Лучшие люди города - Кожевина Катерина

– А откуда вы… Что вообще это было?

– Ты ведь сомневалась, что я настоящий. Теперь вот убедилась. И в себе теперь не сомневайся. Ты на своем месте.

Лена вышла во двор на негнущихся ногах. Ванёк явно нервничал, дожидаясь ее.

– Ну, ты, Ваня, сам все видел через окно. Всё в порядке с твоей женщиной. Пока. А дальше может всякое случиться. – Он открыл калитку и пропустил их вперед. – С людьми со своими я поговорю. На телефоне будем. – Вартам улыбнулся, поднял на прощание руку вверх.

Коля завел мотор. Когда отъехали от дома минимум на километр, Лена выматерилась.

– Это что вообще было, Вань? Откуда он мог узнать, что у меня отец умер?

Ванёк пожал плечами.

– Да не бери в голову. Просто совпадение.

Они кое-что пересказали Коле. В их описаниях все эти пиявки, травы и шкуры казались просто бутафорией.

– Ну, вы так не веселитесь. Я в это во все верю. У нас тут много непонятного на Сахалине творится.

– Ага, – Ванёк подхватил тему, – к нам даже «Битва экстрасенсов» приезжала. У нас тут в деревне одной три мужика за неделю умерли.

– И что, непонятно отчего?

– Да кто тут разбираться будет. Похоронили их, и всё. А экстрасенсы, когда снимали, говорят, у вас тут аномальная зона. Это они не сами умерли, это их души инопланетяне высосали, а тела оставили за ненадобностью.

– Ого.

– Ну, потом, когда экстрасенсы к себе в Москву с камерами улетели, что выяснилось. У них там бабка одна была, самогонщица. Все к ней на опохмел ходили. Короче, пришел к ней дед. А у него коронки железные. Она ему чего-то в стакан плеснула, он отхлебнул. У него все коронки-то и перекорежило. Он понял, что она его какой-то щелочью напоила или кислотой, хрен разбери, что там было. Но не специально, а по дури, бутылки перепутала. Он помирать собрался, но на всякий случай 3 литра молока выпил. Короче, повезло деду, выжил. А тем троим не повезло.

– А бабку-то в полицию сдали?

– Да нет, конечно. Она ж там ценный член.

Глава 22

С неба посыпались мелкие капли. Дворники тщательно размазывали их по лобовому стеклу, оставляя дуги зеленоватой грязи. За окном промелькнула синяя гнутая табличка – «река Замысловатая». Прошло еще двадцать минут, и Колин джип пересек громыхающий мост через реку Порочную.

– Отличные топонимы. Люди с юмором подошли, – Лена решила поболтать – боялась провалиться в сон и не выкарабкаться.

– Да, названия у нас тут – черт ногу сломит. Где-то еще японские остались, где-то уэльменские, где-то вообще китайские. Или вот эта, река Порочная. Откуда взялась? – Коля постоянно нажимал на рычаг омывателя, отчего в салон просочился запах яблочной настойки.

– Может, в этой реке студентки совратили старого географа? – Ванёк жевал подтаявший банан, разглядывая что-то в телефоне.

– Ну, это-то ладно. У меня вот дед родился в селе под Южным. Так оно называлось вообще 17-й километр. Ну, лучше бы какая-нибудь Березовка или Сосновка, которых тысячи. Так нет. Просто цифра. Вот с девушкой знакомишься и рассказываешь ей – знаешь, Таня, моя родина – 17-й километр.

– Ну, Николай II вообще на станции Дно от престола отрекся. – Лена вспомнила роковую сцену, когда Корольков в царских эполетах схлопотал по щам. Сейчас она казалась ей смешной. – Так, ребят, а скажите мне, какой у нас план?

– Сначала в Рябиновку, к женсовету, всё быстро порешаем. Потом в Большие Уклы. Там, скорее всего, заночуем. Нам обещали ключи от пустого дома дать. И утром еще в Лесное заедем. Коль, нам километров 5 еще?

– Ага. Почти приехали.

Новый поселок походил на Диснейленд в какой-то сахалинской версии. На въезде путников встречала не скучная металлическая табличка, а толстое бревно, разрисованное под богатыря. Вдоль него было выведено – «Рябиновка». И дома, и заборы покрашены в яркие, иногда даже кислотные цвета: розовый, лимонный, бирюзовый. К палисадникам примкнули скульптурные композиции из шин, пластиковых бутылок и тазов. Тут вам и классические лебеди, и жирафы, и мухоморы. Особенно Лену впечатлила рощица из пальм. Стволы с инженерной точностью смастерили из коричневых полторашек, а из зеленых нарезали и скрутили пупырчатые листья. К одной пальме за уши приколотили обмякшую плюшевую обезьянку.

На улице лаяли собаки, блеяли козы, кричали дети. В отличие от других мест на острове, тут кипела жизнь.

Коля притормозил возле одноэтажного здания местной администрации. Подоконники были плотно заставлены фиалками и орхидеями. На пороге в дверном проеме показалась крепкая пожилая женщина в тугой юбке и туфлях на широком каблуке. Увидев Лену и Ванька, она всплеснула руками:

– И чего вы заранее не позвонили-то? У нас еще собрание не закончилось, придется вам подождать.

– Извините. – Лена неодобрительно посмотрела на Ивана.

– Ладно-ладно. Заходите внутрь, не стойте на холоде. Мы закончим скоро.

В просторной комнате расположились несколько женщин. Они о чем-то оживленно спорили, даже не заметив гостей, присевших у входа:

– А я тебе говорю, Петровна, что нельзя это. Если сейчас в нашем магазине разрешить спиртным торговать, то все насмарку пойдет, все тридцать лет возлияния. – Кудрявая брюнетка воинственно хлопнула кулаком по круглому столу, ей не хватало разве что кольчуги и шлема. – Воздержания то есть.

– Так Новый год же скоро, Раиса. На Новый год всегда можно было по чуть-чуть. – Дама в красной куртке примиряюще погладила ее по плечу.

– Ну, пускай и езжають в район, у кого свербит. А у нас тут нечего заразу разводить. – Раиса стряхнула руку и скакнула на стуле в противоположную сторону от соседки.

– Так в том и дело, что до района дошкандыбать надо. Потом обратно. А цены-то на билеты подняли. Билет-то в район теперь дороже бутылки стоит. – Высокая старушка вскинула вверх трость, как боевой меч.

– Так, ладно, девочки. Мое решение такое. – Хозяйка администрации встала со своего места. – В район теперь не наездишься. Дадим добро торговать на две недели. Кошельки, семейные бюджеты надо беречь. А потом порядок возвернем, после праздников. Всё, закончим на сегодня.

Раиса со свистом втянула воздух, всем своим видом демонстрируя праведное негодование, но спорить не стала. Рыцари круглого стола потянулись на выход.

– Извините, мы даже не познакомились. Людмила Борисовна, глава Рябиновки. – Она протянула руку Лене, а на Ванька кивнула, не глядя. – Его-то я хорошо помню.

– Лена. Я от нового завода.

– Вот и у вас, вижу, самая тяжелая работа достается женщинам. По району мотаться. А начальник в теплом кресле сидит?

– Начальник в Москве.

– Я и говорю. – Она завернулась в сиреневую шаль, вязанную крючком, и закинула ногу на ногу.

Они быстро обсудили условия работы, зарплаты, отдельно обговорили, что жителей Рябиновки будут забирать на автобусе и возвращать в назначенное время.

– А вот это хорошо. Мы им, конечно, доверяем, мужикам-то нашим. Но, как говорится, где тонко, там и рвется. Зачем же их в искушение вводить. – Людмиле Борисовне этот пункт показался самым важным.

– Что вы имеете в виду?

– У нас же в поселке все непьющие. Тридцать лет уже. И гнать, и даже торговать алкоголем запрещено.

– Это прямо официально запрещено? По суду?

– Ну почему же официально? Я за лицензии на торговлю не решаю. Это у нас на сходе еще при Горбачеве жители проголосовали, что хватит нам от водки дохнуть, надо меры принимать. И суд у нас народный.

– Удивительное дело, как же вы так держитесь, когда вокруг все спиваются?

– Сначала тяжело было. На девках наших никто из соседей жениться не хотел. Говорили, какая же свадьба без водки. Но теперь привыкли. Да мы и сами хорошо живем.

Ванёк закивал:

– У нас Рябиновка в районе на первых позициях. Тут и люди до старости доживают, и уезжают мало. Поэтому я сразу понял, что сюда ехать надо, работников собирать.

– Я вот тоже думаю, хорошо, что вы приехали. Хоть у мужиков работа нормальная появится. А то у нас-то в основном бабы при деле. Кто – в школе, кто – в библиотеке, кто – на почте. Мужикам такая работа не нравится. Был леспромхоз, они там работали. Но десять лет назад развалился. А теперь так – по грибы ходят, на охоту, за хозяйством следят. Но всем женщины заправляют, и деньги у нас водятся. Мы бы и рады дома сидеть, но семью-то надо кормить. Вот такой вот вынужденный феминизьм.