Двойник короля 21 (СИ) - Скабер Артемий

— Не, — перебил. — Земли по-прежнему мои. Ещё их будет охранять ваша армия в десять тысяч человек. За конфискованные зелья вернут деньги и объявят войну Русской империи.

— Что? — девушка поднялась.

Движение было резким, порывистым. Она села на кровати, не заботясь о том, что одеяло соскользнуло, обнажая грудь. Небольшая, но идеально сформированная, с тёмными сосками, контрастирующими с оливковой кожей. Пряди волос упали на шею, обрамляя лицо, подчёркивая скулы и линию подбородка. Глаза расширились от удивления и недоверия.

— Пока ты тут пыталась покончить жизнь самоубийством, в вашей стране кое-что изменилось. Султан потерял голову… в прямом смысле этого слова. Мехмет мёртв. На престол взойдёт Зафир.

— Как? — прошептала турчанка.

— Примерно так же, как и с женщинами. Само вышло, — подмигнул ей. — Что касается тебя, нет, ты тут не останешься. Отправляешься ко мне на земли, познакомишься с другими жёнами, поможешь. Дел там куча, поверь мне. Мои земли, монголы, армия императора… Будет весело.

— Как прикажет мой господин! — упала на подушку турчанка.

В её голосе звучала покорность, но в глазах я видел новый огонь.

Через час

Я оделся и вызвал Джемала, затянул последнюю пряжку на кожаном ремне.

Зейнаб осталась в комнате, завернувшись в шёлковые простыни, — сонная, умиротворённая. Обещала отдыхать, набираться сил для предстоящего путешествия. Ей нужно время, чтобы полностью восстановиться после яда и воскрешения.

Джемал появился бесшумно, соткавшись из теней угла комнаты.

— Готов, господин? — спросил он тихо, склонив голову.

Я кивнул. Мы с ним заглянули во дворец. Из-за разрушенных артефактов проблем не возникло. Охранные системы, настроенные на предыдущего султана, оказались деактивированы в момент его смерти. Другие ещё не успели установить. Ситуация типичная при смене власти — краткий период уязвимости, прежде чем новый режим укрепит свои позиции.

Появились прямо сразу в тронном зале. Никаких церемоний, никаких предварительных объявлений.

Зафир сидел уже на троне, выпрямившись, с напряжённой спиной. Ещё не привык к своему новому положению, ещё не освоился с ролью. Корона султана — тяжёлый золотой тюрбан с огромным изумрудом — казалась слишком большой для его головы.

— Лучшая охрана, — перечислял я Зафиру. — Быстро! Пока мир, отправите мою жену на ту сторону, а потом уже объявишь войну. И смотри мне, чтобы и волос с головы не упал!

Говорил резко, отрывисто, не заботясь о дипломатических тонкостях.

— Магинский! — посмотрел на меня турок. — Тебя не смущает, что ты во дворце моего рода, приказываешь мне, новому султану Османской империи, отвезти твою жену к тебе на земли?

В его голосе звучало удивление, смешанное с нотками раздражения. Брови сдвинулись, образуя морщинку между ними. Рука непроизвольно поднялась к короне, словно проверяя, на месте ли она.

— Нет, — помотал головой. — А должно?

Прямой взгляд, без тени сомнения или неуверенности. Мы оба знали правду: без меня Зафир бы сейчас гнил в земле после дуэли с братцем.

— Ты стал ещё более невыносимым и опасным, — поморщился султан.

Комплимент, по сути. Невыносимый — значит, не поддающийся контролю. Опасный — значит, способный добиваться своего любой ценой.

— Не скажи, вон сколько всего сделал, чтобы твоя задница сейчас сидела на этом месте. Да и с Зейнаб твой папаша очень плохо обошёлся, как и со мной тоже. Столько проблем и мороки создал.

— Я знаю! — оборвал меня Зафир.

Резкий тон, чтобы скрыть неловкость. Жест рукой — словно отмахивался от назойливой мухи, но в глазах — понимание. Он знал цену своего трона, знал, кому обязан.

— Тогда чего нудишь?

— Просто на мои плечи упала ответственность за всю страну, а я, по факту, буду вечно должен тебе. Не лучшие вводные данные, — старался не смотреть мне в глаза бывший шехзаде.

В его словах звучала горечь. Новоиспечённый султан понимал, что на самом старте своего правления уже связан обязательствами, должен подчиняться чужой воле. Удар по гордости, по ощущению собственной власти.

— Если бы я хотел, этот трон стал бы моим… — посмотрел я в потолок. — Но он мне не нужен, хочу другой и получу. Мне ваш климат не подходит, — хохотнул. — И насчёт взаимоотношений, помогу вашей стране стать ещё сильнее.

— Просто я должен делать то, что ты говоришь! — перебил меня турок.

Горечь и раздражение прорвались сквозь маску дипломатии. Гордость правителя боролась с практичностью политика. Он понимал необходимость союза со мной, но внутренне восставал против такого неравного положения.

— Вот! — кивнул я. — Быстро учишься.

На этом наша аудиенция была закончена. Он не сопротивлялся, не спорил дальше, просто кивнул, принимая условия. Жест рукой подозвал секретаря — худого мужчину в богатых одеждах, который тут же начал записывать распоряжения о безопасном эскорте для Зейнаб.

С женой я заранее поговорил и всё объяснил. Она приняла ситуацию с достоинством, присущим знатным туркам. Никаких истерик, никаких сцен, только практические вопросы: что взять с собой, как подготовиться к путешествию, чего ожидать по прибытии.

Написал письмо Жоре, Елене с Вероникой. Короткое, деловое послание с самой необходимой информацией: кто такая Зейнаб, какой приём ей оказать, какие задачи могут быть поручены. И предупреждение: она моя жена, часть семьи, не наложница и не служанка.

Джемал отправится с ней для страховки. Его способности к перемещению в пространстве сделают своё дело, а в случае угрозы он сможет мгновенно перенести Зейнаб в безопасность.

Мы переместились из дворца в одно место. Оно как раз по дороге было, а я не хочу оставлять за собой никаких незавершённых дел. У меня должок одному господину в тюрьме султана, в прошлый раз как-то не получилось его вернуть.

Старая тюрьма стояла на окраине города. Мрачное здание из серого камня, с узкими окнами-бойницами и массивными стенами. Символ страха и наказания, место, где ломались воля и дух.

Джемал перенёс меня как раз в нужный кабинет. Турок, оказывается, тут бывал. Точнее, отсюда его забрали ещё подростком и сделали тенью. Судя по виду, когда я попросил перенести, приятных впечатлений для него это не оставило. Лицо Джемала на мгновение исказилось, мышцы напряглись, а в глазах мелькнула тень страха. Старые воспоминания, старые раны… Даже спустя годы они не зажили полностью, просто покрылись тонкой коркой.

Ну, мы тут ненадолго. Всего лишь короткий визит, чтобы закрыть старый счёт. Дальше я его опущу и займусь своими делами.

Материализовались. Тьма рассеялась, уступая место реальности. Внутри нас ждал толстый турок лет сорока. Кабинет начальника тюрьмы — просторное помещение с тяжёлой мебелью из тёмного дерева. Массивный стол, заваленный бумагами, шкафы с фолиантами законов и регистрационными книгами, кресло с высокой спинкой, обитое потёртой кожей.

Толстяк сидел за столом, склонившись над какими-то документами. Перо в его пухлой руке скрипело по бумаге, оставляя кривые строчки. Он был занят настолько, что не заметил нашего появления, пока тень от моей фигуры не упала на стол.

Ничуть не изменился. Всё так же в форме охранников с какими-то знаками отличия на груди — серебряные бляшки, похожие на звёзды, и вычурный значок с изображением башни. Пузо едва умещалось под ремнём, а пальцы, унизанные перстнями, напоминали жирные сардельки.

— Ну здравствуй! — улыбнулся я. — Халиль Караагач, Баш Зинданджы. Помнишь меня?

Голос прозвучал мягко, почти дружелюбно. Моё появление подействовало на него — словно ведро ледяной воды опрокинули на голову. Мужик выпучил глаза и уставился на меня, не моргая. Лицо побледнело, приобретя оттенок скисшего молока. Перо выпало из внезапно ослабевших пальцев, оставив кляксу на документе. Рот открылся, но вместо слов вырвался только хриплый выдох.

— Что ты как неродной? — начал к нему двигаться. — Мы же с тобой почти хорошие знакомые… Правда?