Мисс Эндерсон и её странности (СИ) - Зарецкая Анастасия

Лесс покраснела. Недоверчиво поднесла ладонь к губам, взглянула на Кея исподлобья. И сделала замечание, весьма неожиданное:

— Я и с испытаниями могу… Но как же моя семья?

— Ты заслуживаешь этого, — вдруг произнесла миссис Эндерсон, прикоснулась к предплечью Алесты. — А мы уж как-нибудь справимся.

— И время ещё есть, — согласился мистер Эндерсон. — Что-нибудь придумаем к осени.

Лесс взглянула на дедушку с теплом. И перевела взгляд на маму — вне всяких сомнений, именно Жолин Эндерсон эта идея должна была задеть сильнее, чем всех прочих.

Жолин вздохнула. Провела ладонью вдоль рыжих волос и произнесла:

— Я признаю честно: я не люблю Леберлинг и тех, кто в нём обитает. И тем более испытываю не самые ласковые чувства к Университету магической механики. Но в то же время: разве я, начиная свой путь, не мечтала о том же — постичь магию?.. Да и кто я, в конце концов, такая, чтобы что-то позволять или запрещать взрослому человеку? Алеста, ты лучше меня знаешь, что именно тебе нужно. Однако же, Кейден, — Жолин посмотрела на Кея строго, — я очень надеюсь на то, что на этом пути Алесту будете сопровождать вы. И её сестра.

Кей продолжил говорить — такое уж у Кея было этим днём предназначение:

— К осени, надеюсь, у меня появится свой автомобиль. Я смогу привозить Алесту в Плуинг на выходные

— Если вас не затруднит… — пробормотала миссис Эндерсон. И отчего-то улыбнулась хитрой улыбкой.

Такая улыбка значила: все секреты Кея известны Эндерсонам наверняка, будто лежат у них на ладонях. Так что таиться дальше бессмысленно.

— К Алесте у меня есть ещё одно предложение. Я не знаю, как оно будет воспринято… Я готов принять любой ответ, хотя понимаю, что шанс неудачи достаточно высок. Но… — Подвинув кружку с чаем, Кей движением фокусника опустил на стол бархатную красную коробочку. Три, два, один… Коробочка распахнулась одновременно со словами Кея: — Мисс Эндерсон, что вы думаете насчёт того, чтобы стать миссис Гилсон? А если отбросить фигуральность… Ты станешь моей женой, Лесс?

Так тихо в доме Эндерсонов не было ещё, пожалуй, никогда.

Его старшие обитатели затаили дыхание, а самый младший прекратил нескончаемую игру. Даже стрелки часов, кажется, перестали тикать. Лишь поддувал где-то по ту сторону окна бодрящий зимний ветер.

— Шанс неудачи высок, говорит, — пробормотала Лесс, не к Кею обращаясь, а к коту. — Умный вроде бы человек, а как что скажет… Но это, быть может, даже хорошо? С таким не заскучаешь.

А потом Лесс наконец подняла на Кея глаза — и он в то же мгновение понял, каким будет её ответ.

Эпилог

Учёба в Университете магической механики оказалась достаточно сложной.

Но не была сильно сложнее всего того, что уже пришлось пережить. Так что со скрипом и бессонными время от времени ночами, но Алеста начала вливаться в учебный процесс.

Она имела одно отличие над подавляющим большинством первокурсников: свой возраст. Он давал преимущества: например, более трезвый, чем у юного поколения, взгляд на многие жизненные аспекты. Большую собранность и продуманность, а ещё — более ясное осознание того, зачем Алеста здесь очутилась.

Но также вносил сложность: несколько бессонных ночей подряд протянуть у Алесты не получалось.

И ещё — взгляды однокурсников, но тут дело было не столько в возрасте, сколько в биографии Алесты. О которой, конечно же, весьма скоро прознал весь Университет магической механики.

Бернис здесь знали и любили многие.

А история Вистана Меллигана ещё долго гремела в газетах.

Конечно, не составляет никакого труда соотнести то, что знаешь, и то, что видишь. Потребовалась, быть может, неделя, прежде чем Алеста потеряла собственное имя, взамен обретя два других. Сестра Бернис — от студентов старших курсов, которые начали учиться ещё тогда, когда здесь училась Бернис. И Дочь Меллигана — от собственных одногруппников.

Как и четверть века назад, Вистан Меллиган преподавал у первого курса.

Но нельзя сказать, чтобы он уделял какое-то особое внимание неожиданно обретенной дочери: Вистан Меллиган был одним из немногих, кто относился к Алесте, как к Алесте — без её принадлежности к кому-либо. Спрашивал с неё без каких-либо поблажек. И это Алесту скорее радовало, чем обжало.

Зато Бернис и не думала таиться.

Открыто появлялась на людях в обществе Алесты. Или даже так: иной раз едва ли не насильно заставляла Алесту куда-то идти, чтобы развеяться, или расширить кругозор, или угостить себя чем-нибудь вкусненьким.

Ровно два раза в неделю Бернис встречала Алесту после занятий — поскольку сама освобождалась от работы к тому времени. И вела её в одно из множества интересных местечек Леберлинга — будто бы Бернис все это время собирала коллекцию мест, которые обязательно должна будет показать сестре, и теперь-то отыгрывалась по полной.

Сегодняшний вечер — не такой далекий от уже нового Перерождения вечер — как раз был одним из таких, посвященных Бернис вечеров. И неважно, что канун Перерождения — это самое суетное время в любом университете, а в Университете магической механики так особенно: пора сдавать экзамены и зачёты.

— Я тебя ненадолго задержу, Алеста, — пообещала Бернис, крепко сжав Алесту в объятиях. — Но три дня назад в Музее технологий открылась выставка, которую мы с тобой, как уважающие себя маги, просто не можем пропустить. «Скрытые в тени изобретения», как-то так она называются… Обещают показывать артефакты, которые показались неперспективными в то время, когда были изобретены, но сейчас имеют все шансы стать востребованными.

— А нужно ли уже это тем, кто их изобрёл? — поинтересовалась Алеста.

— Одно из обязательных качеств, которым должен владеть изобретатель — это умение отпускать свои создания, — заметила Бернис, приподняв вверх указательный палец. — Когда ты заканчиваешь работу над изобретением, оно перестает быть твоим. Переходит в достояние общественности и начинает принадлежать людям — таково правило.

— Верю, — согласилась Алеста, — хотя и не считаю, что это справедливо.

Сегодняшний вечер выдался тихим. Удивительно тихим для зимы. Его не портил даже мелкий снег, мерцающий в воздухе и невесомой пылью опускающийся на плечи. Не было никаких посторонних звуков: молчал усмиренный ветер, музыка играла лишь за плотно сомкнутыми дверьми, случайные прохожие думали о чём-то своём, никакого внимания не обращая на окружающих.

Хотя дорога до Музея технологий проходила практически через центр.

Странная, необъяснимая тишина. И на её фоне — рассказ Бернис о том, как прошёл её сегодняшний день и какие талантливые ей в этот раз попались дети, так что учить их одно удовольствие. Алеста готова поспорить: её собственные преподаватели вряд ли считают её прямо-таки талантливой. И скорее огорчаются, чем радуются такой подопечной…

А потом, уже недалеко от Музея технологий, произошла ещё одна странность. Которая заставила даже Бернис смутиться и замолчать…

Странность в лице девушки, оказавшейся у них на пути.

На первый взгляд, ничего такого примечательного в этой девушке не было. Русые волосы, прямые и будто бы стеклянные, выглядывающие из-под меховой шапочки. Веснушки, слишком яркие для такого бледного лица. Длинные тонкие пальцы, не прикрытые тканью перчаток. Голубая шубка в пол.

Но были ещё светло-серые глаза.

Приковывающие к себе внимание — такое, что волосы, веснушки и пальцы отходят на второй план.

Приковывающие взгляд своим отсутствием жизни.

Даже в глазах отъявленного мерзавца или человека, утратившего всякое стремление к существованию, можно отыскать нечто живое — огонёк, ещё поблескивающий в глубине.

А в глазах этой девушки не было ничего — абсолютная пустота. Так что на фоне этой пустоты весь образ её стал выглядеть каким-то зловещим.

Сестры прошли мимо девушки в полном молчании — и неожиданная встречная не уделила им даже крупицы своего внимания. Когда эта неживая девушка осталась за спиной, Бернис наградила Алесту донельзя красноречивым взглядом. И только отдалившись на приличное расстояние от девушки, Бернис вновь начала говорить. Точнее, спрашивать: