Анастасия. Последняя княжна (СИ) - Хайд Адель

«Где же могут быть внуки, — размышляла Стася, одновременно обходя дом» И как только она задумалась об этом, словно ниточка под сердцем, её сразу в нужную сторону и дёрнуло.

В углу дома, куда Стасю привела невидимая интуиция, она обнаружила небольшое окошко, видимо, какая-то кладовка. Заглянув в это оконце, Стася увидела, что внутри сидят двое вполне себе взрослых парней. Если бы они не были связаны, то Стася бы сразу не поняла, что вот это и были «внуки». А она-то уже себе напридумывала, что это малыши. Хотя, бабке было лет восемьдесят, конечно, её внуки определённо не могут быть малышами.

«Ну что же, — подумала Стася, — так даже легче, но надо ускоряться, — это становится опасным, сейчас бахи революционеры напьются и им что захочется? Правильно! Развлечься и придут они парнишек расстреливать, за то, что маги, за то, что альты, и тогда придётся что-то предпринимать, причём срочно»

Стася пошла к телеге, поискать, может быть там есть что-то «дальнего принципа действия». Она сама тренировала девчонок разработав свою систему самообороны. И в день, когда с ней произошла трагическая случайность, Стася как раз возвращалась с такой тренировки. Проводила она эти тренировки совершенно бесплатно, поэтому и время было такое позднее. Её друг, которому принадлежала качалка, давал зал в пользование, но только в девять вечера. Так вот, Стася, обучала девчонок как себя защитить в случае столкновения с подонками, но первый совет был, если можешь убегай, не допускай, чтобы к тебе приблизились.

Вот и сейчас Стасе надо было сделать таким образом, чтобы не столкнуться ни с одним из бахов.

Постовой так и лежал пока в отключке. Стася наклонилось над телегой. Там было два ящика, в одном было несколько ружей, а в другом, патроны и несколько гранат. Принцип запуска был примерно такой же, с каким Стася была знакома. Видимо для оружия не нужна была магия, и бахи пользовались простым и эффективным способом «борьбы за свободу».

Прихватив связку гранат, и насыпав в карманы патроны для пистолета, Стася пошла в дом.

На входе никого не было, бахи революционеры всё ещё продолжали праздновать «победу». Стася приготовила гранату и вошла в длинный коридор, в конце которого и находилась комната, где сидели бахи.

Задача была незаметно подобраться чуть ближе и кинуть гранату, а вслед за ней вторую, вдруг первая не взорвётся?

И Стася почти дошла, как вдруг из залы прямо на неё вышел один из бахов, на ходу расстёгивая штаны и пристраиваясь облегчиться прямо в коридоре. Видимо, было невмоготу, потому что даже по сторонам не смотрел, за что и поплатился.

Стася, больше не раздумывая выдернула чеку и бросила гранату в проход, одновременно закрывая руками уши и падая вниз. Как только громыхнула заставила себя открыть глаза и увидела обалдевшего революционера, который не знал за штаны хвататься или за револьвер. И Стася выстрелила первой. Теперь надо было успеть освободить бабкиных внуков, пока бахи революционеры в отключке.

Помня, что комната, в которую заперли парней, находится на другом конце коридора, Стася быстро побежала туда.

На дверях висел простой замок, который Стася сшибла ещё одним выстрелом. Дверь распахнулась. На неё смотрели четыре чернющих глаза. По лицам парней сразу можно было догадаться, что они братья. Обоих отличали пронзительные чёрные глаза и орлиный профиль.

Стася вбежала в комнату, достала кинжал из-за пояса. И начала резать верёвки младшему, который поражённо глядя на Стасю, произнёс:

Ты… вы кто?

Стася ответила, пока, не вдаваясь в подробности:

— Меня бабушка ваша прислала, надо выбираться отсюда пока бахи революционеры не очухались. Я не проверяла сколько их осталось.

Парень кивнул и начал развязывать брата. Старший был избит. Причём серьезно. Пока он пытался встать, Стася поняла, что у парня сломаны рёбра и здорово отбиты почки.

— Идти сможешь? — спросила парня, который, когда встал оказался почти на голову выше неё, с широченными плечами, но на вид ему было не больше двадцати. Парень странно взглянул на неё, но ничего не сказал, только молча кивнул.

И, не теряя времени на знакомство они начали выбираться из пахнущего гарью дома.

— Ну хотя бы отсутствует запах мочи, — с брезгливостью вспоминая «писуна», подумала Стася.

Вышли они из дома через главный вход, Стася на всякий случай кинула в проход ведущий к кухне ещё одну гранату.

В ушах звенело, но добавилось уверенности, что удастся уйти, не пересекаясь с бахами.

Глава 17

Печа. За две недели до расстрела царской семьи

Домна Михайловна, хоть и была уже в преклонных годах, а соображала хорошо. Она сразу заметила взгляд сына на мальчишку и очень ей этот взгляд не понравился. Поэтому, дождавшись пока сын откланяется, решила поговорить с Алёшенькой.

Зашла к нему в комнатку:

— Уехать нам с тобой надо, Алёша, — сказала Домна Михайловна. У меня подруга в Белозёрске живёт, к ней доедем, а там решим, как до Белояра тебе добраться. Иди сейчас поспи, разбужу тебя рано и поедем.

Отправила мальчишку спать, а сама залезла в комод, достала завернутую в тряпицу вещь, развернула, это было красивое зеркало, маленькое, круглое, только нос в нём и было видно, но рама была их серебра с золотом, украшенная аметистами. Подарок тот был на свадьбу. Хотела сыну оставить, да видно для другого берегла. Деньги-то, особенно бумажные, сейчас никому не нужны, а такое зеркальце всегда в цене будет. И пошла к соседу, просить его отвезти их до Белозёрска. У соседа была телега, да две лошади, может, бог даст и доедут.

Рано утром, ещё темно было, разбудила Домна Михайловна Алёшу, быстро почаёвничали, еду с собой положила, да и поехали они.

К тому моменту, когда Порфирий Климентьевич подъехал к дому матери, они уже были далеко от Печи, и близко к Белозёрску. Мальчик спал, привалившись к боку Домны Михайловны.

В Белозёрск он въехали ближе к вечеру и надо же так случиться, что не успели до комендантского часа добраться до подруги Домны Михайловны и остановил их патруль.

— Гражданка, — вдруг раздалось посреди опустевшей улицы, и Домна Михайловна, которая, взяв Алёшу за руку шла по улице, оставив телегу с соседом у въезда в город, чтобы он не смог рассказать куда точно она направилась, вздрогнула и остановилась.

— Вы мне, — проговорила она, поворачиваясь к четырём бахам, подошедшим к «нарушителям»

— Да, к вам, — неожиданно проявил уважение к старости один из них пожилой, — в неположенное время гуляете, предъявите ваши документы

Документы у Домны Михайловны были, но только на себя, на Алёшу документов не было.

— Сынок, мы подзадержались в дороге, вот и бежим домой, осталось нам два квартала, — запричитала Домна Михайловна, не понимая, чего ожидать от бахов

Но протянула документ, выданный новой властью. Спасибо сыну справил матери.

— Спасибо, всё в порядке, мать, — сказал пожилой солдат и отдал бумагу Домне Михайловне.

И она уже с облегчением повернулась, чтобы пойти, как вдруг молодой произнёс:

— А на мальца? На мальца-то, где бумажка?

— Да бог с тобой, милый человек, какая на него бумажка, он же малой совсем, — снова запричитала Домна Михайловна, поворачиваясь обратно к патрулю

— А раз нет документов, то обязаны мы вас задержать, — самодовольно заявил молодой бах

— Да что же это такое, да за что же это? — Домна Михайловна почувствовала как сердце её вдруг стало биться с перебоями, а воздуха стало не хватать и заваливаясь на мостовую, покрытую грязновато-серой брусчаткой, она уже не увидела, как дёрнулся Алёша, пытаясь удержать Домну Михайловну, как упал рядом с ней, лежащей на земле на колени, как начали душить его рыдания. Пожилой бах поднял его, приговаривая:

— Да ты не бойся малец, мы не бросим, если кроме бабки никого у тебя не осталось, определим в специальный приют, будешь накормлен и вырастешь настоящим человеком.

Так, цесаревич Россимской империи попал в приют для беспризорных детей города Белозёрская. И произошло это за две недели до трагических событий в «том доме» под Алапаевском.