Фаворит 8. Величие империи - Старый Денис

На самом деле я пока и сам не знал. Но всегда же можно найти достойных исполнителей, заместителей, которые представляли бы мои интересы в Крыму после того, конечно, как я решу главный вопрос и будет подписан договор между Крымским ханством и Российской империей.

– Если будет на то позволение ваше, Елизавета Петровна, то я хотел бы выбрать себе близкого помощника, который способствовал бы моим делам, – спросил я, поставив престолоблюстительницу при этом перед фактом.

– В этом вы вольны, – сказала Елизавета, будто бы отмахнулась.

– И куда же столько денег вам, генерал-лейтенант, нужно? Не скажете, сколько уже собрали? – поинтересовалась Анна Леопольдовна, меняя тему разговора.

– За каждый рубль, который будет получен моим обществом, я предоставлю отчёт всем членам Государственного совета, а также, если на то будет воля престолоблюстительницы, напечатаю в газетах полный отчёт, куда и на что пошли деньги, – сказал я, сделал небольшую паузу, предоставляя время, чтобы осмыслить своё заявление, продолжил: – Рассчитываю на эти деньги сформировать две полноценные дивизии по новому образцу и с новейшим вооружением. Кроме того, нынче в России простаивают две крупные верфи, на которых можно строить линейные корабли. Я готов, чтобы не обременять казну, вложиться этими деньгами в строительство двух кораблей.

– Это достойно, – решил подать свой голос на Государственном совете принц Антон Ульрих.

– Да, полагаю, что сие весьма достойно. Однако, господин Норов, не подскажете ли, какая может быть выгода престолу российскому и нашему Отечеству от ваших золотых приисков? – усмехнулась престолоблюстительница, когда поняла, что я несколько удивлён её осведомлённостью.

Это наверняка уже решил оказаться полезным герцог Бирон. Кроме его так и не знал никто. Но… Вот ещё плюшки – награды для меня. Елизавета Петровна сказала: «моих золотых приисках». А она понимает, что не имеет права произносить пустые слова. Так что…

– Если позволите, ваше Великое Высочество, то я сделаю подарок вам и престолу Российской империи. Я обязуюсь за свой счёт и деньги неравнодушных верноподданных императора российского, – заметил, как Анна Леопольдовна погладила свой живот, – в самое ближайшее время открыть два университета: в Петербурге и Москве. Казне сие мероприятие ни во что не станет, а слава о престолоблюстительнице и русском отечестве прогремит в Европе.

– Хитрец! – не выдержал и впервые за время после смерти Анны Иоанновны улыбнулся герцог Бирон. – Выходит, что и за мои деньги университеты строиться будут.

– На подобное дело, сколь смогу, столь и буду отчислять. Всё своё жалование, как фельдмаршала, полагаю отдавать на просвещение русское, – сказал Антон Ульрих.

Ну прям единение какое-то! Или же происходит что-то такое, похожее на явление, высмеянное баснописцем Крыловым. Кукушка хвалит Петуха за то, что хвалит он Кукушку.

Ну и правильно! Не всё же Норову делать широкие жесты и выступать главным меценатом Российской империи. Тем более, что присутствующие наверняка уже поняли или на интуитивном уровне почувствовали, насколько великой силой может быть пропаганда и периодическая печать, как составная её часть.

Ведь можно приобрести среди просвещённого общества и даже в народе славу и любовь. Достаточно сделать полезное для отечества дело, в нужном ракурсе преподнести его в прессе, рассказать о том добродетельном человеке, который пожертвовал, например, тысячу рублей на строительство школы для сирот.

– Полагаю, что нам очень многое нужно обсудить, понять. Но не будет ли угодно вашему Великому Высочеству, вашим высочествам, господам, всё же обсудить погребение почившей государыни? – спросил Бирон.

Чуть было не начавшееся веселье тотчас сменилось на скорбь и уныние. С другой стороны, как-то это не по-христиански, когда мы решаем многие вопросы, связанные с будущим, но при этом не решили вопрос из прошлого.

Когда же обсуждение перешло в плоскость, какого цвета, качества и ворса должен быть бархат, которым будет обшит гроб Анны Иоанновны, как должны быть одеты приглашённые на погребение люди, какое сопровождение, какие кони, цвет карет… я откровенно заскучал и просто ждал завершения Государственного совета.

Столько подробностей… Казалось, что теперь главная задача – это красивые похороны.

Вместе с тем я смотрел на князя Черкасского, герцога Бирона, поглядывал на графа Остермана. Решал, кому какой из уже готовых моих проектов реформ отдать. Не правильно будет самому лезть во все сферы, надорвусь и врагов заработаю может и больше, чем смогу осилить.

Думаю, что реформу территориального устройства Российской империи я отдал бы Черкасскому. Его авторитет в Государственном Совете нужно как-то приподнимать. Иначе может не работать система сдержек и противовесов, Черкасского «сожрут», усилится кто-то другой.

Реформа эта нужна. Особо ничего нового, как это было сделано в реальности Екатерины II, я не придумал. Вся империя разделяется на генерал-губернаторства, где генерал-губернаторы обладают достаточной полнотой власти, чтобы решать многие вопросы. Генерал-губернатору, который ещё и военный чиновник, подчиняются губернаторы.

На данный момент достаточно большая неразбериха происходит на местах, и даже не определены многие полномочия, но что ещё важнее – не прописана ответственность за те или иные нарушения чиновников, негативные события. Да и с окладами так себе ситуация. Многим чиновникам даже не платят жалование. Значит, что другие чиновники это жалование присваивают себе

И таких реформ у меня хватает. Я не семь пядей во лбу, конечно же, чтобы придумывать преобразования. Всё то, что я собираюсь предлагать разным участникам политического процесса в России, – плагиат.

Однако, если за присвоение чужих стихов мне ещё как-то стыдно, хотя не сказать, что рыдаю по ночам, но вот что касается заимствования успешных русских реформ, или даже реформ, апробированных в будущем за рубежом, – тут моя совесть нисколько не возмущается.

А нет, некоторые возмущения всё-таки присутствуют. Совесть меня упрекает, почему я раньше многое из того, что сейчас готово к внедрению, не пробовал отдать на реализацию герцогу Бирону, Остерману или кому-то ещё.

По крайней мере, я мог найти время и нужные слова, чтобы убедить Христофора Антоновича Миниха о необходимости масштабной военной реформы в российской армии. И речь идёт не только, и даже не столько, про перевооружение.

Я и в будущем не понимал, зачем нужно было «забривать» крестьян в солдаты на всю жизнь. Почти был уверен, что найду чёткие ответы на свои сомнения здесь, этом времени. Тем более, что имею непосредственное отношение к армии.

Нет, я до сих пор не понимаю, почему нельзя рекрутов отпускать после определенного срока службы. Почему нельзя их наделять землёй? Ведь эти люди окажутся самыми преданными Престолу и Отечеству. Большинство из них способны стать крепкими собственниками. А еще нам осваивать огромные плодородные пространства бывшего Дикого Поля.

Так что… Раз я упустил возможность договориться с Минихом ранее, то придётся послать ему проект реформы через посыльного. Если одобрит, пришлёт со своей резолюцией, то это как раз та реформа, заниматься которой я готов.

Уже ближе к вечеру я был в Петропавловской крепости. Не один. Словно бы происходил рейдерский захват. Мои люди занимали ключевые позиции, я осваивался в одном из кабинетов Андрея Ивановича Ушакова.

Нужно было разобрать бумаги, оглядеться. Ну а то, что сам Ушаков сейчас находится в этой же крепости в заточении, так ничего, подождёт ещё разговора со мной.

Я достаточно быстро нашёл бумаги с компроматом. Думаю, если бы при попытке переговоров у Андрея Ивановича Ушакова была возможность поговорить с Елизаветой Петровной, то Лиза непременно бы стала на его сторону. Сделал бы это только под нажимом того, что собрано дурного на неё.

Я обязательно, перед отправкой на фронт, порву эти документы. Но только после того, как Елизавета их посмотрит. Ну или порву копии. Не нужно быть столь наивным, полагая, что до совершеннолетия будущего императора политические игры возле российского престола прекратятся.