— Ты справишься, солнышко. Ты сильная, — говорил он, а я только сильнее вжималась в него, вдыхая знакомый запах — древесины, травы и чего-то такого родного.
Под утро я наконец уснула, изможденная слезами, все еще сжимая край его рубашки. Последнее, что помнила, — его губы на своем лбу и тихий шепот:
— Я всегда буду рядом, Аня. Всегда.
Глава 20
Анна
Тишину разорвал грохот, от которого содрогнулись стены. Я вскочила с кровати, сердце бешено колотилось в груди.
— Мама? — Мир прижался ко мне, его маленькие пальцы впились в мою рубаху.
— Тс-с, все хорошо…
Но сама я не верила своим словам.
Мы подбежали к окну. За стеклом в кромешной тьме полыхали всполохи магических взрывов. Вдали, у границы леса, что-то огромное билось о защитные руны, искажая их сияние.
— Что это? — прошептал Мир.
— Кто-то пытается прорваться…
— Они смогут?
Я обняла его крепче:
— Академия защищена древними рунами. Никто не пробьет их.
Но граница… Граница уже трещала по швам.
В дверь резко постучали.
— Кто там? — голос мой дрогнул.
— Анна, вы нужны на поле боя, — раздался голос Стоума.
Сердце упало в пятки.
Я посмотрела на Мира. Его глаза расширились от ужаса.
— Ты… уходишь?
— Я должна… — голос предательски дрогнул.
— Но ты же сказала, что мы в безопасности!
Я опустилась перед ним на колени, крепко сжав его руки.
— И мы в безопасности. Но там, за стенами, люди могут погибнуть, если я не помогу. Это мой долг.
Я чувствовала, как его трясет, хотя он старался быть храбрым…
— Ты же ведь вернешься?
— Обязательно.
Я крепко прижала его к себе, вдыхая запах его волос, чувствуя, как его маленькое сердечко бьется в унисон с моим. Я нужна ему. Живая.
— Будь храбрым.
— Как ты, — прошептал он.
Стоум ждал за дверью. Я быстро оделась и выбежала в коридор, кинув еще один болезненный взгляд на сына.
Улыбнулась ему и… закрыла дверь.
— Пошли. Быстро, — бросил Стоум.
Мы бежали по коридорам. Студенты и преподаватели толпились у окон, в их глазах читался ужас.
— Что прорвалось? — спросила я, едва переводя дух.
— Не знаем. Но руны на восточной стене уже трещат.
Мы свернули в узкий проход. Чем ближе подходили к выходу, тем слабее становилось сияние защитных символов на стенах.
— Там, за этой дверью, руны не действуют. — Стоум остановился, его рука дрожала, когда он указывал на массивную дубовую дверь.
Он сказал то, что я и так знала.
— Нам очень нужен лекарь…
— Я знаю, и я буду держаться, — твердо сказала я. — Я не сбегу… — добавила тихо, но уверенно. Я бы никогда не стала бежать. Это было бы позором.
— Открываю, — резко сказал Стоум.
Глава 21
Дверь распахнулась, и нас окатило волной леденящего ветра, смешанного с гарью и медным привкусом крови.
Это был ужас…
Такого я не видела никогда.
Земля перед академией кишела навьями из гнилой плоти и черных костей. Их длинные когтистые лапы скребли по камням, а пустые глазницы светились зеленоватым огнем.
Лешаки, похожие на ожившие деревья, ломали ряды курсантов, их ветви-руки хлестали, оставляя кровавые полосы.
А над всем этим… дракон. Не наш, не Яр. Чужой. Трехглавый…
Курсанты держали строй, но их ряды редели. Один, тот самый красавчик, что недавно «умирал от любви», теперь лежал с разорванным боком, крича в истерике.
Небо раскололось громом. Огромный черный дракон взмыл в небо. Его чешуя переливалась в свете луны…
Одним ударом он отшвырнул чужого дракона, а затем развернулся и выжег целый ряд навий.
Я застыла, забыв дышать.
Старый Мартыныч тут же втащил меня за рукав под навес.
— Давай, Аня, ты мне очень сейчас нужна, — закричал он под другие крики.
И я взяла себя в руки.
Мы с Мартынычем метались между носилками.
Первый пациент — курсант с оторванной рукой. Я наложила жгут, шепча заклинание, чтобы остановить кровь. Руки дрожали.
Второй — офицер с ожогами. Его кожа пузырилась от яда того дракона. Мартыныч плеснул ему в лицо отваром. Мужчина закричал, но ожоги стали бледнее.
Третий…
— Лекарь! — хрипел тот самый «сердечник». Его грудь была распорота когтями. — П-помоги…
Я судорожно схватила бинты. Кровь сочилась сквозь пальцы.
— Держись, — прошептала я, хотя сама едва не падала в обморок от ужаса.
Я как будто не жила, исчезла. Меня вели чувство ответственности и чувство страха, которые заглушили все остальные мысли.
Только носилки, больные, раны, кровь… все мешало в этом нескончаемом потоке крика и гари, ругательств и страха…
Битва закончилась под утро…
Она оставила после себя кучу носилок с больными и куски разорванного проклятого дракона.
Три его головы, которые валялись в разных частях двора академии…
Мартыныч устало вытирал окровавленные руки. В отличие от меня, он казался куда более стойким.
— Неплохо справились! В мое время такие прорывы по неделе длились.
Я молчала. Тело ныло, в глазах стояли слезы.
— Это просто… — я не могла подобрать слова.
— Все больные перевязаны, время отдыха, и не только у них.
Мартыныч улыбнулся. Хотела бы я так же…
Но внутри была просто пустота.
— Иди к сыну, Аня, — кивнул старик. — Ты заслужила отдых.
Глава
Я бежала по коридорам, представляя, как Мир сидел у окна и плакал. Он наверняка думал… Думал, что я не вернусь. Один… совсем один.
Я помнила тот страх, когда уходил отец… И помнила день, когда его не стало…
Распахнула дверь и… застыла.
Яр.
Он сидел у кровати Мира, его рука лежала на детском плече. Мой сын спокойно спал, укрытый пледом.
Мой сыночек… Слава Богам!
В глазах Яра читалась усталость.
Я качнула головой в сторону второй комнаты, и дракон тут же пошел в нее.
— Он ждал до последнего, — тихо сказал Яр, закрыв дверь. Он провел рукой по воздуху, магическая пелена окутала стену, отрезая звуки. — Уснул, только когда услышал сигнал отбоя.
— Он… плакал?
— Нет, Аня. Он… он держался молодцом. Все время сидел со сжатыми кулаками… Был готов броситься в бой, за тобой!
Я помнила это чувство. Слишком хорошо помнила…
Что-то во мне сломалось.
Слезы хлынули потоком. Я закрыла лицо руками, стараясь не разрыдаться громко. Стыдно, слишком стыдно…
— Аня, тише… тише…
Неожиданно Яр прижал меня к себе.
И тогда я окончательно разорвалась…
Слезы хлынули рекой, тело тряслось в конвульсивных рыданиях. Я кричала, вцепившись в плащ Яра, выкрикивая обрывки фраз:
— Там было так много крови… Я все время думала о Мире… Что, если… если бы…
Стыд смешивался с истерикой… Я, взрослая женщина, лекарь, размазывала сопли по груди ректора академии.
Но Яр не отпускал.
Его руки крепко обнимали меня, одной ладонью прижимал мою голову к своему плечу, другой гладил по спине.
— Ты была храброй. Видела бы ты других: они сбежали при первых же криках. А ты стояла до конца.
Его голос, низкий и спокойный, проникал глубже, чем любое успокоительное зелье. Я вдыхала его запах… дым, железо и что-то древесное. То, что дарило спокойствие. Умиротворение, уверенность.
Не знаю, сколько я так простояла, но… Постепенно рыдания стихли.
Я все еще дрожала, но теперь лишь легкой дрожью усталости.
Эта близость Яра даже сейчас… Все это так неправильно!
Нет, он, конечно же, успокоил меня как… командир. Но я… то, что я чувствовала…. Мне было так стыдно. У него есть невеста, Аня! Возьми же ты себя в руки!
— Прости… я… мне нужно поспать, — отстранилась я. Это ощущалось, как будто у меня переломаны ноги и только что еще отобрали костыли.
Яр тяжело вздохнул:
— Конечно.
Он поправил мои прилипшие к лицу волосы. Это тепло его пальцев… Этот взгляд…
Наши глаза встретились. Его губы…
