Данил Коган
Попал по собственному желанию
Глава 1. «Настоятель»
В которой я веду откровенный разговор с таинственной незнакомкой, падаю на задницу, выясняю разницу между сном и явью, выбираю сердцем, принимая крайне опрометчивое решение
Тая в стакане, лёд позволяет дважды
вступить в ту же самую воду, не утоляя жажды
И. Бродский
В этот пятничный вечер я собирался отдохнуть в новом для себя заведении. Кто-то из моих знакомых постоянно ходит в одно и то же место. Кто-то устраивает алкотуры в один день, посещая семь — двенадцать заведений. Я же каждую пятницу любил найти что-нибудь новое. Место, где ещё не был. Благо Питер, в этом вопросе, по-моему, бесконечен, как Вселенная.
Бездумно напевая «как ты мог космодесантник, раздавить мою любовь», я, спускаясь по Гороховой, не дойдя до набережной Фонтанки, зашёл, как обычно, в первую же глянувшуюся дверь.
Так, я и оказался в рюмочной «Настоятель», что в доме Евментьева, он же дом с ротондой.
С порога оценил обстановку в заведении. Иногда поиски не останавливаются в первой попавшейся пивной. Если мне не нравится внутри, я просто иду дальше. Но здесь было миленько. Почти пусто в вечер пятницы. Я вообще не очень люблю шумные места. А здесь…
Небольшой зал. Стойка, за которой торчит скучающая девица. Справа от стойки на стене панно маслом. Пародия на тайную вечерю с современными персонажами. Я сразу опознал среди апостолов Илона Маска и почему-то Трампа, а также Иосифа Виссарионыча. Остальные так просто не расшифровывались. Я решил, что надо посидеть в наливочной и попробовать присмотреться к картине повнимательней.
Взяв на баре меню, я заказал сет из трёх настоек за шестьсот пятьдесят. Ну ладно, два сета. Чтоб два раза не вставать. Выбрав для начала малину на джине, хреновуху и облепиху-чили, уселся за столик. Мне в глаза смотрела стоящая в окне маска — полуразрушенное лицо с прижатым к губам указательным пальцем. Антуражно.
Краем глаза заметил переливающееся платье, и передо мной опустился поднос с шестью рюмками. Затем незнакомка, а это была явно не та девушка, которая стояла за стойкой, грациозно опустилась на стул напротив меня. На лице её была та же самая маска, которая смотрела на меня с витрины. На руках золотые браслеты. Стройное тело с практически идеальными пропорциями было затянуто сверкающей зеленой тканью. Я даже не знаю, как эта обтягивающая штука называется-то. Но ткань, драпируя всё тело, практически ничего не скрывала, наоборот, подчёркивала самые большие достоинства. Акция у них, что ли? Закажи два сета и получи обворожительную незнакомку в соседки по столику. Вряд ли это посетительница.
Я повернул голову к стойке, чтобы задать вопрос, но обнаружил, что девица бармен куда-то испарилась. Я даже, как она выглядела, не запомнил.
— Эээ… — прочистил я горло. — Не знаете, кто изображён на панно? — Вот я дятел!
— Какие-то Трамп, Маск и Сталин. И куча других не очень-то интересных людей.
— Этих-то я и сам определил, — сказал я, тщательно удерживая взгляд на голубоватом мерцании в глубинах прорезей для глаз. И, усилием воли, не давая своим глазным яблокам довернуться вниз.
Не сказать, чтобы женщины не баловали меня вниманием. Просто ЭТА женщина была явно из другой лиги, чем мои обычные подружки. И дело даже не во внешности. Манера держаться, сидеть, говорить… Всё кричало о властности, силе — почти животной, загадке — почти смертельной. Я ничем не мог заинтересовать такую женщину. И вот она сидит передо мной и даже что-то говорит. Говорит! Вот я лошара!
— … Вы знаете только этих. Но разговор о фреске, даже о такой забавной, с вашей точки зрения, не то зачем мы здесь. — Кажется, она сказала сперва: «Я знаю». Но не факт.
— А скажите вот это всё, — я обвёл рукой абрис лица, намекая на маску. — Обязательно? Вы ни с кем меня не спутали? А то может у вас сегодня сборище анонимных тайных рептилоидов, властителей мира. И типа сигнал — шесть несочетающихся напитков в сете. Так вот! Решительно заявляю! Я не из ваших! — и немедленно выпил. Сюр ситуации стоило разбавить градусом.
— Маска на мне, потому что ты никак не можешь определиться, какое у меня лицо. А вот с представлением идеального женского тела у тебя всё в порядке. И нет. Мне не нужны эти твои рептилоиды. Я сегодня здесь, чтобы говорить с тобой. Рептилоидам назначено на завтра. — Она ослепительно улыбнулась.
— Эээ, вы хотите сказать, что я уже допился до зелёных… с золотом незнакомок завлекательного облика? Я бы не успел! Если вы ко мне, наверное, знаете, кто я такой? — намёки на то, что она плод моего воображения, я решил проигнорировать. Она была слишком живой. Осязаемой. На шее билась жилка. В воздухе висел аромат мускуса и каких-то пряностей.
— Ты Денис Щербинин. Сорок восемь ваших лет от роду. Какой-то там инженер-атомщик, чтобы это не значило. Увлекаешься чтением и работой руками, в мастерской. Мастеришь ненастоящие клинки и прочие поделки для ненастоящих сражений и приключений. Живёшь обычной жизнью ничего не решающего, никому кроме близких не нужного человека. Да и близких у тебя особо нет. Так. Приятели и приятельницы. Ты не строишь отношений. Не хочешь что-то менять. Ты пытаешься заполнить пустоту в душе этими книгами про сверхлюдей, колдунов и магов, походами по разным барам каждую пятницу и ищешь смысл жизни в пустых развлечениях, как чёрную кошку в тёмной комнате. А кошки там никогда не было. Ну что. Знаю ли я тебя?
— Эй, дамочка, чего это я отношений не строю! Да я за последние полгода трёх подруг уже поменял!
— Вот именно, Денис. Что мне в тебе нравится, в тебе нет сильной склонности к самообману. — Она говорила немного странно. Как будто… как будто переводила мысленно свои слова на русский язык с какого-то другого.
— Да вы кто такая, чтобы с лету меня вот так препарировать! Я не заказывал себе сеанс психотерапии! Что за идиотские шутки?! Дебильный бар! — Я намахнул вторую, подумал о том, чтобы уйти, но фиг им! За что деньги плочены?
— В Аркнии, в Империи Альтиор меня называют Смеющейся Богиней. Но ты спросил, кто я такая, а не как меня зовут? — в этот момент я поперхнулся хреновухой и зашёлся кашлем, пытаясь вдохнуть. Она, загадочно улыбаясь, наклонилась вперёд, погладила меня по щеке, и кашель тут же утих. Рука у неё была тёплая! И… я не знаю, бархатистая такая.
В ИМПЕРИИ МЕНЯ НАЗЫВАЮТ СМЕЮЩАЯСЯ БОГИНЯ
— Я та, кого вы называете магами, наверное. В Аркнии мы зовемся Владеющими.
— Вы, дамочка, определитесь — богиня или маг? Это немножко разные сущности! — мне начало становиться весело. Нет, конечно, обо мне она ерунду сказала, и сильно передернула. Все у меня нормально. Но я иногда, когда накатывала тоска, думал о своей жизни в похожих выражениях. Кризис среднего возраста называется. Хм. Я и сам думал… да не. Бред. Розыгрыш. Не бывает богов-магов всяких там. И чудес не бывает!
— Я не говорила, что я богиня. Ты невнимателен. Я сказала, что в империи меня знают как Смеющуюся Богиню. В сотнях других мест у меня сотни других имён. Но нам с тобой важна Аркния. Если хочешь, можно назвать меня гением эфира. Я давно уже отринула смертную оболочку и стала Странником. Но как перевести эти термины в понятные тебе образы я не знаю. У вас представления о магии слишком… примитивны. А ожидания от её применения, часто, слишком завышенные.
— У тебя слишком тёплые руки для той, кто отринул смертную оболочку. И ты дышишь, у тебя бьётся сердце.
— Конечно. Ведь мы в твоём сне. Я корректирую свой образ под твои представления. Но на самом деле меня здесь нет. В вашем мире остались жалкие крохи эфира. Таким, как я, во плоти в нём делать нечего.
