Колье - Богатова Татьяна

Тем временем они оказались перед дверью подъезда. Проворно выудив из сумки небольшую связку ключей, Екатерина Алексеевна приложила один из них к замку домофона. Распахнув здоровой рукой дверь, Вадим придержал её для спутницы. Дверь в квартиру открылась прежде, чем успели позвонить.

– Мама, – отступила, давая дорогу входившим, стройная девушка в серой водолазке и светлых джинсах. Её худощавая фигурка, слегка удлинённая в верхней части тела, неожиданно уравновешивалась бесконечной длины ровными ногами. Стоя на полу в тонких гольфах, девушка от волнения покачивалась, приподнимаясь на носках, словно пытаясь лучше рассмотреть провожатого матери, вслед за ней вошедшего в прихожую. – Как же так? Не отвечаешь на звонки! Папа уже телефон оборвал, спрашивает, где ты!

– Ой, дочь, – Екатерина Алексеевна в поисках поддержки растерянно оглянулась на Вадима, – я действительно не слышала.

Литвинова поразила схожесть тёмно-голубых глаз матери и пытливо разглядывающей его девушки.

– Опаньки, – усмехнулась дочь, – теперь понятно, кем ты оказалась так увлечена.

– Арина, – возмущённо укорила мать, – что ты себе вообразила? Если вы с папой волновались, это не даёт тебе права…

– Мам, ты чего? – расхохоталась дочь. – Я же ничего такого не имела в виду. Просто удивилась, откуда взялся внебрачный сын нашего папки!

Проворно скинув шубу и сапоги, Екатерина Алексеевна вновь обернулась на молчаливо скрывающего удивление Вадима, соображая, что ей следует сделать: приструнить дочь или извиниться за её шокирующую откровенность перед гостем.

– Дочь…

– Мам, разве ты не видишь? – тряхнув тёмно-русыми волосами, Арина устремила взгляд на молодого человека. – Он же выглядит в точности как папа на армейской фотографии.

– Ариша, – опомнилась наконец мать, – все действия по сличению сходства настоятельно прошу отложить на потом. А сейчас, пожалуйста, окажи молодому человеку помощь. Его зовут Вадим, – Екатерина Алексеевна посмотрела на Литвинова. – Кстати, эта прямолинейная девушка – моя дочь Арина. К твоему сведению, Ариша, Вадим защитил меня от хулиганов. А то не видать бы мне сумки.

– Проходите, отважный рыцарь, – приблизившись к Литвинову, Арина осторожно потянула с него куртку, обратив внимание на обмотанную платком матери руку парня. – Мам, папе позвони срочно! Он на работе с ума сходит! – воскликнула она, обращаясь к матери, и успокоила Вадима, которого смутило, что девушка помогает ему снять куртку. – Не напрягайся ты так! Вот, сняли аккуратненько. Повесить можешь сам. Проходи, пожалуйста! Не надо обувь снимать.

Дивеева завершала бинтовать его руку, когда Вадим внезапно почувствовал волнение то ли от тонкого аромата её волос, то ли от внимательного взгляда.

– Спасибо, – чуть хрипло проговорил он. – Ты так ловко всё сделала, даже боли не почувствовал. У тебя есть способность излучать анестезию? – улыбнулся Вадим. – Ты врач?

– Я диджей на радио, а по специальности учитель.

– А где научилась перевязывать раненых?

– С детства умею. На кошках тренировалась.

– На кошках? – рассмеялся Вадим.

– Ага, – улыбнулась Арина, – и на собачках тоже. Брат всё время домой таскал. Они как нарочно ему попадались. Понятно, гонял с мальчишками по подвалам. Макс подберёт на улице раненого зверька, пожалеет и домой тащит.

– Так у вас была куча домашних питомцев? – предположил Вадим.

– А вот и нет, – улыбнулась Арина. – Макс притаскивал питомца и тут же о нём забывал. Он же знал, что у меня зверёк не пропадёт. Я сама их лечила, даже маму не допускала. Она только относила потом к своей подруге, которая в нашем доме живёт. А то у папы на шерсть аллергия.

– Значит, – продолжал хохотать Литвинов, – зоопарк собирался у соседки?

– Не-е-ет, – рассмеялась в ответ Арина, – мы с мамой не настолько жестоки, чтобы жалеть животных за счёт других. Они жили у тёти Томы, пока я их лечила. А потом родители отвозили в деревню к бабушке с дедушкой. А там уж они пристраивали излишки зверья по соседям. Некоторые даже спрашивали: «Не прислали ли Макс с Ариной ещё котёнка или щенка?» Обычная история, – подмигнула девушка, – мы в ответе за тех, кого приручили или вылечили, – вновь расцветая улыбкой, добавила она от себя.

– Подожди-ка, – сообразил Вадим, у которого фраза из «Маленького принца» Экзюпери вызвала определённые ассоциации, – ты действительно работаешь на радио?

– Да, – пожала плечами Арина, назвав радиостанцию.

– Так ты – Арина Дивеева! – воскликнул Литвинов.

– Она самая.

Оба одновременно вспомнили, когда и при каких обстоятельствах прозвучало выражение Экзюпери. Вадим услышал его несколько лет назад, позвонив в прямой эфир самого популярного в городе радиоканала. Сам не осознавал, что заставило сделать звонок. Сперва парня привлёк необыкновенный голос, звучавший в эфире между музыкальными композициями. Услышав доброжелательный отклик девушки, не сразу нашёлся что сказать. Через несколько секунд смятения Литвинов неожиданно попросил у ведущей разрешения вместо очередной композиции задать ей вопрос. Не выказывая удивления, Дивеева согласилась. После этого Вадим спросил, какие слова она могла бы сказать другу, с которым предстоит расстаться. Настроение радиослушателя удивительным образом совпало с эмоциональным состоянием ведущей. В голосе молодого человека послышались такие нотки безнадёжности, что девушка невольно ощутила непреодолимое желание помочь, вытащить его или хотя бы попробовать утешить.

– Иногда, – отозвалась радиослушателю Арина, проницательно уловив причину его переживаний, – в отношениях двоих наступает момент, когда тот, от кого уходят, в последней надежде говорит, будто мы в ответе за тех, кого приручили. Бежит за ним, падая в ноги и цепляясь за «края одежды». А потом, если уходящий, проявив милосердие, остаётся, тот, кто молил, внезапно осознаёт, насколько невыносимо это подобие взаимности, как горько от проявления жалости. И понимает, что от того, кто раньше любил, восхищался тобой, трепетал, осталась всего лишь оболочка, та самая «одежда», за которую ты отчаянно цеплялся. Но почувствовать это подвластно не всем, а только самым сильным. И тогда покидаемый принимает решение отпустить другого. Отпустить ради себя самого, чтобы не утонуть, захлебнувшись в тоскливом потоке сочувствия.

Пытаясь подбодрить позвонившего, Арина удивительным образом принесла успокоение и себе. А ведь буквально вчера ей казалось, будто мир вокруг неё рухнул. Дима Стрельцов оказался первым, в кого она влюбилась по-настоящему. Это была не школьная влюблённость, а чувство, поглотившее её целиком.

Стрельцов занимал должность начальника отдела рекламы. Пока Арина училась в университете, она вела эфир на радио только по субботам и воскресеньям. Редко появляясь на радиостанции, девушка почти не обращала внимания на молодого мужчину, старше её на пять лет, за которым прочно закрепилась слава ловеласа. Весь без исключения женский коллектив – от замужних дам до одиноких девушек – был очарован Стрельцовым. Арина не понимала, что они все находят в мужчине среднего роста и телосложения, с тёмно-каштановыми слегка вьющимися волосами, оттеняющими белую кожу, покрытую едва заметными веснушками. На последнем курсе обучения у Дивеевой появилась возможность чаще работать на радиостанции. Как только она появлялась, Стрельцов, будто намеренно, каждый раз оказывался на её пути. Встречаясь с Ариной, Дима одаривал её ослепительной белозубой улыбкой, похожей на дежурный оскал преуспевающего американского парня, у которого всё окей. Девушка была совершенно уверена, что у ловеласа нет ни малейшего шанса.

Арина пропала, когда однажды вечером за полчаса до окончания эфира Стрельцов зашёл к ней в выпускающую аппаратную. Она мельком глянула на него. Он опустился на диван и всем своим видом показывал, что намерен дождаться завершения эфира. А спустя минуту Арина вздрогнула от прикосновения его губ к своей шее сзади. Она чуть запнулась, заканчивая фразу. Тем же вечером Стрельцов увёл Арину в расцвеченный красками золотой осени парк. Он почти не умолкал на протяжении двух часов, расспрашивая девушку, с мягким юмором рассказывая о себе, читая Арине басни на испанском языке. Он читал, тут же переводил, мастерски изображая при этом персонажей.