Колье - Богатова Татьяна

Отношения Арины с Димой продолжались около года. Ей казалось, что для Стрельцова она единственная женщина на земле. При встрече на работе он не сводил с неё восторженного взгляда, к великой зависти влюблённых в него поклонниц. Они с Ариной обошли все городские парки, выставки фотографий и живописи, кинотеатры и ночные клубы. Эрудированный, разговорчивый и доброжелательный Дима везде чувствовал себя в своей тарелке, заинтересовывая и развлекая Арину. Вдобавок он каким-то непостижимым образом угадывал момент, когда им обоим становилось невмоготу на людях и нестерпимо хотелось уединиться. В страстном влечении едва успевали добираться то домой к Арине, то в квартиру к одному из друзей Димы, то до ближайшей гостиницы. К себе домой Дима не позвал её ни разу, отговариваясь, что живёт с неработающей матерью, знакомство Арины с которой должно состояться в ближайшее время и в обстановке исключительно торжественной. Но знакомство так и не состоялось.

Всё закончилось буквально в один день, когда в рекламное агентство пришла новая сотрудница на должность ушедшего в декрет менеджера. Не было ни истерик Арины, ни объяснений Стрельцова. Он просто перестал замечать бывшую возлюбленную, окружив вниманием красавицу, самозабвенно смотревшую на него. Тогда Дивеева вспомнила доносившиеся до неё ранее обрывки разговоров о расставании Димы с очередной пассией, которые она обычно пропускала мимо ушей. Теперь сама оказалась в роли бывшей пассии. Улучив момент, когда Стрельцов остался в одиночестве, Арина, переступив через гордость, попросила его вернуться. В ответ он потрепал её по щеке и ухмыльнулся:

– Ариш, я тебя прошу, давай не создавать друг другу проблем. Нам ведь было хорошо.

– Б-было хорошо? – споткнулась на полуслове Арина. – Нам всего лишь было хорошо?

– А что, разве плохо?

– Дима, а слова твои, что любишь, разве они ничего не значат?

– Ариш, зачем так драматизировать? Мне хотелось сделать тебе приятное, только и всего.

– Спасибо, Дим, сделал, – круто развернувшись, Арина ушла. Могла бы поклясться, что ей послышался вздох облегчения Стрельцова.

Первым порывом Арины было уйти с радиостанции, поскольку ей казалось невозможным работать в одном здании со Стрельцовым. Но, преодолев первоначальное намерение, она постепенно переболела, сбросила с себя морок влечения к Диме. Теперь снова казалось странным, что его внешность вызывала такой восторг. Его личностных качеств она старалась не касаться, отдавая должное эрудированности и развитому уму Димы. Наблюдая со стороны, как он обхаживает очередную подружку, Арина с горечью заключила, что никакого рода предостережения не свернут девушек с дороги в глубокий, до краёв наполненный очарованием омут под названием «Дима Стрельцов».

«Надо же, – сокрушалась по ночам Арина, – снова я попалась в ту же ловушку! Почему решила, будто Вадим другой? Что его слова значат больше, чем слова Стрельцова! Дима говорил „люблю“, чтобы сделать мне приятное. А Вадим? Он тоже это постоянно повторяет, но гораздо чаще твердит о необходимости приобрести жильё и построить надёжную материальную основу для семьи. Неужели изменил своим принципам и собирается жениться на Илоне без собственного дома?

Я сама виновата во всём! Почему было не сказать прямо, что для меня это совершенно не важно? Что больше всего на свете я хочу быть с ним! Мы оба не нищие и смогли бы достойно содержать семью и наших будущих детей. Но сказать об этом – означает попросить: „Возьми меня замуж!“ А я никогда не смогу произнести это. Хотя жизни без него не представляю. Надо же! Наши отношения с Вадимом продлились ровно год, почти как и со Стрельцовым. Что со мной не так? С Димой понятно, после меня он сменил уже третью. А сколько их было до того, не хочется даже думать. Но Вадим… Он же не такой. Или точно такой же? Неужели он, как и Дима, легко произносит слова любви, не придавая им никакого значения? Зачем он говорит мне „люблю“, если собирается жениться на Илоне? Неужели всё дело в том, что мы с Вадимом стали близки, а Илона держит себя с ним словно недоступная принцесса? Но Вадим не может не знать, что Илона со Стасом! Стас с Вадимом друзья или, по крайней мере, приятели. Возможно, то, что у Илоны есть кто-то, как раз и заводит Литвинова! Тьфу ты, ерунда какая! Зачем я всё это выдумываю, когда причина лежит на поверхности? Вадим влюбился в Илону, только и всего. А как теперь будет со мной? А со мной, – горько усмехнулась Арина, – по словам Димы, было хорошо. И не более того».

Так и не осмелившись напрямую спросить Вадима об истинных намерениях относительно Илоны и себя, скрепя сердце Арина решила дождаться празднования Нового года у Матусевичей.

Глава 5

– Вета, здорово, что ты приехала пораньше, – обняла Илона высокую женщину с внимательным взглядом тёмно-карих глаз, обрамлённых пушистыми ресницами, под чёрными дугами бровей. – Мне непременно надо рассказать тебе кое-что важное!

– Кажется, я догадываюсь, о чём ты собираешься рассказать, – ласково улыбнулась первая гостья Матусевичей.

– Папуля не удержался? – предположила девушка, помогая тёте снять необычайно лёгкую чёрную шубу из норки, повеявшую на Илону морозным ароматом.

– Нет, – удивилась Иветта, которую все в семье называли по-домашнему Вета, – Игорь мне ничего не говорил.

Иветта – младшая из двух сестёр Игоря Матусевича – была в семье всеобщей любимицей. Все, от родителей до племянников, обожали эту жизнерадостную сорокавосьмилетнюю женщину, необычайно интересную собеседницу, всегда откликающуюся на просьбы о помощи, будь то материальная или моральная поддержка.

– Какой у тебя сногсшибательный наряд! – воскликнула Илона, оглядывая платье цвета красного вина из вискозы с шёлком, безупречно облегающее виолончелеобразную фигуру Иветты, с высокой грудью, чётко обозначенной талией, плоским животом и полновесно-округлыми бёдрами.

– Это не новогодний, – звонким колокольчиком рассмеялась Иветта. – В этом платье я собираюсь помочь Людмиле в кухне. А вот это попрошу тебя где-нибудь пристроить, – подала она девушке пластиковый кофр, в котором искрилось серебристыми блёстками ярко-синее платье.

– Не волнуйся, – просияла девушка, – всё будет в полном порядке. Платье дождётся тебя на втором этаже в моей комнате. Веточка, только пообещай, пожалуйста, что ты хотя бы на полчасика сбежишь от мамы! Мне надо с тобой посекретничать.

– Полчаса вряд ли. – Тётя оглядывала себя в зеркале с правой стороны от входной двери, ведущей в огромную комнату-студию, объединившую пространство прихожей, гостиной и кухни, посередине которой уже готовился принять на себя праздничные яства овальный стол, покрытый белоснежной скатертью с серебряной вышивкой. – От Люды надолго не вырвешься. Но пятнадцать минут у нас точно будет.

– Веточка, я тебя обожаю, – чмокнула Илона в смуглую щёчку тётушку, поправлявшую расчёской коротко подстриженные чёрные волосы.

– Кстати, – вспомнила Иветта, – бабушка передала тебе кое-что.

– Что это? – нетерпеливо перебила племянница и тут же спохватилась. – Прости! Как там Ираидочка? Как тётя Инесса?

– Бабуля – прекрасно. Как всегда, бодра и весела. Инесска, как обычно, мигренит и хандрит.

– И даже перспектива женитьбы Игната не улучшила её настроения?

– Перспектива женитьбы сына, – снова звонко расхохоталась Иветта, – только усугубила её депрессию.

– Какая же она пессимистка! Пришла бы к нам встретить Новый год, глядишь, и настроение бы улучшилось.

– Да что ты, девочка моя милая! Тогда бы настроение оказалось испорчено у всех остальных. Нет уж, пусть Инесска проведёт новогоднюю ночь по традиции – с мамой. У них как-то получается ладить друг с другом. Должно быть, потому что Инесса – любимый ребёнок мамы. Она никогда не пыталась переделать дочь. Воспринимает такой, какая есть, жалеет и оберегает. А сестра необычайно это ценит.

– Вот удивительно, вы родные сёстры, а характеры у вас совершенно разные! Честно говоря, тётя Инесса выбивается из родни. Ираидочка – оптимистка по жизни, папуля – тоже. О тебе, нашем солнышке, нечего и говорить.