Измена. Прости меня, родная - Михаль Татьяна

– Уходи, – вздохнул он, – тебе лететь к Алине нужно… Оставь меня в покое…

И меня накрыла ярость.

Пора прекращать этот балаган.

Схватил Яра и потащил в ванную.

– Эй… Ты чего? Пусти… – изрыгал из себя Ярослав, едва шевеля губами. Его лицо исказила бессильная гримаса.

Алкоголь мешал ему сопротивляться на полную силу. Да и я всегда сильнее был. Ещё и болезнь его подкосила.

Яр только вскрикнул и схватился за края ванны, пытаясь не упасть. Я с ним не церемонился. Крепко схватил его за плечи и, не давая опомниться, подставил под ледяную струю.

– Ты что, с ума сошел? – зашипел Ярослав, вздрагивая от холода.

Я не ответил. Я просто поливал его водой, словно пытаясь смыть с него не только алкоголь, но и всю ту бездну, в которую друг меня втянул.

Когда Ярослав начал хрипло кашлять, я резко остановил поток и выключил воду.

Замотал его голову полотенцем.

Он тяжело осел на пол. Хрипло дышал и приходил в себя. А потом Яр резко подорвался и бросился к унитазу.

Его тело, как машина, которая уже не слушалась, и всё, что Ярослав сейчас мог, – это просто стоять на коленях, цепляясь за край.

Вот и отлично. Значит, ещё не вся гадость попала в кровь.

Выворачивало его долго. Я был рядом, молча наблюдал. Просто ждал. Знал, что нужно подождать, пока его организм не очистится.

Наконец, он устало прижался к унитазу, словно это единственный смысл жизни. У Яра было измождённое лицо, пустые глаза. Но ему явно стало легче.

– Ты как? – наконец, спросил его. Мой голос прозвучал с привкусом иронии.

– Ммм… что-то как-то… хреновасто… – еле выговорил он и отлепился от белого фаянса. Сел и прислонился спиной к стене, вытянул ноги. Вздохнул и сказал: – Что-то не пошёл односолодовый… Спасибо, что не оставил меня там…

– Мы с тобой друзья, Яр. И, да, иногда вот такие моменты – это и есть дружба. Просто быть рядом, – напомнил ему.

– Ты – самый лучший друг, Эмиль. Всегда таким был… Спасибо… А теперь оставь меня, хочу помыться… От меня несёт, будто я облевался.

– Ты облевался, – усмехнулся я и оставил его, сам пошёл на кухню.

Поставил чайник. Нашёл в шкафах адсорбент и развёл в стакане.

* * *

Ярослав вышел и выглядел уже значительно лучше.

Капли воды стекали с тёмных волос. Он надел махровый халат и чуть пошатываясь, прошёл на кухню и опустился на стул.

Я протянул ему стакан с адсорбентом. Рядом поставил чашку с крепким чаем.

– Пей, – сказал ему.

Ярослав пару секунд побуравил меня тяжёлым взглядом, а потом взял стакан и выпил всё до капли.

– Ещё и чай? – скривился он. – Ты из меня водяного решил сделать?

– Радуйся, что только чай, а не мой кулак, – проворчал я. – Пей, Яр и не делай такую рожу, будто я тебе яд подсунул.

– Лучше бы это был яд, – мечтательно проговорил он и сделал глоток.

Нет, он точно напрашивался на хороший удар в челюсть.

– Ты уже взял билет? – спросил Яр. – Когда самолёт? Ты успеешь?

Я уже стал скрывать злости.

– Это не игрушки, Яр. Нельзя выносить решение за другого человека, тем более, за любимую женщину. Ты хочешь, чтобы она полюбила меня вместо тебя. Но это невозможно, Яр!

– Всё возможно, – сказал он на полном серьёзе. – Ты просто боишься, что всё получится. Так ведь, Эмиль?

– Ты что, идиот?

Ярослав сжал челюсти. Он со злостью выдохнул, потом вскинул голову, и в его глазах вспыхнула злая искра.

– Ты, мать твою, конченый эгоист, Яр! – взорвался я. – Представь, как она потом будет страдать! И как я потом смогу перед ней оправдаться? Да никак! Я сам себя простить не смогу…

– Я не эгоист, Эмиль. Я, мать твою, хочу, чтобы Алина была счастлива! – его голос сорвался. – Ты не понимаешь. Я не хочу, чтобы она знала. Не хочу, чтобы она смотрела на меня как на… как на жалкого умирающего. Я хочу, чтобы она была с тобой. С тобой, понял?! Ты – мой друг. Ты же её любишь. Ты можешь подарить ей счастье! Неужели это так трудно? Тем более, я всё продумал. Через несколько дней она получит фотки, нет, даже видео, где я занимаюсь сексом с другой женщиной… Буду её ласково называть, скажу о разводе с женой, что не люблю её… Понимаешь? Алина сразу возненавидит меня, Эмиль! А тут будешь ты… Утешишь…

Я посмотрел на него, и что-то тяжёлое сдавило мне грудь.

Но я не мог, не имел права терпеть такие слова. Мои руки сжались в кулаки, и я, не выдержав, резко выдохнул:

– Ты – эгоист, Ярослав. Страшный эгоист! Ты не хочешь, чтобы она тебя любила, ты просто не хочешь, чтобы она меня любила. Ты страдаешь сам и пытаешься заставить страдать нас! Но зачем? И зачем твой воспалённый мозг придумал эту мерзкую схему? Ты хочешь, чтобы я стал твоей жертвой. И чтобы Алина тоже получила свою порцию боли. Это не любовь. Это больной, отвратительный расчёт.

Я ударил кулаком по столу и прошипел:

– Зачем это, когда можно прожить дни хоть и в радости с привкусом печали, но всё же… Она бы оставила после тебя хорошие воспоминания… А потом, а вот потом я бы и утешил её. Вот чёрт… Я понял…

– Ни черта ты не понял…

– Я понял. Ты не хочешь, чтобы мы были счастливы. Ты хочешь, чтобы она ненавидела меня, и я страдал от предательства… Ты… у меня просто слов нет, Яр.

Ярослав отвернулся, его лицо исказилось от злости и обиды, но он, не говоря ни слова, посмотрел в пол, в пустоту, как будто его больше не существовало.

И я почувствовал, как тяжело говорить эти слова:

– Ты же понимаешь, что она достойна лучшего. Ты же знаешь. Алина не заслуживает жить в этом аду, в твоём придуманном аду, и не заслуживает быть жертвой твоего чувства вины. Ты не можешь её защищать таким образом. Она должна узнать правду.

– А ты думаешь, я не знаю, что она достойна лучшего? – резко проговорил Ярослав. – Я не могу и не хочу причинять любимой боль. Я… я просто хочу, чтобы она была с кем-то другим. Я хочу, чтобы она была счастливой, Эмиль. И если для этого мне нужно, чтобы ты был с ней: ты пойдёшь и сделаешь это, точнее, полетишь. Не хочешь? Отказываешься? Да чёрт с тобой! Я быстро кого-то другого найду. Думаешь, ты один влюблён в мою жену? Да на неё облизываются все в моём окружении!

Это было нечестно. Жестоко. И я почувствовал, как в груди что-то сжалось, будто железный кулак стиснул сердце.

Я был не в силах произнести ни слова. В моих ушах, словно дурное эхо, звучали его самые слова. «Кого-то другого».

– Ты ещё скажи, что тебе вообще не важно, кто с ней будет, – произнёс я, отрывисто, хрипло, как зверь, которого загнали в угол. – Ты вообще что несёшь? Ты думаешь Алина меня простит? Она всё равно всё узнает! И что ты ей скажешь, Яр? «Извини, так получилось… Я решил отдать тебя другому, как домашнего питомца, который скоро останется без хозяина…» Так что ли? Ты умираешь, а ей, сука, потом всю жизнь носить этот груз!

Ярослав медленно поднял взгляд, его лицо было белым, как мел.

Он едва сидел, но что-то в его глазах поменялось.

Я не знал, что это было.

– Ты… ты меня не понимаешь. Ты не понимаешь, что я чувствую, – прошептал Ярослав. – Не понимаешь, Эмиль.

– Я всё понимаю. Ты боишься, Ярослав. Ты боишься, что ты уйдёшь, а она останется одна. Ты боишься, что она будет любить меня, а ты… ты никогда не смог бы с этим жить. Но ты же не можешь выбирать за неё. Она… она свободная в своих решениях, выборе. Она заслуживает правды, Яр. Умоляю тебя, скажи ей правду.

Ярослав снова опустил взгляд, и его губы затряслись.

Я не знал, что будет дальше. Но точно знал одно – никто не сможет забрать у Алины её право на выбор. Даже если Ярослав умирает.

А ей нужно будет узнать правду.

– Хорошо, я скажу, но с условием.

Я нахмурился и спросил:

– Какое ещё условие?

Яр упрямо посмотрел на меня и твёрдым тоном заявил:

– Ты всё равно полетишь к ней. Я дам тебе три дня, чтобы сблизиться с ней. Можешь соблазнять её, можешь просто общаться с ней. Если Алина сама к тебе потянется… Если между вами произойдёт химия, то ты… то вы…