Шепот застывшей воды - Чудинова Анна

Так, а тут еще что? Под календарем с изображением Люка Скайуокера на стене висела пришпоренная канцелярской булавкой дама-цыганка. Надо же! Много лет у них с мамой в серванте стояла такая же репродукция. Пышная прическа, пухлые губы, точеный крупный нос, но главное – глаза. Открытые, добрые, баюкающие осязаемой теплотой. Этот взгляд был совсем не похож на взгляд хитрых вокзальных побирушек, обвешанных золотом и детьми. Дама смотрела из-под красивых черных дуг бровей и будто говорила: не грусти детка, все у тебя будет хорошо. Ведь будет?

Рита была настолько увлечена рассматриванием картинки, что не заметила, как открыла рот.

– И как давно у вас это? – Салов на всякий случай посмотрел за спину, туда, куда был обращен взор зависшей Риты.

– Что? – Рита пыталась вернуться в нить диалога.

Салов внимательно на нее смотрел. В какой-то момент Рите показалось, что уголки его губ дернулись, но нет, они оставались неподвижными. Лицо Салова было отстраненным и непроницаемым, словно все его существо излучало отвращение и брезгливость.

– Как давно у вас онемение в конечностях? – спокойно переспросил он.

– Э-э-э… не знаю.

– А кто знает?

– Я хотела сказать, что не помню точно. Это началось не явно, не в какой-то конкретный день. Просто мне стало казаться…

– Так есть онемение или кажется?

Если бы Рите сказали сейчас, что перед ней сидит оболочка с искусственным интеллектом, она бы не удивилась. Кусок метеорита, только больших размеров.

– Не кажется. Онемение есть. И я все время чувствую холод внутри. Особенно когда больно… Ну, то есть когда испытываю стресс.

– Это все?

– Ну да… Наверное…

Салов смотрел на нее без слов и молчал. Через какое-то время он отвернулся к монитору, поводил мышкой по коврику, пару раз покликал кнопками клавиатуры.

– Флюорография.

– А, – отмахнулась Рита. – Нет, мне бы только направление на анализы.

Салов впился в нее испепеляющим взглядом:

– Девушка, флюорография свежая есть?

– А! Нет, свежей нет.

– Ну вот когда будет, тогда и приходите.

– Но, Глеб Лукич… мне бы только анализы сдать…

– Кирсанова, – Салов скосил глаза на медицинскую карту, – Маргарита Павловна. В базе снимок от прошлого года. Нужна свежая картина, ясно?

– Ясно, – капитулировала Рита, но тут же решила зайти на второй круг увещеваний: – А без этого никак?

– Никак! Вдруг у вас туберкулез уже… – Салов махнул ей в сторону двери, подпер голову кулаком, снова залип в мониторе компьютера.

Рита поднялась со стула, стянула со стола свою карту, двинула оторопело к двери. Какой еще туберкулез? Что за бред! У порога она все же обернулась:

– Ну, может… как-то можно…

– Нельзя! – рявкнул доктор. – Как будет снимок, приходите на повторный прием. Если поторопитесь с ФОГ, успеете взять талон ко мне на следующую неделю.

– Угу…

Делать было нечего, битва была проиграна. Рита поплелась на выход.

– Э-э-э… как вас там… Кирсанова! – оживился Салов, когда она уже схватилась за ручку двери.

Рита натянулась струной в надежде, что он передумал и, возможно, все же выпишет ей направление на анализы хотя бы на завтра.

– Что?

– Следующего зовите! А то они там будут весь день торчать. И так с вами много просидели.

И вот тут-то кончики его улыбки впервые дернулись вверх, а глаза демонически блеснули. Риту затрясло и одновременно затошнило. День был безнадежно испорчен.

Вдохнуть и не дышать! Как это верно. Рита шла с флюорографии через редкие сосенки больничного двора. Синицы при виде ее тревожно вспорхнули с кривой узловатой ветки, улетели, вернулись, запрыгали туда-сюда, тию-тию-тию. Откуда-то несло жареными котлетами с томатной подливой. Рита выхватила взглядом растрескавшуюся патину коры, ровные срубы сучков, выброшенные на корни древних деревьев синие трупы бахил. Посмотрела на улицу, мелькавшую между стройными стволами, а перед глазами отчего-то встала ее сирая кухонька. Почерневший от пригоревшей еды противень в мойке, стол с пятнами от чая, вечно мигающие лампочки под потолком и Кирилл. Сытый, довольный, никуда не спешащий. Ему всегда и при любых условиях было хорошо. Удобно. Все как-нибудь и кем-нибудь вымоется, уберется, разрулится. Вдохнуть и не дышать! Сколько лет назад она вдохнула эту сладкую семейную жизнь и перестала дышать. Совсем. Ведь всегда можно перетерпеть. Зачем что-то обсуждать, решать, менять, если можно потерпеть? Ведь сама выбрала, сама захотела, а теперь разонравилось? Выдумала несуществующие проблемы. Все терпели, и ты терпи. Глупая квелая рыба, выброшенная на пустынный берег. Стоило ли выходить замуж тогда? На что она польстилась? На когда-то проявленную инициативу начать и в итоге не закончить ремонт? Купленный сюрпризом ковер в комнату? Оплаченную пополам путевку на море? Насколько же глубока была в ней дыра, что она принимала любое распускание павлиньего хвоста за любовь и заботу?

– Ритос, а ты тут чего? – Она обернулась почти у самого выхода из двора больницы. Тимур сверкнул лучезарной мелкозубой улыбкой. Еще бы зализал свои темные патлы назад и был бы настоящим красавчиком. Рита буквально ощущала, как тело Тимура фонит молодостью и здоровьем. Не хватает только золотистого кокона энергетической ауры. Нет. Из них двоих ей никогда не выбрать, кого любить больше, Альку или Тимура.

– То же самое хотела спросить у тебя! – ответила она. – Зачем ты сюда приволокся? Ты вообще кашляешь когда-нибудь? Никогда тебя не видела больным.

– И не дай бог тебе застать меня с температурой! Я становлюсь просто невыносимым. Готов всех убивать!

Рита цыкнула:

– М-да… я бы тоже кое-кого убила.

– Да ладно! Ну, говори, кто тебя обидел, сестренка? – Тимур привлек Риту к себе, похлопал ее по спине, но Рита с улыбкой отпихнула его.

– Наш врач, представляешь! Бесит меня, урод. Мне всего-то нужно было анализы сдать, а он… Заставил флюорографию проходить… и фамилия у него дурацкая… Салов.

– Знаю гада, – кивнул Тимур. – Вечно свое корыто ставит у нашего гаража, закрывает мне проезд, старикан.

Рита нахмурилась в недоумении. Вроде не такой уж он и старый.

– Проще в платную клинику сходить, чем к такому… Дешевле будет.

Тимур кивнул.

– Да забей на него. Лучше скажи, как ты, Ритос? Ваще не слышно, не видно тебя стало.

Она не знала, что сказать. Что ее жизнь – это сплошной ад, но в целом все как у всех и может считаться нормальным? Кажется, она смотрит на Тимура с открытым ртом, надо переходить в наступление. Нападение – лучшая защита.

– Это я-то спряталась? Тебя вообще никогда нет. Где ты пропадаешь в последнее время? Когда мы собирались втроем? Ты, Алька, я, а? Когда?

– Что-то как-то у всех все пошло под откос…

– О чем ты?

Тимур выдержал паузу, просверлил в ее глазах зрачками дыру и тут же соскочил с темы:

– Ладно, давай, рад был увидеться…

– Так, стой-стой, ты не сказал, зачем сюда приходил, а? – Рита схватила чуть было не сбежавшего Тимура за рукав. – Опять за свое?

Рита была в курсе всех проблем Тимура, Алька ничего от нее не скрывала. И как ее брат попал в свору Попа, и как профукал практически все унаследованные после смерти их родителей деньги, и как в один момент понял, что вот-вот провалится в пропасть.

– Ты же больше не с ними?

– Да-да, Рит, ты не волнуйся, я завязал. Честно.

– А что тут между деревьями копошишься, прячешь что-то опять, кладмен хренов?

– Да ничего я тут не прячу. Че как мать себя ведешь?

Рита сконфузилась, ослабила хватку. На модную прическу ее друга упала хвоинка.

– Я приходил узнать у доктора…

Тимур не успел договорить, как веселое треньканье айфоновского рингтона заполнило пустынный двор больницы.

– Что узнать? – Рита хотела дернуть Тимура сильнее за куртку, но тот уже вырвался из захвата. Приложил указательный палец ко рту, мол, тихо, ответил на вызов и, махнув ей на прощание, пошел в противоположную сторону.