Кодекс Императора VII (СИ) - Молотов Виктор

— Дорогие граждане, — начал я, — сегодня, в этот великий день, когда принято чествовать семью Романовых, я хочу сделать подарок и для вас.

Я сделал паузу и продолжил:

— Сегодня открываются две полностью бесплатные больницы. Пользоваться ими смогут и простолюдины, и аристократы. Кроме того, открываются четыре военных госпиталя. В них военные будут получать полный комплекс медицинской помощи от врачей и лекарей, включая протезирование. Солдаты смогут пользоваться правом посещать госпитали пожизненно, даже когда покинут службу.

Толпа разразилась аплодисментами. Я снова поднял руку, заглушая шум.

— Также сегодня открываются двадцать четыре приюта для животных. Со столичных улиц исчезнут все бродячие кошки и собаки.

Приюты и раньше существовали, но ещё мой отец начал их постепенно закрывать. Он считал подобные траты совершенно ненужными. Я решил исправить эту несправедливость, сперва в столице, а затем по всей Российской империи.

Люди кричали и хлопали. Я снова поднял руку, успокаивая их.

— Сегодня открываются шесть государственных производств для борьбы с безработицей. А праздник в честь семьи Романовых теперь будет длиться три дня, — закончил я свою речь.

Для простолюдинов это означает три выходных. А то было несправедливо, что государственные органы отдыхают дни дня, а простолюдины — всего один.

Под торжественные возгласы я спустился со сцены. Остался посмотреть одно из представлений.

Одарённые иллюзий показывали сцену коронации Первого Императора. Вышло по-настоящему красиво и триумфально. Меня даже ностальгия пробрала, стоило вспомнить времена моей первой жизни.

Вернувшись во дворец, я первым делом зашёл в покои к Маргарет. Она сидела в выделенном ей кабинете.

— Чем занята? — спросил я, переступив порог.

— Веду переговоры с австрийской аристократией, — пожала плечами она. — С кем-то получается наладить контакт. С кем-то не очень. Но это дело времени.

— И больше у тебя дел нет?

— Нет. Только это…

— А у меня сегодня выходной, — улыбнулся я.

— Какой ещё выходной? — вскинула брови Маргарет. — Война же в самом разгаре!

Моё заявление сильно озадачило девушку.

— В империи сегодня официальный выходной. Значит, и император имеет право отдохнуть, — ответил я. — Хочешь куда-нибудь сходить?

— С радостью! — её щеки слегка порозовели. — А можно взять с собой Вафельку?

Она кивнула на кошку, мирно спавшую на диване.

— Можно.

В этот момент из тени возле шкафа появилась Алина.

— А меня с собой возьмёте? Я хоть и не Вафелька, но тоже могу быть полезной! — она сложила ладони так, будто это кошачьи лапки.

— Хорошо, — кивнул я.

Алина бы и без того следовала за мной по теням.

— О, я смогу таскать Вафельку на ручках и показывать ей окрестности! — обрадовалась Алина.

Она подхватила кошку на руки и прижала к груди. Маргарет только улыбнулась.

У меня возникло чувство, что этот вечер действительно станет незабываемым. Осталось узнать, в хорошем или плохом смысле.

Дочь барона Клюквина, Светлана, не была дома с восьми лет. Спустя десять долгих лет она наконец-то вернулась в поместье, чтобы увидеть братьев, младшую сестру, а также мать и отца.

Сперва девушке показалось, что родные не особо рады её возвращению. Но она надеялась, что за ужином всё изменится. Родные вспомнят её, и появится хороший шанс наладить отношения.

Светлана торопливо прихорашивалась к ужину, на который едва успела после дороги. Со стороны она казалась миниатюрной невысокой девушкой. Стояла у зеркала и накладывала лёгкий макияж, чтобы скрыть следы усталости.

— Госпожа, ужин уже начинается, — поторопила ее служанка.

— Иду-иду, — отозвалась Светлана и направилась к выходу из спальни.

Она поспешила вниз, не хотелось лишний раз злить отца.

В большом обеденном зале слуги начали подавать первые блюда. Светлана сидела молча, пока к ней не обратился старший брат:

— Ну что, как твоя частная школа? Которая госуда-а-арственная! — он насмешливо протянул слова. — Стала там самой умной?

— Всё хорошо. Я прилежно учусь, — спокойно ответила Светлана.

— Паршивая школа! — рявкнул барон Клюквин.

Высокий мужчина с густой бородой, в которой уже пробивалась седина. Он выглядел грозно, но Светлану его вид давно не пугал.

Она лишь усмехнулась. А затем ровным тоном ответила:

— Там действительно хорошо учат. Работают выдающиеся преподаватели. Мы выходим из академии уже готовыми специалистами.

Барон сжал вилку, которой ел мясо, и зарычал. Ему не нравилось столь вольное поведение дочери. Клюквин считал, что она и говорить без разрешения не имеет права!

— Или у тебя есть другие претензии к этому месту, отец? — спокойно уточнила Светлана.

— Не должна баба тратить всё время на обучение! Она должна заниматься другими делами! — прорычал он.

— Какими же, батенька? — изогнула бровь Светлана. — Торговать телом ради рода?

— Не торговать телом, а выйти замуж! — резко поправил её отец.

— Это и называется продать дочь повыгоднее, — пожала плечами девушка.

Ей становилось всё труднее сохранять спокойствие, но выдержка, которой учили в академии, помогала. По сравнению с заданиями, что выпадали там, семейный ужин был лишь цветочками.

Мать Светланы сидела молча. Даже не смотрела в сторону дочери. Она во всём угождала барону и никогда не смела перечить его словам. Светлане искренне не хотелось повторять её судьбу.

— Таков удел всех женщин! — прокричал барон Клюквин. — Если тебе что-то не нравится, можешь жаловаться хоть самому императору!

— Обязательно, — кивнула Светлана, — как появится возможность, так и сделаю.

Барон и его сыновья дружно расхохотались. Только мать и сестра Светланы сидели с поникшими лицами.

— Ты надолго приехала? — наконец спросил отец.

— На две недели.

— Отлично, — потёр ладони барон. — Скоро у нас будет приём. Увидишь, как живут нормальные люди.

— Даже не надейтесь, — покачала головой Светлана. — Я не собираюсь выходить замуж после первого же приёма.

— Кто знает, кто знает… Там будет много достойных мужчин. Они тебя и спрашивать не будут, — усмехнулся барон Клюквин.

— Они как минимум вас спросят, — напомнила Светлана.

— А я им не откажу.

Светлана перевела взгляд на сестру и вздохнула.

— А что с Еленой? Удивительно, что ей уже семнадцать, а вы её ещё никому не продали.

— Она тебя беспокоить не должна. Елена никому не интересна. Вот про тебя спрашивают, например, барон Череницын.

— Ему шестьдесят, — скривилась Светлана. — Ему бы о здоровье своем думать, а не о женитьбе. Даже удивительно. Ведь моя сестра куда красивее. А ей не интересуются. Возможно, это разумные люди.

— В каком смысле? — нахмурился отец.

— Я ведь всем, с кем вы пытались заключить сделки о помолвке, отправляла письма. Они ко мне прислушались.

Светлане очень хотелось ответить отцу по достоинству. Но она могла рассказать лишь малое, что и сделала.

— Сомневаюсь, что кому-то есть до тебя дело, — хмыкнул барон Клюквин.

— Не знаю. Я делала это через ректорат, — невозмутимо ответила Светлана.

Старший брат вскочил с места с криками:

— Так это ты виновата⁈

— Стой, Саш! — остановил его отец. — Она просто пытается нас разозлить. Никто бы не воспринял эти слова всерьёз.

Светлана слегка улыбнулась. Сколько она не была дома — столько же еще хотела бы не приезжать. На самом деле, если бы не младшая сестра, она бы и вовсе сюда не вернулась.

Когда Светлане было восемь, на неё обратили внимание и пригласили учиться в элитное заведение. Отец с самого начала был против и не хотел отпускать дочь, но письма и давление серьезных людей сделали своё дело. Если бы не они, Светлану бы давно выдали замуж.

Двести лет род Клюквиных действовал по одной схеме: дочерей продавали в обмен на выгодные союзы. Капитал создавался на брачных сделках, а не на производствах или фабриках. Хотя Светлана считала, что развивать благосостояние рода вторым способом было бы куда выгоднее.