Экзамен по социализации (СИ) - Алексеева Оксана

— Что?! — я вскрикнула так, что боль в боку напомнила о себе.

— Тихо, Николаева, — Белов теперь шептал мне прямо в ухо. — Их было двое. И Мира… она тоже не в себе была. Но я не дал ей их убить, даже и не знаю, как это у меня вышло. Она только избила их до такой степени, что один сейчас в реанимации. Второй отказывается давать показания. Уверен, что версию с выкупом они поддержат. Это полезнее для здоровья, чем сдать Святошу.

От Белова же я и узнала, что Макс свихнулся. Как говорит Мира, этого стоило ожидать — в последнее время брат и без того стал слишком эмоциональным, а уж такая сногсшибательная ситуация просто обязана была стать спусковым крючком.

— Возможно, это чувство вины, — пояснял мне Белов. — Но, судя по рассказам Первого Потока, это бы все равно случилось. С твоим участием или без. Он сначала молчал, а потом орать начал, как самый настоящий психопат. Нам стоило больших усилий, чтоб его в дурку не забрали. Кое-как Мира его в машину запихнула. Сейчас лежит как куколка, весь скотчем с головы до пят обмотанный, — Костя даже усмехнулся. — Мира его почти постоянно бьет. Он затихает — не от боли даже, а может, условный рефлекс у него срабатывает, из детства… Не кормит, воду только дает, — у меня от представления этой картины мурашки побежали по спине, но Костя продолжал: — У нее тогда больше шансов с ним справиться. Она вообще от Макса не отходит…

Белов замолчал, но у меня все это в голове никак не укладывалось:

— И что теперь?

Он пожал свободным плечом:

— Без понятия. Его как-то в норму надо привести, пока Первый Поток не узнал. Они его убьют сразу. Я предложил обратиться к специалистам — ну есть же у них какие-то способы утихомирить настолько буйных пациентов. Мира меня чуть не прибила за эту идею. Сама уже на грани, она так долго не выдержит. На тебя еще надеемся.

— На меня? — я удивилась, хотя подсознательно и чувствовала, что к этой идее дело и придет.

— Ну, он же говорил, что когда берет тебя за руку, успокаивается? Мира так сказала… — Белов заглянул мне в глаза. — Я понимаю, что это рискованно, и этот милашка сейчас руку тебе отгрызть сможет. Но если выбирать между твоей рукой и его жизнью…

Я, конечно, была согласна попытаться. Но выписка моя еще не скоро.

— А другие варианты? — я искренне хотела помочь. — Успокоительное какое…

— Не действует на него, — обреченно ответил Белов. — Мира попросила достать биту и наручники, типа ей так будет полегче. Я вот без понятия, где это взять! Сейчас от тебя пойду, загляну в секс-шоп, — он тихо рассмеялся. — Сомневаюсь, что тамошние наручники способны сдержать нашего тираннозавра-рекса, но думаю прикупить ему резиновую бабу. Будем взывать к основному и единственному инстинкту нашего романтичного приятеля!

Я с осуждением глянула на него:

— Белов, ты умудряешься шутить даже в такой ситуации?

— Это мой способ самому не свихнуться, так что не осуждай! — он даже приподнял назидательно указательный палец вверх.

Посетители ко мне приходили постоянно, даже несколько одноклассников обозначились, чему я удивилась. Думаю, что произошедшее со мной перечеркивало даже два года вражды, пробуждая в них человечность. Конечно, заходили и родители Белова. В одно из посещений Игорь Михайлович обратился к Косте:

— Сын, я прошу, возвращайся домой. Я прошу, — при этом он был взволнован, чего я раньше за ним не замечала.

Что уж говорить, что теперь все былые распри были позабыты. Игорь Михайлович, хоть прямо об этом и не говорил, подозревал, что мое похищение могло быть связано с Танаевыми. Тем более, нам пришлось сказать, что те срочно уехали по делам — а иначе объяснить их отсутствие в больнице было невозможно. Это звучало крайне подозрительно, но других версий мы не придумали. Теперь он был готов на любые уступки, лишь бы сын не пострадал. Но Костя снова отказался. Хотя в этой ситуации он и не мог принять другого решения, потому что Мире нужна была его помощь.

Еще через пару дней я попросила Белова отвезти меня к Танаевым. Предупредила медсестру, чтобы паника не началась, и сбежала — благо, моя одежда хранилась в палате. Таксист с нескрываемым изумлением осмотрел мою прекрасную физиономию, но прямые вопросы задавать постеснялся.

Мира сразу же обняла меня и снова зашептала:

— Прости, Дашуль, прости! — потом кое-как расслышала мои возражения. — Как себя чувствуешь?

— Жить буду, — ответила я, радуясь встрече с подругой. — А твой брат будет?

Она тут же уныло опустила плечи.

— Он стал спокойнее. Немного. Но до сих пор не разговаривает. Я не знаю.

— Ну пошли тогда, засунем мою руку тигру в клетку, — я ободряюще хлопнула ее по плечу.

Макс лежал на полу, ноги перемотаны скотчем, руки сильно заведены за спину. Даже смотреть больно. И вот так он провел последние пять дней? Тихо мычит, взгляд рассеянный. Это мне на руку — если толчком к срыву послужило чувство вины, то ему пока лучше не вглядываться в мое лицо, которое до сих пор выглядело ужасно.

Села рядом с ним, он не отреагировал. Легла, обняла и нашла рукой кончики его пальцев, которые тут же нервно сжались. Макс дернулся резко, но потом снова успокоился и замычал.

Мира с Костей разместились на кровати, боясь оставить меня тут одну.

— Ты била его? — спросила шепотом.

Мира угукнула, а Белов пояснил:

— Не по лицу. Она еще надеется, что ему его лицо еще понадобится, но ниже шеи вообще живого места нет, — он говорил тоже тихо. — Сейчас он гораздо спокойнее, может, от голода. А в первые дни было сплошное «Халк крушить», даже удивляюсь, как соседи ментов не вызвали.

Макс скрюченными пальцами не выпускал мою руку, иногда сжимая до боли. Я просто лежала рядом под его монотонный полу-вой, надеясь на то, что это хоть чем-то ему поможет.

И не заметила, как задремала. Все же и сама — не совсем здоровый человек, усталость дает о себе знать. Проснувшись, прислушалась к ровному дыханию. Макс спал, а это, по рассказам Белова, с ним за последние дни случалось редко. Старалась не шевелиться, чтобы не разбудить. Если родители меня уже в панике ищут, то Костя ответит на звонок и сообразит, что им наврать. В вопросах переговоров ему нет равных.

В очередной раз я была разбужена какими-то резкими движениями. Макс дышал порывисто, но ритмично, будто осознанно двигая диафрагмой.

— Мира, — тихо позвала я, и через долю секунды та оказалась рядом.

По ее виду я поняла, что происходит что-то очень хорошее. Она потянулась за ножом к полке и начала разрезать скотч на его локтях. Я отползла чуть в сторону, глядя, как Мира приподнимает брата, помогая ему сесть.

— Это капалабхати… Теперь он сам. Теперь все будет хорошо, — я даже в шепоте ее расслышала слезы облегчения.