В субботу, когда была гроза - Глазер Мартине

– Здорово, – неуверенно ответила Касси.

Муса поднял чемодан как перышко.

– Еще один качок, – удивленно сказала мама. – А ты чем таким занимался, а, Мандела?

– Делаю старый французский дом опять красивый, – с гордостью ответил он.

– Дом, в котором раньше жила Оба, это в Ревиле, – объяснила Касси. – Я продала кучу ее вещей, и теперь дом снова принадлежит ей.

Мама нахмурилась:

– Кажется, я многое пропустила.

Касси положила руку ей на плечо и сказала успокаивающе:

– Ничего страшного, мам. Мы тебе все расскажем. У тебя наверняка тоже много чего произошло.

– Да, так и есть.

Пока они шли к машине, мама постоянно оглядывалась. Подойдя к старенькому «пежо», она остановилась рядом.

– И все же мне трудно уезжать отсюда, – тихонько проговорила она.

– Время глубоких эмоций, сильные связи, – понимающе заметил Муса.

Она кивнула с благодарностью:

– Очень сильные. Мы всё делаем вместе. И никогда не болтаем просто так, о всякой ерунде.

– А о чем говорите? – поинтересовалась Касси.

Мама пожала плечами.

– О многих вещах. Наверное, чаще всего о пустоте вот здесь… – она положила руку на грудь. – И о том, что ее не заполнить парнями и вином, потому что это место, где должна быть родительская любовь. А еще о том, как работать со своими эмоциями и все такое.

Она покосилась на Мусу и засмеялась:

– Я не уникальна, Мандела, представляешь? Оказывается, в мире полно таких же неудачников.

– Настоящих людей, – поправил ее Муса. – Еще вернешься сюда иногда?

– Каждые две недели, один раз утром, один – вечером.

Она так посмотрела на клинику, как будто уже хотела туда вернуться. Но затем сделала глубокий вдох и приобняла Касси.

– И все же я ужасно рада снова оказаться рядом с вами. Нам будет хорошо вместе, обещаю.

Пока они ехали обратно, в машине было довольно тихо, но тишина эта не давила. Касси даже была рада. По крайней мере, так ей ничто не мешало думать о том свертке. Это могли быть фотографии. Может, Лоис незаметно сфотографировала маленькую Сандрин. Только бы Оба не расстроилась, увидев это. Не рассердилась и не разнервничалась.

«А то она опять пойдет пилить деревья в одиночестве», – запереживала Касси.

– Сначала в Борхерхоф, за вещами? – спросил Муса, когда они въехали в деревню.

– Отвези меня, пожалуйста, сразу домой, – сказала мама и взглянула на Касси: – Я очень хочу поблагодарить твою Обу за то, что она о тебе позаботилась, но, пожалуйста, не всё в один день.

– Но Оба испекла сливовый пирог! Специально для тебя!

– Думаю, завтра он будет таким же вкусным.

– Ну же, мама, – умоляла Касси. Ей казалось, что поесть пирога вместе с мамой и Обой – это бесконечно важно. – Ради меня, пожалуйста.

– Ох, ну ладно, поехали. Но я ненадолго, максимум на час.

Касси кивнула с облегчением:

– Ровно на один кусок пирога. И чтобы посмотреть фотографии с французским домом.

«А потом посмотрим, как пойдет, – подумала она. – Все равно все происходит не так, как запланируешь. Как там? Жизнь происходит с тобой, пока ты строишь другие планы».

Оба не ждала их на крыльце, как Касси надеялась. В саду ее тоже не было.

– Скорее всего, она рассчитывала, что мы приедем позже, думаю, она на кухне, – сказала Касси и первой зашла в дом. Но там Обы тоже не оказалось.

– Подождите, я посмотрю во дворе.

Оставив Мусу с мамой в коридоре, Касси зашла в комнату с картиной. Потом она выглянула на улицу через распахнутые стеклянные двери. Никого. Аргуса тоже нигде не было видно.

– Просто ее здесь нет, – заключила мама. – Что ж, ничего страшного. Мы еще вернемся. Есть вещи, которые хочешь забрать прямо сейчас?

Касси не слушала.

– Я пойду загляну в мастерскую.

Предчувствуя неладное, она поднялась наверх.

«Вдруг у Обы случился сердечный приступ? Вдруг она умерла и лежит где-то под деревом. Вдруг…»

– Оба! Аргус!

В мастерской никого. На чердаке никого.

«Может, у меня в комнате?»

Нет, там было непривычно пусто.

«Может, она заболела и пошла прилечь к себе», – вдруг подумала Касси. Она побежала через коридор, но, приблизившись к двери, не решилась ворваться в комнату. Она прижалась ухом к двери и стала слушать. Что-то слышно? Или нет?

Очень осторожно, чувствуя, как громко бьется сердце, Касси приоткрыла дверь.

Оба лежала на кровати неподвижно.

Аргус лежал рядом. Он приподнял голову, но, увидев Касси, лишь тихонько повилял хвостом и снова опустил голову на лапы.

– Оба! – закричала Касси, рыдая. Она хотела подбежать к кровати, но передумала и побежала вниз.

– Муса! Муса! – в отчаянии звала она. – Сюда! Скорее!

Муса прибежал на удивление быстро.

– По-моему, она умерла, – плакала Касси, – там, в комнате…

Она показала на спальню Обы ровно в тот момент, когда женщина появилась в дверях.

– Милая, боже… Неужели я тебя так напугала?

Она точно не умерла, но выглядела просто ужасно. Бледная как смерть, с красными глазами. Ее шатало. Чтобы не упасть, она схватилась за дверь.

Касси стояла как вкопанная и не верила своим глазам, а Муса поддержал женщину и начал что-то ей говорить шепотом.

Снизу послышался мамин голос.

– Что там происходит? Я могу подняться? – спросила она испуганно и неуверенно.

Касси подошла к лестнице и крикнула:

– Да, поднимайся! Тут Оба. Она не умерла, слава Богу. – Голос ее дрожал.

Она подождала, пока мама поднимется. Вместе они подошли к спальне, но Оба с Мусой исчезли, а дверь была закрыта.

– И что нам делать? – встревоженно спросила Касси.

Не зная, что ответить, мама пожала плечами.

– Все будет в порядке. Хорошо, что с нами Мандела.

Они ждали и ждали, и дверь наконец открылась.

Муса вышел и кивнул, чтобы их подбодрить.

– Большой шок, но сейчас нормально. Пойдем, хочет рассказать вам новые вещи.

Оба сидела на широкой кровати, откинувшись на гору подушек, рядом с которой она казалась маленькой и хрупкой. Она все еще выглядела ужасно бледной, но на лице появилась едва заметная счастливая улыбка. Она похлопала руками по кровати, приглашая их обеих сесть. Касси сразу же послушалась. Она взволнованно посмотрела на Обу и тихонько погладила ее по руке. Мама замешкалась. Она бросила застенчивый взгляд на свободное место, затем перевела глаза на Мусу, посмотрела на Касси и, в конце концов, на Обу.

– Садись, – сказала та тихонько. – Тебя я тоже приглашаю, Моник. А как здорово ты выглядишь!

Муса подвинул стул к изголовью кровати и сел. Он смотрел на Обу не отрывая глаз, и Касси поняла, что никогда не видела в его взгляде столько нежности.

– Утром я получила посылку, – начала Оба. – Муса нашел этот сверток вчера, он был спрятан за деревянной панелью стены, в комнате у тети Лоис.

Она посмотрела на маму и спросила:

– Ты же знаешь, что я несколько лет жила во Франции у своих тетушек Элизабет и Лоис?

Мама кивнула.

– И что там… у меня родился ребенок?

Мама снова кивнула.

– Ребенок, который умер.

В комнате стало тихо. За окном едва слышно и монотонно шумел дождь. Аргус довольно потянулся и громко зевнул – казалось, звук этот заполнил всю комнату. И тогда Оба сказала:

– Вот только это неправда.

Опираясь головой на подушки, она посмотрела вверх и в сторону, на серое небо, повернувшись так резко, что Касси невольно проследила за ее взглядом, однако увидела лишь свинцово-серые полосы дождя. Касси повернулась обратно к Обе и попыталась понять, что та видит перед собой. Во взгляде женщины читалась грусть, но при этом – полное спокойствие. И еще что-то, от чего ее лицо как будто светилось.

– Что ты имеешь в виду? – робко спросила Касси. – Что неправда?

Теперь Оба смотрела на нее, только на нее. Она выглядела старше и одновременно с этим – моложе.

– Сандрин не умерла.