с алгеброй, что она сразу все поняла. В среду утром состоялось внеочередное собрание редколлегии школьной газеты, и оказалось, что тема, предложенная Касси, пришлась ученикам по душе: в редакцию принесли уже шесть готовых эссе и еще двенадцать человек прислали тезисы.

Кобу она просто выкинула из головы. «И что я на ней зациклилась?» – спрашивала она себя по крайней мере десять раз на дню. Касси списала все на грозу и прочие события: просто она была сама не своя. «Теперь все прошло, – решила она. – Не хочу больше ее видеть, эту сумасшедшую тетку. Чем меньше взрослых в моей жизни, тем лучше».

Однако в среду днем, как раз когда она собиралась ехать в магазин, «сумасшедшая тетка» снова ей позвонила:

– Здравствуй, милая, как у тебя дела?

– Отлично.

«И никакая я тебе не милая».

– Это хорошо.

Повисла пауза.

– У меня… закончились спички. И у Стру в магазине случайно нет скипидара?

– Нет.

– Жаль. Но шампунь же есть, да?

– Да.

– Тебя не сильно затруднит привезти мне упаковку спичек и шампунь?

– Какой шампунь?

– Да неважно. Просто самый дешевый.

– Ладно.

– И еще, Касси…

Опять долгая пауза.

– Может, у тебя будет время немного задержаться у меня? Если хочешь, можем вместе поужинать. Я бы хотела тебе кое-что рассказать.

По телефону с Кобой говорили две Касси. У одной внутри кипела злость. Другая же очень скучала по большому дивану, по покою и синеве, по мягким рукам Кобы, и ей становилось невыносимо больно.

– Алло? Ты здесь?

– Да, здесь.

– Хорошо. Послушай, Касси, я понимаю, что ты на меня злишься. В воскресенье… все это было неприятным недоразумением. Тебе, наверное, было обидно.

О, это она, значит, заметила. А извиниться… не приходит в голову? Ох уж эти взрослые.

Касси раздраженно выдохнула.

– Дай мне шанс все тебе объяснить. Чтобы все исправить.

– А зачем вам это? – язвительно спросила Касси. – Боитесь, что я перестану доставлять вам продукты из магазина?

Она услышала, как Коба вздохнула.

– Магазин, это было… Неважно, я как-нибудь тебе все объясню. Я… Пожалуйста, Касси, давай не по телефону, я с ним не очень-то в ладах. Прошу тебя, приезжай ко мне в среду.

– А приезжайте вы ко мне! – рассердилась Касси. – Вы вроде не инвалид, так? И не под арестом сидите? Или, может, все-таки под арестом?

Снова повисла тишина.

– Ты правда этого хочешь? – осторожно спросила Коба. – Если да, то… – она тяжело вздохнула, – тогда я приду. Но то, что я хочу тебе рассказать… я хочу, чтобы об этом знала только ты. Ни твоя мама, ни кто-либо еще.

– А что не так с моей мамой? Да вы ее даже не знаете!

– Перестань, Касси… Твоя мама – прекрасный человек. Но я слишком долго жила в одиночестве, уже много лет ни с кем не общалась. Только с врачом один-единственный раз, иногда с ветеринаром…