- Подарок от баронессы Ванмеер. Это моя бабушка.
Еще один, но уже более пристальный взгляд, прошлись по невысокой фигуре гостьи.
- Как жаль, что Вам приходится расставаться с этим чудом! - едва скрывая радость произнес мужчина, размытого возраста с ухоженными усами и Хоуп, разумеется, ему ничуть не поверила.
По иронии судьбы она закладывала фамильные драгоценности именно в тот день, когда ее бабушка отбывала обратно в Европу. Этот факт изрядно добавлял горечи. Сами побрякушки она не жалела.
Прощание с Уной вышло, чуть ли не лицемерным, но вежливость для бабули стояла всегда на втором месте после прямолинейности.
Альберт не особо любил моменты прощания, а потому лично помогал водителю такси укладывать багаж в машину, пока его дочь с понурым видом не решалась сказать своей бабушке на прощание то, что ее нещадно терзало. Подробности этой диллеммы он знать не желал, будучи в курсе того, что Хоуп в очередной раз пытается перехитрить жизнь и нарушает профессиональную этику. Альберта не покоробил и тот факт, что дочь не обратилась за помощью к нему в первую очередь. Значит, изучила вдоль и поперек отцовский характер, что с одной стороны, безусловно, радовало.
- Я, правда, буду скучать, бабуль! - Хоуп первая прервала гнетущее молчание, приобняв худые плечи старушки, на что Уна тут же встрепенулась и гордо вскинула подбородок.
- Ага! Больно надо мне от тебя и твоего папули сопливые платки считать! Я возвращаюсь, наконец-то, к себе, в человеческие условия, к нормальной прислуге. Где знают, какой жирности сливки идут к эфиопской арабике по утрам и где нет комаров вперемешку с неугомонными сверчками. Не говори глупостей, девочка! Давай к делу! Уна еще может отличить печаль-тоску в чистом виде от недомолвок с той же примесью!
Не улыбнуться было невозможно, но Хоуп все же не смогла смотреть прямо в глаза.
- В моем отделении есть двое детей, которым обещали деньги на операцию, но по страшному стечению обстоятельств, они теперь брошены на волю случая.
- Другими словами, всем на них наплевать...
- Не наплевать, но из-за урагана благотворительные фонды завалены обращениями пострадавших, страховые компании несут убытки, выплачивая компенсации...
- Детка, но это не твои проблемы,- взгляд Уны заволокло, и женщина закусила губу.
- Это мальчик и девочка. У малышки синдром Дауна и состояние тяжелое, операция необходима в течении нескольких дней.
- Что-то мне подсказывает, что выход ты уже нашла, - усмехнулась старуха, поняв, что внучка не собиралась отступать.
Сглотнув подступивший к горлу ком, Хоуп зажмурилась и выпалила:
- Могу ли по своему усмотрению распорядиться твоим подарком?
Уна повернула к внучке исчерченной морщинами лицо и неизменно накрашенные старческие губы сжались в тонкую линию.
- Тебе так важно мое одобрение? - старушечий голос дрогнул от обиды, которая осталась на задворках сознания, просто по привычке. В серьез сердиться на свою «ля сури», Уна не могла.
- Мнение отца мне известно давно, а больше близких людей у меня нет, так что — да! Очень важно! И друзья не особо состоятельные.
Цепкие узловатые пальцы впились в руки Хоуп, и через мгновенье она оказалась, в жестких и не по возрасту сильных объятиях своей бабушки.
- Пожалуй, это лучшее применение побрякушкам. Не тушуйся детка, я завидую твоим идеалам, до которых мне пришлось быть еще пару жизней покрутиться среди всякого дерьма! Поступай, как считаешь нужным, Мышонок! - тонкие пальца с выпирающими суставами, замотанные в морщинистую кожу, до боли сжали руки внучки.
- А ты постарайся следить за своим здоровьем! - Хоуп старалась крепиться, но глаза уже застилали слезы.
- За ним и без того с десяток человек следит. Тесно нам в этом «клубе» доброжелателей, - Уна с трудом удерживала крепость голоса и чтобы взять себя в руки сделала глубокий вдох.
Женщины замолчали.
- Пусть Гард с недельку у тебя в комнате поспит. Хорошо? Мальчик будет скучать по мне, но больше я не могу за ним ухаживать.
Пес был тут как тут, когда услышал свое имя. Животное, ростом чуть ниже стандартного пони, ласково припал холеными боками к обожаемой хозяйке, едва не свалив ее.
- Фу, псина! Убери от меня свои печальные глазищи! Натаскался уже старушечьего тела по лестницам! Не нужен ты мне больше! Вот, люби новую хозяйку и служанку их не сожри в первую неделю!
Гневная тирада исторглась из уст мадам Ванмеер намеренно громко, после чего Уна с удовольствием отметила, как побледнела притихшая на кухне Мегги.
Если пошла угроза расправы, значит, для бабули настала последняя стадия терпения.
- Как только будет возможно, я приеду навестить тебя, - Хоуп заключила в объятия бабушку, но тут ее щелкнули по носу.
- Не ври!
- Тогда буду писать.
- Не пиши! - Уна была непреклонна. - Шли открытки. Все равно в скором времени, я мало кого узнаю, а открытки хоть пополнят коллекцию. И сотри со своего прелестного личика эту жалостливую гримасу. Женщины Ванмееров лишены столь малахольного чувства. Я прожила жизнь так, как считала нужным.... Хотя бы, какую-то ее часть. Взрастив в себе наперекор вышколенному характеру безвольной тряпки, подобие мнения. Надеюсь, итогом этих стараний будет не только сострадание, особенно от такой умной женщины, как ты, моя дорогая. Не вешай, нос! И прощай, Мышонок. Ах, да! Бенедикту горячий привет! Вот с ним приезжай сколько хочешь.
Бабушка была неисправима и, хотя ее проводы могли быть испорчены несколько раз, Уна в свойственной ей манере разрядила обстановку, отмахнувшись от навязчивой заботы двух единственных близких ей людей.
- Мисс! Мисс, простите! Вот цена, которую я могу Вам предложить.
Голос оценщика выдернул Хоуп из воспоминаний, и она несколько секунд бездумно рассматривала нацарапанные на клочке бумаги цифры.
- Еще пятьдесят тысяч сверху или я ухожу, - еще не договорив, она пододвинула к себе обратно бархатный футляр и решительно его захлопнула.
- Мисс Ванмеер, не горячитесь! Давайте обсудим, - растерянный вид мужчины мешался с твердостью в голосе, но женщина уже поднялась со стула и направилась к выходу, от чего усы оценщика затряслись вместе с челюстью. - По рукам!
Сегодня был последний день общественных работ, точнее, день, когда Бенедикт должен был забрать из медцентра подписанные доктором Уиттон бумаги и прибыть в полицейский участок.
Не испытывая особой уверенности, что последует согласие, Нэд предложил Хоуп заехать за ней этим утром. Возражений от нее не последовало, как впрочем, и других слов. Только короткая просьба заехать в антикварную лавку. Причиной ее замкнутости таилась вовсе не в неловкости, которая могла возникнуть после недавнего вечера, плавно завершившегося неожиданно проведенной вместе ночью. Наверное, отъезд бабушки оставил плохой осадок.
Дверца машины громко хлопнула и Хоуп плюхнулась на сиденье, с силой прижимая к себе бумажный пакет.
- Теперь в банк, буквально на пятнадцать минут, а потом на работу...мою.
- Хоуп, все в порядке? - Бенедикт повернулся к ней всем корпусом и протиснул руку, чтобы повернуть ее лицо к себе, но так и не посмел прикоснуться.
- Да. Одной проблемой меньше! - она решительно кивнула с таким видом, словно последние несколько минут топила котят в ведре.
Не трудно было догадаться, что она заложила весьма дорогую вещь и теперь пыталась свыкнуться с мыслью, что другого выхода не было, а потому множество вопросов отпало тут же и Бенедикт не стал добавлять масла в огонь, чтобы избавиться от дискомфорта, прежде всего, для самого себя. Он понимал, что доверие Хоуп можно заслужить только одним способом — полностью подстроиться под ее непредсказуемое поведение. Сам факт того, что Бенедикту внезапно понадобилось копаться в хитросплетениях чужой личности, был из ряда вон, но навалившиеся проблема лихо маскировали ситуацию.
