Ее звали Ева - Голдринг Сьюзан

Пэт обвела взглядом персонал и пациентов небольшого отделения:

– Половина из них наверняка иностранцы.

– Может, и так, дорогая, – рассмеялась Эвелин. – Но они все очень славные, добрые люди. Я теперь чувствую себя гораздо бодрее. Сегодня после обеда сумела сама дойти до ванной.

– Но ты ведь не Хильда, да?

– Нет, дорогая. Меня зовут Хильдегарда. Просто многим, я думаю, трудно произносить это имя.

– Хильдегарда? Никогда не знала. Как так получилось? – Пэт сняла с себя тяжелый плащ и принялась обмахиваться журналом «Леди», который она взяла с тумбочки Эвелин.

– Хильдегардой звали мою бабушку. Она была наполовину полька, помнишь? В нашей семье это традиционное женское имя. Бабушку я очень любила, но ее имя мне никогда не нравилось. И маме тоже. Поэтому меня всегда называли Эвелин.

А также Эви или Ева. Но тебе об этом знать незачем.

– Ну и ладно, – раздраженно отмахнулась Пэт. – Надеюсь, дурацких ошибок они больше допускать не будут. Как твое самочувствие? Я принесла тебе песочное печенье. Не домашнее, правда. Утро у меня выдалось суматошное, времени совсем не было, вот я по пути сюда и заскочила в «Уэйтроуз». Надеюсь, тебе понравится.

– Спасибо, дорогая. Ты очень любезна, – поблагодарила Эвелин, а сама подумала, что лучше бы племянница принесла ей цветы. Например, фрезии с резким лимонным ароматом или весенние бутоны, которые вот-вот распустятся. Что-нибудь растущее и свежее, напоминающее ей, что за стенами этого удушающего отделения больницы, где не выветриваются запахи дезинфицирующих средств и талька, гудят тихие голоса, иногда жужжит сигнал, призывающий медсестер и врачей, и скрежещут пододвигаемые посетителями стулья, кипит жизнь.

Пэт поставила банку с печеньем на тумбочку и заерзала на стуле:

– На самом деле я пришла поговорить с тобой о том, как быть дальше, когда доктора скажут, что ты вполне поправилась и тебя можно выписывать. По их мнению, ты уже совсем скоро сможешь покинуть больницу.

– Разумеется, я поеду домой. Дома так хорошо, дорогая. А здесь есть очень больные люди. И мне не хочется постоянно находиться в окружении стариков. Дома, в привычной обстановке, мне будет гораздо лучше. Я бы немного гуляла в саду. И поправилась бы скорее.

– Мы с Хамфри не уверены, тетя. Ты уже не в первый раз падаешь, а Кингсли, на наш взгляд, не самое подходящее место проживания для одиноких людей твоего возраста.

Пэт лучезарно улыбнулась тете, насколько ей это удалось:

– Мы оба считаем, что тебе будет гораздо комфортнее в доме престарелых. Есть ведь очень приличные пансионаты. И там ты никогда не будешь одна.

– Не сомневаюсь, что это вполне достойные заведения, но я не уверена, что мне понравится жить с чужими людьми. Я к этому не привычна, – Эвелин не сводила глаз с племянницы.

Я знала, что этим все кончится. И она, конечно, права, но не будем сразу соглашаться. Посмотрим, как она обоснует свое предложение.

– Если ты по-прежнему станешь жить одна в своем большом старом доме, мы все время будем тревожиться за тебя. Соседей поблизости нет, никто не услышит твоих криков о помощи, если ты опять упадешь. И даже если мне удастся бросить все дела и помчаться к тебе по первому зову, из Уокинга я быстро до Кингсли не доберусь.

– Можно повесить мне на шею тревожную кнопку. Одна медсестра говорила, что ее бабушка ходит с такой. Если упаду, сразу дам тебе знать.

– Да кнопку-то повесить можно. Но это не значит, что в случае чего я мгновенно примчусь к тебе. Я могу в это время быть в Лондоне или даже в Корнуолле. Мы с Хамфри часто ездим туда на несколько дней, чтобы покататься на лодке. Я ведь не сижу целыми днями дома, ожидая от тебя вызова. А взять хотя бы твое последнее падение. По словам врачей, если б тебе не удалось вовремя вызвать скорую, ты умерла бы от жажды и гипотермии, долго пролежав бы на полу. Так бывает, знаешь. Две-три ночи – и готово. И что тогда?

– По крайней мере я умерла бы в Кингсли, дорогая. Ничего не имею против того, чтобы закончить свой жизненный путь в родном доме.

Пэт нахмурилась, потом стянула через голову свитер, под которым на ней была надета изжеванная блузка.

Хм, блузку погладить – это ведь много времени не занимает, подумала Эвелин. Вообще нисколько не занимает.

– А вдруг забуду позвонить тебе раз в неделю? И что мы увидим, когда приедем сюда? Даже подумать страшно. – Пэт снова насупилась и потом продолжила:

– Если честно, это просто несправедливо по отношению к нам с Хамфри. Я не хочу в один прекрасный день войти в дом и увидеть твой труп, провалявшийся там целую неделю. Я буду чувствовать себя ужасно. Как будто мне нет до тебя дела. А я ведь за тебя беспокоюсь. Очень.

– Что ж, дорогая, раз ты так это видишь…

– Я знала, что ты разумная женщина, – из холщовой хозяйственной сумки Пэт достала парочку проспектов. – Есть очень приличные пансионаты. Я даже сказала Хамфри, – со смехом добавила он, – что готова прямо сейчас зарезервировать места для нас самих.

– Глупости, дорогая. Мальчики о вас позаботятся.

– Я бы на это не рассчитывала, – отмахнулась Пэт. – У них своя жизнь. К тому же, старикам необходим особый уход, специальные кровати, ванны, лечение и много чего еще. Организовать все это на дому очень сложно.

– Пожалуй, ты права, дорогая. Мне, например, педикюршу теперь нужно посещать гораздо чаще, чем раньше. А в последний раз я на машине заблудилась в Питерсфилде.

– Ну вот видишь! А в доме для престарелых все эти люди сами будут к тебе приходить. Педикюрши, парикмахеры, даже врачи. Тебе не придется никуда ездить. Это куда удобнее.

– Хорошо, если бы мне делали прическу. Мишель всегда так аккуратно работала с моими волосами.

– Если проявишь благоразумие, тебе все будут преподносить на блюдечке. – Пэт протянула проспекты. – Я пока посмотрела только три пансионата. Места везде есть. Но в этом верхнем очень сильно воняло кари, когда я там была. Думаю, из-за персонала. А вот этот, «Лесные поляны», просто замечательный пансионат. Думаю, тебе понравится.

Она бросила буклеты на колени Эвелин. Рассмотрев фотографии смеющихся стариков, просторной гостиной, светлой столовой и большого сада, Эвелин произнесла:

– На вид очень мило. Мне бы хотелось поселиться там, где есть сад.

– Я уже договорилась, завтра к тебе сюда приедет их представитель. Она и с врачом твоим побеседует. Как только в больнице решат, что тебя можно выписать, все будет устроено очень быстро.

– А подснежники там растут? В Кингсли они уже, наверное, распустились. Пэт, помнишь, как красиво наш газон был усыпан подснежниками? Я так скучаю по своему саду.

– Наверняка растут. А если нет, ты сама им посоветуешь посадить. Ты ведь столько всего знаешь о садоводстве. Не сомневаюсь, они с удовольствием прислушаются к твоим советам.

Эвелин с минуту помолчала, раздумывая, как лучше ответить:

– Может быть, для начала я попробовала бы пожить там пару недель. Хочу посмотреть, понравится ли.

Пэт сжала руку Эвелин:

– Попробуй. Я уверена, тебе понравится.

Эвелин на это ничего не ответила. Улыбаясь племяннице, она думала: Пусть у меня нет выбора, но это не значит, что я полностью вверю свою жизнь и свои секреты во власть других людей.

Глава 62

Эвелин

2 марта 2016 г.

Лучше я сама это предложу, рассудила Эвелин. Пэт будет ходить вокруг да около, хоть она и является душеприказчиком и доверительным собственником. Если я сама подниму этот вопрос, споров будет меньше, и мы быстрее придем к согласию.

Поэтому, когда племянница приехала в больницу, Эвелин начала:

– Дорогая, я тут подумала, учитывая то, что произошло в последнее время, пожалуй, надо бы оформить на тебя доверенность. Незачем ждать, когда мне станет хуже, а если состояние моего здоровья ухудшится…

Она рассмеялась и продолжила: