Я не умею прощать (СИ) - Стова Нийа

— Не теряешь надежды меня уговорить?

Он тяжело вздохнул, накрыл мою руку своей, поцеловал подушечки пальцев и отвёл наши сцепленные ладони в сторону.

— Он здесь, в городе. Пришёл за тобой, — умоляющий фиалковый взгляд потемнел. В нём промелькнула ревность, и загорелся огонёк решимости.

— Знаю.

— Я готов ему уступить, если это сохранит твою жизнь. Мы обречены, Со. Я вёл тебя в Сшамат, чтобы спасти. А в итоге…

— Мой выбор сделан, — прервала я сбивчивую речь, — и он не в пользу Белого Воина. Я остаюсь с тобой. Мало того, я пробиралась сюда, чтобы попытаться помочь. Посмотри, — потянула дроу к бойнице, — сколько животных армия Хангбринн использует для военных действий. Представь, что будет, если хоть один таттон или ящер сбесится? А если сразу несколько зверей сорвутся с ментального поводка?

— Боевой строй сомнётся, — пробормотал Мрай. — Начнётся неразбериха. Если быстро не восстановят контроль над неразумными, — паника. А если к этому времени не успеют пробить защиту внешней стены, все решат, что это явило себя заступничество богов, и город по-прежнему неуязвим. Матроны набожны и трусливы. Они отведут войска. Со! — меня сгребли в крепкие объятия и закружили на месте, — Ты умница! Это должно сработать!

— А идея-то неплоха…, — бесцеремонно вклинился в диалог ещё один собеседник.

В нескольких шагах от нас Дзиймах подпирал плечом стену и внимательно прислушивался к нашему разговору. Выглядел дроу неважно, но на ногах стоял уверенно. Ош подлатал бедолагу быстро и качественно. Мрай лишь раздражённо дёрнул щекой на его появление. Задумчивый фиолетовый взгляд не отрывался от моего лица, и в глубине любимых глаз всё больше разгоралась надежда.

— Вот только…

Господи! Как же я хотела помочь! Пусть этот город встретил меня совсем не ласково, пусть большинство его обитателей настроено ко мне враждебно. Но я чувствовала, что именно это место может стать моим настоящим домом. Если мы сможем его отстоять ради всех, кто нашёл здесь спасение от озверевшего бабья, забывшего, что значит быть женщиной. Ради тех, кто готов умереть за эти стены. За моего Нита, который тоже решил сложить здесь голову. Ради моего мужчины, что вновь заставил любить и чувствовать себя единственной в целом мире.

— …только…Мрай… — слёзы закипали в глазах, — я не чувствую дар. Совсем. Тьма… слышу её, где-то глубоко, внутри. Но дотянуться не могу. Не знаю, что со мной происходит.

— Не плачь, — выдохнул мой далхарт, бережно поставил меня на ноги. — Мы обязательно справимся. Я знаю, что нужно делать.

Он коснулся своего доспеха у основания шеи. Кай’ол деактивировался, превратившись в широкий обруч.

— Ты что творишь? — кинулся к нему Дзиймах. — Вот-вот начнётся штурм. Думаешь, арбалетные болты облетят тебя стороной?!

— Выставишь купол, — последовал категоричный ответ.

— Да, у меня сил крохи! После такого ранения резерв не пополняется моментально!

— Мах, просто заткнись, — бросил в его сторону Мрай, — и сделай, что тебе говорят. Кай’ол тянет магию, а мне нужно всё, до последней капли.

— Вы оба чокнутые! Нашли друг друга два сумасшедших!

— Это точно, — улыбнулся дроу и взял моё лицо в ладони. — У нас всё получится. Ты мне веришь?

Я кивнула, утопая в его глазах, его нежности и родном запахе.

— Закрой глаза, — длинные пальцы ласкали мои скулы. — Отрешись от всего. Потянись к своей тьме, позови её.

И я сделала, как он велел. Оттолкнула от себя все звуки и запахи, прогнала все ощущения. Остались только я и моя сила. Мощная, своенравная, капризная. Одного отчаянного желания снова стать с ней единой хватило, чтобы тьма отозвалась. И я позволила ей овладеть моим телом. Без страха и сомнений. Без малейшего опасения, что смогу не совладать с ней.

— Получилось? — раздалось в моей голове.

С облегчением кивнула.

— А теперь впусти меня, — мягко уговаривал тихий голос. — Откройся! Не наврежу. Мы давно стали единым целым. Прими всё, что я готов отдать.

Кто-то большой и сильный, свирепый и страшный, но безумно родной мягко огладил самую глубину моего существа, то место, где, должно быть, живёт душа. И тьма рванула навстречу, сливаясь с тем, по кому давно тосковала.

Тело непроизвольно выгнулось. Каждая мышца зазвенела от переизбытка энергии.

— Ты помнишь, как я учил тебя пользоваться даром? — прошелестело горячим шёпотом у виска.

— Да, — вырвался из меня мучительный выдох.

— Забудь. Всё забудь. Просто загляни в себя, — и на моих губах осел лёгкий поцелуй.

По глазам сквозь закрытые веки полоснул яркий свет. Виски заломило. Где-то далеко зарокотал знакомый шум живых голосов.

С трудом разлепила ресницы, медленно огляделась, в удивлении замечая, как преобразилась действительность.

Время попридержало свой бег, текло размеренно и лениво. Как в замедленной съёмке на взволнованном лице Мрая расцветала счастливая улыбка. Одновременно с этим крепостная стена вздрогнула, и небо над её зубцами ощерилось тучей арбалетных болтов. Дзиймах, раскрывая рот в безмолвном крике, неторопливо переставлял ноги, подбираясь к нам плавными гигантскими шагами. Упал на колени. Широко раскинул руки, и его жест застыл в бесконечности. Над нами тремя в темпе заунывного адажио разворачивался зеленоватый защитный купол.

Но не это было главной странностью. Всё пространство вокруг, покуда хватало глаз, пронизывали длинные мерцающие нити. Они выглядели абсолютно разными: тонкими, с волосок, или толстыми, как корабельные канаты. Чуть заметными или слепяще-яркими, как лучи неведомого светила. Нити сплетались между собой в удивительные узоры, укутывая всех и вся сказочным по красоте кружевом.

Замирая от восторга, я протянула к ним ладони, и это хрупкое волшебство доверчиво подалось навстречу. Стоило приласкать кончиками пальцев полупрозрачный луч, он начинал звучать голосом своего обладателя, спеша поделиться со мной самым сокровенным, нашептать о чувствах и заветных желаниях, поведать историю длиной в собственную жизнь. Со мной хотела говорить сама Жизнь жестокого и милосердного Дошхора, души-голоса его обитателей, спаянные с нитью судьбы, что выплетал каждому при рождении священный Источник, Ортхаэ дойсет.

Теперь меня не оглушала какофония разнокалиберных звуков. Каждый голос оживал по моему желанию, стоило потянуться к нему своим даром и попросить «спеть». Внезапно пришло понимание, что я могу создать любую мелодию. Как на струнах музыкального инструмента, «сыграть» на этих зыбких лучах радость или надежду, симпатию или отвращение, страх, ненависть, невыносимую боль. Могу заставить замолчать навечно. И нет никакой разницы, сколько струн окажется под моими пальцами: силы атэрэл рохафай практически безграничны.

Моя тьма урчала сытым зверем от понимания, какую власть получила. Но мы обе совершенно точно знали: нельзя бездумно вредить тому, кто так наивно и легко вверяет себя в твои руки.

Сегодня больше никто не умрёт. Потому что я этого не желаю!

Х’аралот запомнит этот день навсегда. Долго и со вкусом досужая молва будет трепать имя самой бездарной илхарэсс в истории Подземья. История о «Битве одного залпа», когда неприступный Сшамат устоял перед военной махиной Великих Домов Нийдав’илла, быстро облетит весь Дошхор. Удивительные небылицы из уст настоящих и мнимых очевидцев станут самыми желанными байками у походных костров и во время хмельных застолий. И рассказчики с завидным усердием будут живописать пережитые ими события.

Они поведают о том, как после первого же арбалетного залпа армия Хангбринн «сломалась». Как невозмутимые таттоны, подчиняясь неведомой силе, рвали упряжь, скидывали погонщиков со своих спин и крушили осадные приспособления и механизмы. Как ездовые ящеры, сбросив ментальный поводок наездников, ломали боевой строй, выбивали оружие из рук тренированных солдат, рвали клыками металл и доспехи, не причиняя вреда уязвимым телам. Как обескураженные, испуганные вояки разбегались кто куда, забыв о чинах и званиях, наплевав на абсурдные приказы и истеричные вопли молодой илхарэсс.