Семья волшебников. Том 4 (СИ) - Рудазов Александр

«Маленькими друзьями» он немного впечатление подпортил, потому что сюсюканье никто не любит. Но ему великодушно простили, потому что во всем остальном он был экстравагантно-кудесный… и еще у него шоколадная фабрика.

Фабрика, конечно, была не просто фабрикой. Аперон энья Комостан, еще в юности прозванный Шоколадным Человеком, выстроил настоящее чудо, и у всех отвисли челюсти, едва за спиной остались ворота.

Тут росли деревья. В огромном холле росли деревья из чистого шоколада, с мятными листьями и желейными плодами. Вдоль стволов свисали мармеладные лианы. Меж вафельных берегов тек ручей из жидкого шоколада, а вместо гальки лежали крупные орехи.

А самое удивительное — тут было небо! Голубое небо, и по нему плыли облака! Мэтр Аперон, правда, тут же сказал, что это лишь сложная иллюзия, что потолок односторонне невидим и потому кажется, что его нет, но восхищения это не снизило.

— Боже-космодане, я в святая святых, — сказал Бургужу.

— Да-а-а… — пробормотала Вероника.

— А я вот знала, что тебе понравится, — довольно ухмыльнулась Астрид. — Вот увидела в списке эту фабрику и сразу поняла: надо туда ежевичину свозить.

— Спасибо, — поблагодарила Вероника.

И удивительный холл оказался только началом чудес. Высоченный и худущий, мэтр Аперон вышагивал на своих журавлиных ногах и показывал все новые цеха, котлы и атаноры. Все новые сорта самых невероятных сладостей.

Их давали пробовать. Самое главное — что их давали пробовать.

Удивительные леденцы «Семь блаженств вкусовых», чей вкус во время сосания менялся ровно семь раз. Шоколадный батончик «Несгибаемый соларион» — такой твердый, что не всякий мог его и разгрызть. Конфета «Сюрприз», которая подло казалась совершенно безвкусной, казалось, что вообще жуешь картон, но уже после поедания на языке взрывался фонтан сладости. Хорошо, что Астрид с Вероникой не завтракали, потому что угощали здесь от пуза, а в столовых таких сладостей не подают.

Там вообще все сотворенное.

Огромные катушки наматывали лакричные канаты. В гигантских колбах бурлила шипучая газировка с сиропом. Миллионы крохотных конфет тряслись в барабанах, пока на них напыляли сахарную глазурь. И повсюду росли деревья — шоколадные, сахарные и из застывшей карамели. У Бургужу текли слюни, когда он на них смотрел.

Слюней стало особенно много, когда их привели в цех первичного производства. Именно здесь какао-бобы превращались в шоколад. Ароматный, терпкий, пока еще даже не сладкий. Тут работала громадная водяная мельница, только вместо воды лился жидкий шоколад. Он низвергался сверху водопадом, тек могучей рекой и расходился по всей фабрике, разбивался на десятки и сотни ручьев.

Что-то из этого смешается с молочными реками и разделится на разные потоки. Молочный и белый шоколад примут форму и застынут в виде человечков, домиков и просто плиток.

Что-то потечет в цеха, где шоколад начинят орехами, вафлей, нугой, карамелью, пьяной вишней, кремом, сладкими бобами и всем остальным, что только может прийти в голову.

Мистерийский шоколад высоко ценится во всем мире, но дарят его только по праздникам, потому что он высококлассный и волшебный — а значит, очень дорогой.

Большинство адептов Элементурия становятся властелинами целой стихии. Огня, Воды, Воздуха, Земли. Некоторые предпочитают сосредоточиться на чем-то более конкретном, становятся владыками Камня или Песка, Молнии или Кислоты, Дерева или Металла. Но некоторые, обычно эксцентричные чудаки, выбирают что-то совсем специфическое и узконаправленное. Молоко, Мясо, Хлеб, Бумагу или… да, или Шоколад.

Ну в самом деле, что это за стихия — Шоколад? Это вообще не стихия, это просто субстанция, которую еще нужно приготовить. Не так уж ее в мире много.

Но профессор Аперон повелевал именно шоколадом, и повелевал с почти божественным могуществом. Все эти шоколадные реки, все эти процессы, что чудесно творились на фабрике, делались по его воле и его силой. Он мог творить шоколад из воздуха, в любых количествах, и тот ничем не отличался от натурального, с одной лишь разницей — через некоторое время исчезал. Только поэтому в производстве использовались какао-бобы и росли повсюду шоколадные деревья.

Но при фабрике была лавка, где конфеты не продавали, а раздавали бесплатно. Сколько угодно, лопай от пуза — но с собой уносить бесполезно. Исчезнет, едва удалится от создателя на пару вспашек.

— Мэтр Аперон, а вы управляете только шоколадом? — спросила Вероника, когда фабрикант все это рассказал. — То есть… карамель?.. Патока?.. Мармелад?..

— Нет, к сожалению, — развел руками волшебник. — Нет. Я волшебник-шоколатье. Но это лишь капля моего волшебства.

— А что еще? — спросила Вероника.

— Волшебство бизнеса, детка, — улыбнулся Аперон. — Мало сотворить гору шоколада — нужно еще суметь ее продать.

— Ладно, — кивнула Вероника, которой бизнес был неинтересен. — А… а влияет ли сухой остаток какао на то, как вашей магии поддается шоколад? То есть… с горьким работать проще, чем с молочным? Что насчет белого шоколада?

Ее интересовали такие вещи.

Мэтра Аперона они тоже интересовали, так что он обрадовался умному вопросу и принялся подробно объяснять, как это работает.

— Понимаете, дети, — говорил он, заставляя шоколадные капли рисовать в воздухе картину. — От количества какао в субстанции ничего на самом деле не зависит. Достаточно, чтобы какао там было и чтобы это был шоколад. Маги Земли, например, не спрашивают себя: а не слишком ли много в этой земле песка или перегноя? Я все еще вправе ею управлять, если это пустынный бархан? Или топкая земля болот? Остаюсь ли я в рамках своей юрисдикции? Нет, маг просто делает вжух!.. и магия творится.

И с этими словами он повернул ладонь и в руки школярам посыпались конфеты.

— Кудесная магия, боже-космодане… — сказал Бургужу. — Зачем я пошел на Апеллиум?

— А ты мог куда-то еще? — усомнилась Астрид.

— Много куда, у меня много где были плюсы.

— У тебя⁈

— Знаешь, у тебя сейчас несколько обидная интонация была, — заметил Бургужу. — Я толстый, а не глупый.

— Извини, — опешила Астрид.

— Извинения принимаются. Да, у меня было много плюсов. В тринадцати разных институтах. Правда, везде только по одному, нигде не было хотя бы двух, так что выбор был сложный. Мы с папенькой и его узницей сердца целый день просидели, решая, какой выбор будет наилучшим.

— Узницей сердца?.. — не поняла Астрид.

— Конкубиной.

— Чо?..

— Я не знаю, как еще пояснить, — пожал плечами Бургужу. — Она мне не маменька, но исполняет ее обязанности в отсутствие маменьки.

— Ясно.

— В общем, мы подумали, что призывать то, что уже есть, а еще слуг — это то, что надо. Когда я окончу учение, то просто буду восседать в кресле и повелевать: Афенарий!.. если слугу будут звать Афенарий… подай мне завтрак!.. Афенарий, расскажи последние новости!.. Афенарий, убей их всех и принеси мне их черепа!..

Бургужу так буднично это перечислял, что Астрид невольно задумалась о нравах в Хошимире. И с беспокойством посмотрела на младшую сестричку, которая, возможно, будет делать так же.

— Ну да, это удобно, — согласилась Вероника. — А зачем тебе черепа?

— А?.. — переспросил Бургужу, уставившись на шоколадную реку. — Кружка… Мне нужна кружка…

— Не стоит пить прямо из реки, детушки, — сказал мэтр Аперон.

— Почему? — спросила Вероника. — Шоколад грязный?

— Нет, берег скользкий. Очень легко поскользнуться… ох, ну я же предупреждал…

Да, Бургужу поскользнулся. Довольно неуклюжий, он слишком близко подошел к краю, и одна нога поехала в сторону, а следом поехал и весь Бургужу. Веронике, правда, показалось, что он как-то слишком нарочито поскользнулся, как будто сам немножечко хотел упасть… но это чепуха, конечно.

Да и в реке оказалось неглубоко. Бургужу сначала погрузился с головой, но потом встал на ноги, и шоколад доставал ему едва до подбородка. Мальчик, правда, все время терял равновесие, снова погружался, колотил руками, захлебывался, глотая шоколад…