Искусство почти ничего не делать - Грозданович Дени

К сожалению, вчера ему достался соперник противоположного типа игры, солидный и прагматичный Давид Налбандян, которого называют лучшим игроком, начинающим соревнование, и, несмотря на эффектные выпады нашего слегка романтичного героя (и к тому же очень красивого парня), то, что я называю «неумолимостью статистики», в конце концов только сыграло на руку этому молотильщику, обосновавшемуся (севшему в засаду, я бы сказал) у задней линии и решившему хладнокровно изрешетить этого гибкого зверька подачи, необдуманно и почти нахально дразнившего его у сетки. Однако этот относительно напряженный матч (7/5, 6/4, 6/4) позволил мне в течение двух часов отдохнуть от столь излюбленной сегодня скованной манеры игры — того, что я называю «пинг-понгом с ногами на столе», этакое состязание в быстроте реакции, мячик-налево — мячик-направо, и никаких эмоций.

Мне кажется, что последние поэты тенниса — не думайте, я, конечно, не имею в виду Иоахима Гаске [82], немного забытого теперь писателя из Прованса, автора книги «Упоение в боли», который ничего не знал о теннисе, а последних адептов красивого владения ракеткой — последним эстетам тенниса следовало бы поставить памятник Наварро Пастору, последнему могиканину иберийской земли.

Ну а в наших краях с почтительным волнением поприветствуем то, что два дня назад было, вероятно — поскольку он сам так сказал, уходя с корта, — последним выступлением последнего фокусника желтого мячика, удивительного и, по нынешним временам, невероятного Фабриса Санторо.

Лагеря детей боксеров

Этот здоровенный верзила, Игорь Андреев, с типично славянским, фаталистическим отношением к пропущенным мячам и буквально сокрушительным ударом справа, вчера просто ошеломил меня на корте имени Сюзанны Ленглен. Я даже не представлял, что так можно играть настолько долго, потому что удар справа высокой свечой да еще очень сильный требует — по крайней мере, у большинства смертных — колоссальной затраты энергии, однако Игорь невозмутимо наносил удар за ударом с легкостью, которую я не могу объяснить.

И, наблюдая беспомощность его великолепного противника Маркоса Багдатиса, шестнадцатого игрока в мировом рейтинге, я размышлял, каким образом можно было бы дать отпор в такой игре, а потому с нетерпением ждал следующего тура, когда противником Андреева будет горячий и предприимчивый Джокович.

Я вновь согласился с мнением Матса Виландера (похоже, не менее изумленного), высказанном в сегодняшней заметке. Однако в арсенале Андреева не только поразительный удар справа, но и очень высокая подача, вынуждающая выходить за пределы поля, выгоняющая соперника к боковым трибунам, таким образом, что все пространство корта остается пустым, плюс ко всему, когда ему хочется сменить тактику, сложный резаный удар слева, и мяч после отскока летит очень низко, и, наконец, удар в боковую линию и чувство времени при смягчении удара.

Надо сказать, необычный стиль этого игрока приятным образом вывел меня из оцепенения, в которое я погрузился, прогуливаясь по стадиону, где тщетно пытался встретить оригинальность стиля игры среди юниоров, парных и смешанных парных игроков всех национальностей, боровшихся за победу.

Одна из причин этого нагоняющего тоску однообразия, как здесь, так и повсеместно — удушающий дух стяжательства, эта обязанность «бороться за показатели» и добиваться результата любой ценой, которой подчиняются (в большей степени, чем кто бы то ни было) спортсмены в мире, где правят деньги. В самом деле, последнее время я смог убедиться, что ни один профессиональный игрок не в состоянии внести что-то новое в технику игры по той простой причине, что его контракты следуют один за другим, а агентам не терпится собрать урожай прибыли. Ни один из них не тратит время перед турниром на тренировку каких-то новых навыков, стараясь, например, отработать какой-то особый удар или хоть немного привыкнуть к новому покрытию.

Кто знает, какой результат выдал бы какой-нибудь Федерер на «Ролан-Гарросе», если хотя бы пару недель потренировался на его кортах? Потому что, поверьте мне, игра на этом покрытии не сравнится ни с какой тренировкой поиска, то есть поиска тактики и новых ударов.

Достаточно прочесть книгу, выпущенную нашей бывшей чемпионкой Катрин Танвье «Вычеркнутая из списков, от “Ролан-Гарроса” до социального пособия», чтобы убедиться в чудовищном и бесчеловечном характере спортивного шоу-бизнеса внутри и вокруг стадионов, о котором отваживаются писать очень немногие журналисты по той простой причине, что они сами участвуют в этой доходной системе. Бездушный шоу-бизнес, ни в чем не уступающий футбольным рекрутам, разъезжающим по некоторым регионам Африки и сулящим лучшую жизнь талантливым ребятишкам, босиком гоняющим мяч по растрескавшейся земле деревенской площади — понятное дело, от них тщательно скрывается, что из множества набранных останется лишь немного избранных. Подобная практика, как известно, оставляет за собой легионы никому не нужных людей, как в спорте, так и в какой-нибудь «Фабрике звезд», которые впоследствии — после стольких мечтаний о славе — не могут вновь адаптироваться к нормальной жизни. Эта удручающая особенность нашего общества, алчущего развлечений, мне кажется, достигает своего апогея в смелом недавнем репортаже «Специального корреспондента», снятом в лагере по подготовке детей боксеров в не помню уже какой азиатской стране. В нем показаны пятилетние дети, которых тренируют подобно военно-морским десантникам США, чтобы потом они участвовали в боях, формально запрещенных, но фактически терпимых, на деревенских площадях, где ревущая беснующаяся толпа делает баснословные ставки на исход боя без правил между двумя мальчуганами младше десяти лет, которые заканчивают его обессиленные и окровавленные.

Несмотря на более изысканный фасад и более закрытую для публики внутреннюю систему отбора, я полагаю, мы ни в чем не уступаем этим тренировочным лагерям с нашими различными академиями для одаренных детей, за тем лишь исключением, что здесь наносятся душевные, но оттого ничуть не менее болезненные травмы, о чем свидетельствует книга нашего бывшего кумира восьмидесятых, Кати Танвье, испытавшей на себе и тяжело пережившей последствия этой вербовки. (И подождем такого же свидетельства другой нашей бывшей первой ракетки Изабель Демонжо, которая, пусть даже и косвенно, неизбежно осознает то преступление, которое совершают над детской душой новые барышники современного общества panem et circenses [83])

Спящий в толпе

Как обычно, во время двухнедельного чемпионата по теннису «Ролан-Гаррос» я сидел на журналистской трибуне рядом со своим другом Джанни Клеричи, откуда мы любовались непобедимостью этого совершенно особенного в своем роде чемпиона Рафаэля Надаля (этот чертов парень никогда не делает явных ошибок!), но и были немного огорчены тем, что уже третий раз подряд нас разочаровал финал — достойный своего имени — большого чемпионата года на грунтовом покрытии, и чтобы немного отвлечься от этого эстетического безобразия, мы кто во что горазд изощрялись в остротах (Джанни — признанный весельчак Болонского университета), комментируя манеры и поведение разных «особ» на официальной трибуне слева от нас — «универсальную» улыбку Жана-Франсуа Копе из-за представительных и наверняка дорогих солнечных очков, то, как Розелин Башело достает зеркальце, чтобы проверить, хорошо ли на ней сидит строгая соломенная шляпка, Деланоэ о чем-то оживленно беседует с Кристианом Бимом (может быть, обсуждают проект расширения стадиона?), у Бернара Лапорта восхищенный и слегка недоверчивый вид (что в его положении неудивительно), всегда одетый с иголочки Билалян и Люк Ферри [84] как обычно щеголяющий одним из своих ярких пиджаков, которые, вероятно, дарят ему чувство глубокого удовлетворения быть самим собой — бедняга Роджер Федерер («Poverino Federer!», бормотал Джанни при каждом обводном ударе испанского буйвола) пытался противостоять натиску иберийских мускул, сравняв счет во втором сете 3/3, дважды погасив красивейшие удары с лёта — он ненадолго прогнал разочарованную апатию стадиона, и толпа разразилась бурными, но, по правде сказать, отчаянными овациями… Итак, пока на переполненном стадионе происходили все эти мелкие события, а зрители несколько принужденно приветствовали отпор первой ракетке мира, я заметил среди толпы, которую обычно люблю разглядывать во время больших скоплений народа (на концертах, конференциях, крупных спортивных состязаниях или уличных праздниках), человека, спящего глубоким сном!