Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 209
– Ну и дураки, кто не печатает, – хмуро огрызнулся Юрка. – Если не верить скадерменам, зачем посылать их в пространство?
Янка тихо сказал:
– Наверно, поэтому и не посылают больше. Говорят, что скадеры вообще запретили строить.
Юрка недовольно проговорил:
– Никто не запрещал. Просто они очень дорогие… Все равно строят помаленьку. «Девятку» заложили недавно.
– Братцы! – взмолился Глеб. – Может, вы мне объясните? То и дело слышу: скадеры, скадермены! А что это такое?
– Ты и этого не знаешь? – изумился Янка.
– Что же это за дыра твой Колыч? – сказал Юрка.
Глеб жалобно поморщился, и мне стало обидно за него.
– Глеб, скадер – это тип звездолета. Суперкрейсер дальней разведки. Сокращенно – СКДР. Их мало строят, потому что спор идет: нужны они или нет. Многие ученые говорят, что не нужны. Мой дедушка, например, был против…
– Ну и Гелий Травушкин тоже, конечно, против, – поддел Юрка.
Я пожал плечами. Против я или за, меня все равно не спросят. Но вообще-то я в самом деле не люблю, когда кто-нибудь улетает надолго.
Юрке я сказал:
– Скадер построить – дороже, чем несколько городов. Но дело даже не в этом. Просто есть другая теория, академиков Скальского и Коцебу. Мне наш знакомый рассказывал, дедушкин ученик. Можно разрывать пространство, не покидая свою планету…
– Моментальный разрыв пространства – это, наверно, еще дороже, чем скадер, – задумчиво сказал Янка.
– Зато быстрее, – возразил я. – Не надо ждать кучу лет, пока крейсер вернется. Туда и обратно – как на соседнюю улицу.
– А, это все треп, – отозвался Юрка. – Это старая теория параллельных пространств.
Я сразу вспомнил скважину в Ярксоне и папу. Что там? Может, правда поехать?
– Параллельные пространства – это совсем другое, – сказал я Юрке. – Это когда на одной планете может быть несколько разных миров. И они никогда не пересекаются.
– Значит, так в самом деле бывает? – быстро спросил Глеб.
Юрка зевнул:
– Много чего придумают в академиях. Только доказать не могут. Это сказки.
Я опять подумал про скважину.
– Если бы… – сказал я.
– Если бы… – повторил Глеб. – А давайте-ка ложиться, ребята! Завтра на рассвете надо освобождать гостиницу…
Мы погасили «сатурн» и легли на тугие надувные матрацы. На нижних нарах. Я слева от Глеба, Юрка и Янка справа. Стало тихо, в щели полезла трескотня ночных кузнечиков.
«Пора», – опять подумал я и приготовился заговорить о Клоуне. Наконец-то!
Янка сказал в темноте:
– Все кажется, что сейчас закряхтит в углу Ерема… на площадке.
– Ладно вам, и так тошно, – проворчал Юрка.
– Если тошно, разве обязательно молчать? – возразил Янка.
Глеб сказал ему:
– Жаль, что ты не взял сегодня скрипку… Может, было бы легче на душе.
«Вот сейчас расскажу про Клоуна, будет вам легче», – подумал я. И сказал:
– Янка может и без скрипки. Он играл и на лунных лучах…
– Сейчас новолуние, – заметил Юрка.
Мы помолчали. Кузнечики надрывались за стенками вагона.
– Это неважно… – вдруг сказал Янка.
– Что? – спросил я.
– Что новолуние…
– Но лучей же нет.
– Я могу хоть на чем…
– Янка… это как «хоть на чем»? – осторожно спросил Юрка.
– Ну… на всем, что похоже на струны.
– И на проводах?
Я разозлился: чего Юрка придирается? Ну, ко мне – это понятно, это по привычке. А к Янке-то зачем?
Янка сказал:
– Ну… пожалуйста.
– Разве до них дотянешься? – спросил я.
– Это неважно.
– Смычка нет, – напомнил я.
– Для этого необязательно. Для такой музыки.
Тогда я спросил, будто меня толкнул кто-то:
– Янка… А на рельсах?
– Ну… пожалуйста. Только это будет не такая музыка…
– Какая не такая? – спросил Глеб.
– Не знаю… Не как на скрипке. Наверно, просто музыка рельсов… Нет, не знаю.
Глеб зашевелился.
– Пойду покурю… Янка, а как это – музыка рельсов?
Янка сказал:
– Зажги фонарь.
Свет «сатурна» ударил по глазам. Янка легко вскочил, пошел в угол к Ереминому сундуку, снял с гвоздя куртку (Ерема был без куртки, когда погиб, она так и осталась в углу). Я удивился: зачем она Янке? Но оказалось, что под курткой висит на гвозде длинная металлическая линейка. Ерема ею пользовался, когда чертил Ваську. Янка взял линейку и пошел к выходу на площадку. Мы за ним. Янка попросил Глеба:
– Пожалуйста, возьми фонарь.
Глеб повесил фонарь на крючок под крышей площадки. Свет разлетелся далеко-далеко, трава у вагона сделалась очень зеленой, на путях – и ближних, и дальних – заискрились рельсы. На рельсах задвигались наши вытянутые тени.
Янка сказал, будто извиняясь:
– Вы, пожалуйста, сядьте. Надо, чтобы только моя тень…
– Лучше сойдем, – предложил Глеб.
Мы спустились в траву. Встали у ржавых буферов. Было очень тихо. Кузнечики молчали, испуганные неожиданным светом. Янка встал на краю площадки, у подножки. Его тень выросла, вытянулась поперек путей. Взметнула великанскую руку с линейкой. Или со смычком? Тень смычка легла на рельсы длинной полосой, замерла. Потом шевельнулась, прошла по блестящим рельсам, как по струнам…
И это словно добавило тишины.
– Ничего не слышу, – прошептал Юрка.
– Помолчи, – сказал Глеб.
Я тоже ничего не слышал. Кроме тишины. Кроме того, что за горизонтом пропел сигнал локомотива. Красивый такой и печальный. Сигнал растаял в ночи, а ночь будто вздохнула, и вздох отозвался под небом, как внутри громадной гитары. Что-то совсем негромко зазвенело вокруг – в траве, в дальних тополях, в черной высоте надо мной. Зазвенело и запело еле слышно…
Это Янка играл? Или мне показалось? Не знаю. Только мне очень захотелось в дорогу. В дальнюю. Куда-то идти, ехать, лететь. И чтобы не знать, что там впереди…
Может быть, это в самом деле была музыка рельсов?
…Мелодия затихла, и мы молча поднялись в вагон. Повесили фонарь на гвоздь, вбитый в край верхней полки. Сами сели на нижнюю. Рядышком.
– Если так… – медленно проговорил Глеб. – Если есть эта теория, эти параллельные пространства, тогда ясно… Я уже думал про такое. Через Старые Горы идет железнодорожная линия. Через Колыч тоже. Идут себе параллельно, ничего не знают друг про друга. Старогорск и Колыч тоже… живут параллельно и ничего друг про друга не знают. А где-то есть стрелка. Соединение рельсовых линий. Где-то мой поезд эту стрелку проскочил и привез меня сюда. Все очень просто.
– Вовсе даже не просто, – сказал я. – Параллельные пространства нигде не пересекаются. И не соединяются. Параллельные линии тоже. Про это в первом классе учат.
– В бесконечности могут пересекаться, – возразил Глеб. – Это всякий школьник тоже знает.
– В бесконечности! А ты ехал всего два часа.
Янка засмеялся:
– На этот раз бесконечности хватило двух часов.
– Наверно, – сказал Глеб. – А может быть, и в другой раз хватит?
– Скучаешь по Колычу? – спросил Юрик.
– Скучаю?… Я уже про это говорил: здесь я робинзон, а там на своем месте.
– Можно и здесь работу найти, – сказал я. Потому что не хотелось, чтобы Глеб куда-то уходил.
– Я, ребята, всю жизнь мечтал книжку написать. А здесь… Я не знаю.
– Значит, хочешь искать стрелку? – спросил Янка.
– Только неизвестно, на каком поезде туда ехать, – усмехнулся Глеб.
Янка встал.
– А зачем поезд? Мы и так на колесах. – Он запустил пальцы в кармашек на клетчатой рубашке Глеба. Выдернул ампулу с искоркой. Быстро пошел в конец вагона, сел там на корточки. Оглянулся на нас.
– Ось под полом где-то здесь, да?
Мы подскочили к Янке. Он осторожно вложил ампулу в мелкую выемку на дощатом полу…
И ничего не случилось.
Сначала – ничего. Только я услышал гудение, как в перегретом энергосборнике. Потом «Курятник» задрожал, и под полом раздался скрежет (уже после я сообразил, что это отдирали себя от рельсов приржавевшие колеса). Вагон дернулся. Так дернулся, что я полетел с ног. Юрка упал на меня. Мы вскочили. Пол встряхивало, фонарь на гвозде сильно качался и разбрасывал тени.
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 209
