Последний бросок на запад - Овчаренков Егор
В этот момент в кабинет без стука вошла Злата. Она была чем-то сильно рассержена. Молча она прошла и села на уголок дивана, сложив руки на коленях.
Емельянов не отводил взгляда от Златы. Ему уже было плевать на сердитые взгляды Новака и даже было плевать, что эта прекрасная женщина оказалась женой такого неприятного типа. Он просто смотрел на нее и ни о чем не думал; даже о своем будущем.
— Это отказ? — раздраженно повторил свой вопрос контрразведчик.
Емельянов презрительно посмотрел на него и твердо произнес:
— Нет.
— А что же?
— У меня, да и у вас, еще масса времени, пока я выздоровлю. Я бы хотел подумать еще немного.
Он снова посмотрел на Злату. Это ему показалось, или действительно она взглянула на него с сочувствием, с нежной теплотой?
Неужели в ней зародилось чувство к человеку, который ее спас? Неужели у него есть шанс?
Может быть, этот контрразведчик и прав — перейти на сторону усташей, точней — сделать вид, что перешел, а потом… Сербы, хорваты — какая разница? Или лучше все-таки продолжать тянуть время?
Емельянов молчал, и Новак скомандовал:
— Увести!..
«Только бы не показалось, — цеплялся Емельянов за один-единственный взгляд, как будто это была его последняя надежда на спасение. — Только бы не показалось…»
Уже от двери, на самом пороге, он еще раз обернулся и ясно увидел, что девушка ободряюще улыбнулась ему.
Возвращаясь в камеру, Дима убеждал себя, что не стоит обольщаться: во-первых, она — жена контрразведчика, врага, человека, который может подписать ему смертный приговор, а во-вторых — ему это всего-навсего померещилось…
Когда пленник вернулся в камеру, трупов там уже не было: он даже засомневался — действительно ли были мертвецы или это бред воспаленного сознания? Но затхлый запах разлагающейся плоти еще стоял в воздухе, и Дима понял — камера та же. Видимо, вонь проникла и в коридор, охранники не смогли ее вынести и радикально покончили с этой камерой пыток.
Ну и слава Богу!
Теперь у него была улыбка Златы, глаза Златы; одно воспоминание об этом облегчало жизнь, пусть даже это и был самообман…
Но с этой улыбкой вернулись надежды и сомнения. Конечно же, предложение капитана Новака заключало в себе откровенный практический смысл: во-первых, куда большая зарплата, чем у четников, во-вторых — медицинская помощь, что в его положении было немаловажно; во всяком случае, предложение стоило того, чтобы о нем действительно всерьез подумать.
Но ведь нельзя быть даже перед самим собой таким подонком, у которого ни совести, ни чести, а одна голая выгода. Стоит ли такому жить? И что подумает Злата о таком мужчине, которому ничего не стоит предать?
Стой! При чем тут Злата?
Но мысли о ней не отпускали.
Вдалеке, на самом горизонте, полыхало зарево — натовцы где-то что-то у сербов разбомбили. По темному небу то и дело проносились какие-то тени, это была натовская фронтовая авиация, возвращающаяся на базы в Италии. Иногда еще раздавались взрывы, и их отзвуки гулко проносились по окрестным горам.
Новаку не спалось — и не потому, что спать мешали пролетающие бомбардировщики, отчего даже дребезжали стекла в окне. Причиной его бессонницы были нелады с женой и последний разговор с пленным.
В общем-то свет клином не сошелся на этом русском наемнике и не так уж важен он был для хорватской армии, чтобы уделять ему столько внимания, но каков, однако, гордец!..
Деньги — отказался. Свободу — отказался. Жизнь — отказался!
Не до конца отказался, тянет время, но прямо видно, как ищет лазейки, чтоб найти какой-то особый выход из положения.
Не выйдет!
Контрразведчика, человека очень азартного, просто зациклило на этом, именно на этом наемнике — дожать, заставить, сломать! Нет такой игры на свете, в которой бы он не смог выиграть. Нет такого человека на свете, который бы не подчинился его воле!
А что касается Златы…
Злата — пусть и его жена, но — женщина, существо более низкого порядка. Она будет всегда делать то, что он скажет.
Не смущала офицера контрразведки и дурная, среди хорватов, естественно, слава Емельянова; наоборот, если такой человек перейдет на сторону хорватов, то он, Мирослав Новак, только выиграет.
Он, как человек военный, просто не может себе позволить проиграть, к тому же проиграть русскому. А когда этот молокосос согласится, тогда, конечно, можно и к общественному мнению прислушаться, и расстрелять, если очень уж сильно требовать будут.
Мирослав Новак встал с кровати и, не одеваясь, в одних трусах, нервно заходил по комнате.
Что делать — решено, но только как?
Капитан подошел к столу — в специальном ящике, специально для таких случаев, хранилось несколько фотографий, на которых сербские солдаты были показаны в самом нелицеприятном виде. Вот четники насилуют женщину, вот они же расстреливают старика, вот поджигают дом, вот убитые дети, вот изуродованные, исковерканные трупы после обстрела четниками Сараево…
Снимки сделать было несложно — часа два работы, не больше; были бы под рукой свои солдаты да комплект сербской полевой формы. Не бегать же, в самом-то деле, с камерой за сербами. Справедливости ради надо сказать, что усташи действовали против мирного населения ничем не лучше четников. Такие или подобные события часто имели место, однако заснять их, вот в чем проблема. Пришлось прибегнуть к подручным средствам.
Но этого русского на такую примитивную наживку не возьмешь — не такой он дурак, чтобы купиться на это. Но чем тогда?
Снова пригрозить расстрелом? Может быть…
Мирослав аккуратно сложил фотографии в ящик стола и вернулся в кровать — да будь он проклят, этот русский наемник.
Достав из тумбочки упаковку снотворного, он выдавил на руку сразу две таблетки и, не запивая, проглотил…
Емельянов проснулся очень рано — светать и не начинало. Голова гудела, как барабан, — всю ночь снились кошмары. Сперва почему-то снился тот русский доктор из Теплого Стана, затем — мрачный охранник Марко, потом все это заслонило — как в кино, наплывом — лицо Новака. Контрразведчик был пьян и склонял Диму переходить на сторону усташей.
Емельянов потряс головой, несколько раз провел руками по лицу — единственный способ немного взбодриться после сна. Умываться тут не давали вообще.
А хорошо бы сейчас в душ! Ледяная водичка по полосам, по коже. Потом большое махровое полотенце…
Дима поднес руку с часами поближе к лицу, силясь рассмотреть цифры, — без десяти шесть. Просыпаясь среди ночи, он тоже смотрел на часы и тоже было без десяти шесть. Сколько же времени?
Емельянов подошел к двери и со всей силы ударил в нее ногой. Дверь гулко отозвалась. Крепкая, из толстых досок, сколоченных на совесть и обитых железом.
— Есть там кто-нибудь?! — заорал Дима.
За дверью никто не отзывался.
«Может, меня уже не охраняют? — подумал Емельянов. — Может, теперь получится сбежать? А может, Фочу уже заняли сербы? Здесь предлагают деньги, здесь предлагают жизнь… Так почему бы не воспользоваться?!»
Снова вспомнилась эта красивая хорватка: вот уж никогда бы не подумал он во время атаки на открыточный городок, что спасенная им девушка может быть женой человека, от которого теперь зависит его будущее и даже сама жизнь.
Мысли о Злате заставили забыть про все прочее — и про хорватов, и про побег, и про гудящую голову.
Через несколько минут противно заскрипели засовы и в камеру вошел хорват с автоматом на изготовку. Он подозрительно осмотрелся и только тогда нащупал за спиной ведро с водой и внес внутрь.
— Умываться! Быстро! Скоро тебя вызовет начальник, — сказал он и удалился, заперев дверь.
Емельянов подошел к ведру и на всякий случай понюхал воду. Не обнаружив подозрительных запахов, он с наслаждением умыл лицо, аккуратно разделся до пояса и, стараясь не замочить бинты на ключице, обтер ладонью здоровой руки все тело.
Похожие книги на "Последний бросок на запад", Овчаренков Егор
Овчаренков Егор читать все книги автора по порядку
Овчаренков Егор - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.