Абдужабар произнес:
– Но вы же сказали, что они подписали бумаги, делающие их возвращение к своим невозможным? Куда тогда им бежать? Для чего? Для того, чтобы военным трибуналом быть приговоренным к смертной казни?
Фархади вздохнул:
– Если бы мы воевали против янки и имели в лагере пленных американцев, я был бы спокоен. Но русские непредсказуемы. От них можно ожидать всего что угодно. Сколько русских солдат нам пришлось расстрелять, чтобы заставить подчиниться тех, кто сейчас находится в барке? Сотни. За что они умирали, когда мы предлагали им жизнь на Западе? За что они воюют? Разве им платят большие деньги? Нет. Так почему они подрывают себя, предпочитая смерть пленению? Да, есть и среди русских подонки. Трусы, готовые ради собственной шкуры на все! Но много ли их? Пять лет идет война с неверными, и что мы имеем? То, что Советы контролируют обстановку в нашей стране. Одна общевойсковая армия контролирует целое государство. Мы даже лагеря подготовки своих подразделений сопротивления не можем держать в собственной стране, базируемся здесь, в Пакистане.
Поднялся помощник Фархади:
– Господин! Вы просто устали. Вам требуется отдых.
Начальник лагеря взглянул на Ширзада:
– О чем ты говоришь, Мохаммед? Какой отдых? Надо доукомплектовать «Призраков» и готовить вторую карательную команду. И готовить из того материала, что мы имеем! По подразделению Иванова решение таково: будем вводить в ее состав тех двух солдат, что захвачены Карамулло. Они не общались с основной массой пленных, продолжают находиться в состоянии шока. Думаю, их-то сломать будет нетрудно.
– А что вы намерены делать со старшим лейтенантом, начальником этих молодых солдат? – спросил Абдужабар.
– Насчет Баженова тоже решение принято. Какое, скажу позже. Сейчас идите и занимайтесь повседневными делами. Абдужабар, пройди к американцам и передай сержанту Слейтеру, чтобы в 10.00 был у меня. А в 11.00 доставишь в кабинет старшего лейтенанта Баженова. – Фархади повернулся к помощнику: – Ты же, Ширзад, передай Довлатову, чтобы немедленно занялся солдатами, приведенными Карамулло. Задача – ввести их в состав команды «Призраки». На этом все! Ступайте!
Подчиненные начальника лагеря поклонились и, пятясь к двери, покинули кабинет.
Фархади подошел к окну и глубоко задумался.
Глава 2
Особый лагерь подготовки моджахедов неподалеку от Чевара, Пакистан. Суббота, 15 июня. 10.00.
Энди Слейтер ввалился в кабинет начальника лагеря:
– Вам, как всегда, в выходные неймется, господин Фархади. Что послужило причиной вызова на этот раз?
Полевой командир недовольно скривил губы, обрамленные подстриженными и ухоженными усами, сросшимися с бородкой:
– А вы, как всегда, бесцеремонны и наглы, господин сержант! Не кажется ли вам, что воспитанный человек сначала должен поздороваться, а уж потом задавать вопросы?
– Что ж, здравствуйте, если угодно!
– Угодно, Слейтер! Здравствуйте. – Фархади указал на кресло у журнального столика: – Проходите, присаживайтесь.
Слейтер устроился в кресле, устремив взгляд на хозяина кабинета:
– Так по какой причине вы меня вызвали?
Начальник лагеря погладил бородку:
– Как вам уже наверняка известно, из рейда вернулась специальная команда «Призраки».
– Да уж известно. Видел, как входили в барак, но, по-моему, карателей стало меньше. Я не ошибся?
– К сожалению, не ошиблись! В ходе выполнения задачи капитан Иванов потерял двух человек.
– Потери на войне неизбежны.
– Это так. Нам надо срочно доукомплектовать команду, а посему вам, господин Слейтер, следует начать подготовку пополнения «Призраков». Начать активную подготовку тех пленных, что привел в лагерь Карамулло. Я имею в виду солдат.
Слейтер пожал плечами:
– Готовить так готовить, но с понедельника!
Фархади возразил:
– Мне надо, чтобы подготовкой пополнения спецкоманды вы занялись немедленно!
Слейтер спокойно ответил:
– А мне и моим коллегам, вот незадача, сегодня, как и всегда, нужно в Чевар. И от своих намерений никто отказываться не собирается.
Фархади, сдерживая себя, процедил:
– Видимо, мне все же придется просить вам замену!
– Ради бога! Нам найдут замену. Без проблем! Вопрос: какую? Вам нужны профессионалы или дилетанты, которых самих еще многому учить надо? В морской пехоте США есть и такие. Пороху не нюхавшие, отчаянные по натуре парни, желающие подзаработать на этой войне. Гонору в них больше, чем у ветеранов, а вот толку от их деятельности никакого. Впрочем, заполучив вместо нас подобных вояк, вы сами в полной мере сможете убедиться в этом!
Сержант поднялся.
Фархади ударил ладонью по столу:
– Ладно, Слейтер! Поезжайте сегодня в Чевар! Но с понедельника…
Сержант перебил начальника лагеря:
– До свидания, господин Фархади! До понедельника!
И развернувшись, Слейтер покинул кабинет разгневанного полевого командира. Фархади знал, что замена инструкторов не пройдет в одночасье. Придется объяснять Хикмату и американцам, почему он решил пойти на подобный шаг. Это займет время. И Слейтер прав, где гарантия, что вместо действующих инструкторов-профессионалов, знающих свое дело, янки не пришлют еще более высокомерных, скандальных, да еще не имеющих достаточного боевого опыта молодчиков, в отместку за действия против группы Слейтера? Такой гарантии нет и быть не может! Шайтан с ним, с этим сержантом, с его заскоками. По большому счету, с ним можно договориться. А выходные в Чеваре? Следует узаконить их и больше не поднимать этот вопрос.
Слейтер, выйдя в приемную, увидел Абдужабара и молодого, бледного, симпатичного мужчину, одетого в советскую полевую форму «афганку». Комендант кивнул американцу. Тот усмехнулся и пошел к лестнице.
Абдужабар ввел в кабинет начальника лагеря плененного старшего лейтенанта Баженова.
Фархади манипулировал с видеомагнитофоном.
– Ваше приказание выполнено, Баженов доставлен, саиб! – доложил комендант.
Фархади, закончив работу с видеотехникой, отошел от тумбы, на которой стояли телевизор и видеомагнитофон, приблизился к пленнику:
– Ну, здравствуй, Баженов!
– Здравствуйте! – ответил Сергей.
– Как здоровье, старший лейтенант?
– Нормально!
– Это хорошо! – Фархади предложил: – Давай посмотрим несколько кадров видеокассеты перед тем, как поговорить. Они поучительны и создадут необходимый фон для нашего общения.
Фархади включил видеомагнитофон. На экране японского телевизора появилось море, голубое, чистое. Море сменилось берегом. На нем – песок, пальмы, отдыхающие, загорелые мужчины и женщины. Человек с подносом, разносящий различные напитки. Затем номер отеля. Шикарная полуголая девица в нем, указывающая рукой на широкую кровать. Она улыбалась, и ее белоснежные зубы поблескивали. Столик. На столике рядом с хрустальной пепельницей пачки долларов.
Фархади остановил пленку, перемотал ее вперед, вновь включил видеомагнитофон. На этот раз экран выдал строй советских пленных. Затем шестерых у стены. Солдаты были в рваных «афганках», через которые виднелись окровавленные, грязные бинты. Глаза у этих солдат непонимающие, больные, ненавидящие.
Баженов не слышал автоматных очередей, изображение не сопровождалось звуком. Он увидел, как неожиданно эти шестеро дернулись. Форма покрылась дырами. Солдаты рухнули на землю. Тела их начали сотрясать предсмертные судороги.
Начальник лагеря выключил магнитофон и повернулся к Баженову:
– Ну и как кино, старший лейтенант?
Сергей с трудом справился с внутренней дрожью, глухим, ставшим вдруг чужим голосом спросил:
– Для чего вы показали мне эти кадры? И чем провинились раненые солдаты, которых расстреляли?
Фархади кивнул:
– Хорошо! На первый вопрос я уже ответил. Отвечу и на второй. Солдат я приказал расстрелять потому, что они отказались сотрудничать со мной. Стоило им согласиться, и они жили бы. Но… не согласились.
