Плач феникса (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич

— И что ты предлагаешь? Позволить Падшему войти в Эол? Его расправа будет скоротечной.

— Я знаю, как исцелить Древо Хиздесерима, — привёл я свой самый сильный аргумент. — Но мне нужно попасть в тот мир. Приоткрыть щель пошире, чтобы я смог протиснуться.

— Ни у кого нет ключа от Бездны. Он был уничтожен тысячи лет назад, когда Хиздесерим был запечатан.

— А если я скажу, что он есть у меня? И с ним я могу попытаться всё исправить.

— Даже если ты не врёшь, и у тебя что-то получится, это не остановит Отрёкшегося.

— Ты прав, он жаждет отмщения. Ведь это Трое повинны в том, что тогда случилось. Но ещё больше он хочет искупить свою собственную ошибку. Если я дам ему шанс, то он выберет иной путь.

— Откуда тебе знать? Он сам тебе об этом поведал?

В голосе Фебрана был не только сарказм. Но и какая-то затаённая надежда. Неужто есть шанс его убедить мирным путём?

— Можно и так сказать. Пусть и не напрямую, но его слова я расслышал именно в таком ключе. Я, как и ты, не прошу помогать мне. Я лишь хочу, чтобы ты дал мне немного времени.

— Его у нас почти не осталось. Я слышу поступь Отрёкшегося даже здесь. Он движется через завалы дворца к своей цели и уже скоро доберётся до опоры. Как быстро ты сможешь…

Но договорить Фебран не успел. Его тело вздрогнуло, а на лице появилась гримаса боли. Глаза по-прежнему смотрели на меня, но в них с каждой секундой становилось всё меньше осмысленности.

— Это… сильнее меня… Спасайся.

Эти слова стали для него последними. Власть печатей, наложенных сразу тремя хозяевами, оказалась сильнее даже воли одного из их сородичей. Фебран утратил контроль, а на его месте вновь появился ангел, закованный в броню.

— Ты смеешь противиться нашей воле, Ма́лек? — на этот раз голос звенел потусторонней силой и обращён он был не ко мне. — Хочешь отдать силу Древа в руки нашему заклятому врагу? Ты всегда оставался в стороне, был наблюдателем. Так почему решил вмешаться сейчас?

— Потому что увидел, куда ведут всех нас ваши замыслы, — услышал я свой собственный голос. — Бездна — это зараза, которую необходимо вылечить. Или выжечь, если нет иного пути. Вы же хотите использовать её в своих целях.

Теперь и я послушно озвучивал чужие мысли, словно говорящая болванка. Как бы всё не повернулось, но от этой печати нужно избавиться во что бы то ни стало!

— Слова, не достойные нового хозяина мира. Ты слишком много времени провёл среди людей, Ма́лек. Стал доверять им, считать равными нам. Заразился от них дурными мыслями. И от того утратил своё право стоять с нами на одной ступени.

— Я никогда к этому не стремился. Тем более не хочу этого сейчас.

— Однако решил встать на сторону врага.

— Я лишь решил убедиться в том, что его слова не лишены смысла. И я это сделал. Теперь мой долг — не позволить вам отравить скверной все обитаемые миры.

— Скверна… — так по-человечески скорчил своё лицо ангел. — Это просто слово. Проявление страха перед неизвестным и неподвластным. Но что, если эта изменённая сила станет тебе послушной? Как тогда назовёшь её ты?

— У Бездны не может быть хозяина.

— Ошибаешься. Мы знаем, что Отрёкшийся передал тебе знания. Но ведь многое он утаил. Прежде чем запечатать Хиздесерим он сам долгое время искал способы подчинить себе силу, которую породил. И определённых успехов в этом добился. Однако, он испугался пройти этот путь до конца, поддавшись уговорам своих собратьев.

— Неужто вы вообразили себя способнее собственных создателей?

— Их время давно прошло. Крылатые владыки Эола были могущественны от рождения и от того всегда считали себя совершенными. Они закостенели и не были готовы подстраиваться под новую реальность. В отличие от людей, для которых эволюция и адаптивность — краеугольные камни выживания. И эти свойства являются и нашей основной тоже. Посмотри на Павелен. Даже простые смертные приспособились к скверне, добиваясь с её помощью возвышения и выходя за рамки своей бренной оболочки. Бездну не остановить, но ей можно управлять. И если ты согласишься, то мы поделимся с тобой своими знаниями.

— Теперь я понимаю, о чём предупреждал Отрёкшийся. Вы одержимы. И представляете опасность для всех нас.

На лице ангела отразилась прескверная улыбка, не сулящая мне ничего хорошего.

— Вместо стольких слов мы можем показать тебе этот путь, Ма́лек.

Аура, окутывающая воина света, резко начала меняться. В ней всё меньше оставалось белого и всё больше появлялось грязно-коричневых и бордовых вкраплений. Я явственно ощутил, как проникающая из незакрытого разлома скверна потянулась прямиком к аватару Троих, меняя уже не только цвет его ауры, но и весь облик.

Черты лица заострились, глаза налились чернотой. Чешуя и ороговелые пластины начали наползать прямиком на потерявшие свечение доспехи. Сложенные сейчас крылья, сотканные из тончайших энергетических нитей, прорезали изломанные багровые прожилки. А вместо парящего над головой венца появились два изогнутых рога, между которыми воздух рябил и преломлялся.

И этот извращённый гибрид протянул в мою сторону свой полыхающий огнём меч. Будто бы враз отяжелевшее пламя целыми сгустками стекало с него на каменный пол и с шипением пыталось проделать в нём дыры. И будь это просто камень, то, скорее всего, это бы у него получилось.

— «Ну и что мы будем делать?», — задал я внутренний вопрос.

— «Не мы, а ты», — ответил Ма́лек, возвращая мне управление моим же телом. — «Контроль отнимает слишком много сил. А их осталось не так уж и много. К тому же, твои „друзья“ меня не станут слушаться.»

Это он, видимо, про обоих обитателей «слёз». Что ж, уже хорошо, что власть наложенной печати не абсолютна и имеет хоть какие-то ограничения. Вот только теперь и вся ответственность ложится на мои плечи.

— «Тогда я полагаю, что время для разговоров прошло. Дай мне свою силу, Ма́лек.»

На этот раз поток энергии был куда внушительней. На мгновение я даже испугался, что потеряю сознание или попросту лопну от нахлынувшей на меня чужой силы. Лазурное свечение, исходящее от моего тела, стало настолько ярким, что я отчётливо видел, как подсветилась им та часть купола, где стоял я. И теперь центральный зал храма словно разделился надвое, проведя границу примерно посередине. Именно там коричневые и багровые тона встречались с голубыми и небесными, совершенно не смешиваясь при этом. Моя броня начала покрываться полупрозрачной плёнкой, а на голове оказался такой же шлем, невесомый и не мешающий обзору. Нового оружия не появилось, но у меня было своё собственное и вполне себя зарекомендовавшее.

Я обнажил меч с вплавленными в него жертвенниками и ответным жестом направил его в сторону аватара Троих.

— Ты избрал путь конфронтации, — подытожил тот.

— Я выбрал путь надежды, — озвучил я уже свои собственные мысли.

— Ма́лек, мы признаём твою силу. Но нас трое, а ты один. Исход предрешён.

— Кто вам сказал, что он один? — с этими словами я вернул то ли ангелу, то ли уже демону его злобную улыбку. — Вселенная стремится к равновесию, иначе нити судьбы не были бы так запутаны.

В мой меч потихоньку начала вливаться энергия Беса, а в левой руке уже материализовалась «плеть», концы которой со звоном шкрябнули по полу. Они подрагивали и звали поскорее пустить их в ход. Я отчётливо чувствовал нетерпение Ужаса, мечтающего уничтожить это осквернённое воплощение своих давних врагов.

— Так вот с кем ты теперь водишь дружбу, Ма́лек. Тогда нам действительно не о чем больше говорить. Сначала мы уничтожим твоего слугу, а его зверушек обратим и посадим на цепь. Затем мы придём за тобой, в твой домен и заберём себе его силу. Ведь теперь вся она будет принадлежать только нам!

Первый удар Фебрана (или того, в кого он превратился) был молниеносным. Пламенный меч за долю секунды успел рассечь воздух трижды, повсюду разбрызгивая капли жидкого огня. И будь на моём месте даже Крест, он бы, наверное, не успел уклониться. Однако сейчас и моё тело, и мой разум были совершенно на другом уровне существования. Я видел эти удары. Они были чудовищно стремительны, но всё же не превосходили мой собственный предел.