Сопротивление (СИ) - Осадчук Алексей

Качественная отделка салона, шумоизоляция, шесть мягких сидений — стоило ли говорить, что мое новое средство передвижения произвело фурор на улицах столицы.

Герцогиня дю Белле и сестры Макса, за которыми я заехал перед королевским приемом, некоторое время сидели молча, словно прибитые, разглядывая внутреннее убранство кареты.

Откидывающиеся спинки кресел, поддержка для ног, широкие мягкие подлокотники, система вентиляции и обогрев салона за счет небольшой печки, ремни безопасности, а также выдвижной столик и боковой ящик, где хранились охлажденные бутылки с напитками и фужеры — ни одна из карет этого мира не могла похвастаться таким удобным и роскошным салоном.

Стоит ли описывать восторг сестер, когда я объявил им, что эта карета останется в хозяйстве тетушки. Уже позднее, оставшись наедине с герцогиней, я поведал ей о бронированных стенках, дверях и опускающихся ставнях на окнах, а также двух небольших складных арбалетах с запасом болтов, двух кинжалах и нескольких эликсирах разных видов, спрятанных в тайниках под сидениями.

Жанна дю Белле слушала мой инструктаж молча и внимательно, без возражений и скептических замечаний. В общем, мне нравился ее настрой.

Наконец, наша карета, сопровождаемая эскортом из дюжины всадников, под изумленными взгядами сотен глаз подкатила к парадному входу королевского дворца.

Лакей в новенькой ливрее с гербом де Валье на груди открыл дверцу. Второй его коллега ловко откинул складные ступеньки, и я выбрался наружу.

Вскользь оглядевшись, я встретился взглядам с другими дворянами, которые, как и мы, семьями прибывали на королевский прием.

Мое появление вызвало лишь заинтересованность на их лицах. Одет я был, как всегда, без вызова, но дорого. Правда, Жан-Клод Сильвен, занимавшийся моим гардеробом, не терял надежды и постоянно пытался добавить к моему образу какие-нибудь кружева, ленты и подвески. Эти модные баталии он, конечно, неизменно проигрывал, но по его взгляду было понятно, что мой стилист просто так капитулировать не намерен.

И если со мной все его стилистические идеи с крахом проваливались, то на тетушке герцогине и виконтессах де Грамон Жан-Клод оторвался по полной программе. Особенно его впечатлило количество и качество дорогих тканей, лент, нитей и прочих материалов, которые я привез тете и сестрам. А когда ему продемострировали комлекты драгоценностей, парень сперва даже потерял дар речи. Но ступор продлился недолго, на смену ему пришел профессиональный и творческий азарт, результатом которого были четыре бальных платья, кои иначе, как шедеврами, назвать было трудно.

В общем, реакция всех окружающих на появившихся из изумительной кареты сопровождавших меня дам была соответствующей. Герцогиня дю Белле и ее племянницы своими нарядами и драгоценностями несомненно произвели фурор.

С первого взгляда на блистательный выход в свет сестер Макса было ясно — с сегодняшнего дня у герцогини дю Белле, которая не только выглядела богаче самой королевы, но и, казалось, помолодела лет на десять, прибавится хлопот в выборе достойных партий для виконтесс де Грамон.

На фоне этих четырех красавиц я как-то быстро затерялся. Что меня полностью устраивало. Правда, ненадолго. Вдоволь насмотревшись на моих дам, дворяне обратили внимание и на меня.

Будто прочитав мои мысли, герцогиня дю Белле, идущая со мной под руку, слегка прикрыв низ лица веером, украшенным розовым жемчугом и золотыми нитями, насмешливо произнесла:

— Взгляни на лица этих матрон, мой мальчик. Обрати внимание, как они смотрят на тебя и твоих сестер. Уже сегодня вечером, когда они вернутся в свои дворцы, их мужей ждут серьезные и обстоятельные разговоры о будущем их детей. И я знаю, чем закончатся эти разговоры. Начиная с завтрашнего дня, меня завалят приглашениями на обеды, ужины, завтраки и приемы.

— Слушайте все, владетели и слуги, послы и гости — да будет слышно слово королевской воли! — громогласно объявил своим зычным голосом герольд с королевским гербом на груди.

После его объявления в зале снова повисла тишина. Дворяне, собравшиеся в королевском дворце, приготовились к следующему объявлению королевской воли.

Горящие глаза, слегка напряженные лица — Карл своими указами сегодня удивил многих, вот все и перевозбудились. Не хотят пропустить ни одного слова.

И я их понимаю — сам удивился некоторым решениям Карла.

Чего только стоит торжественное вручение маршальского скипетра герцогу де Гонди, который теперь во главе с дворянским ополчением южан будет охранять границу с Бергонией.

Это назначение, мягко говоря, всколыхнуло местный бомонд. После смерти принца Филиппа герцог де Гонди практически мгновенно потерял былое влияние при дворе.

А вот сам правитель Юга, судя по его каменной физиономии, напротив, был спокоен. Похоже, сюрпризом этот указ Карла для него не был. Да и радости на лице герцога тоже не было заметно. И это вполне объяснимо. Это же какие расходы ждут казну Гонди. Но я так полагаю, без его согласия Карл, даже если бы очень хотел, вряд ли смог бы навязать такую ношу. Здесь решение должно быть обоюдным. И если Гонди согласился, значит, Карл ему что-то пообещал.

Интересно, что? Земли, деньги, титулы? Вряд ли Гонди заинтересовало бы что-то из этого набора. У него у самого этого добра в достатке. Скажем так, герцогу Юга нужно что-то более весомое в качестве поощрения. Единственным его желанием была свадьба дочери и старшего принца, которая стала бы новой ступенью развития рода Гонди.

Только вот у Карла закончились свободные сыновья. Луи уже женат. На днях пришла весть с севера об их с Астрид свадьбе. А Генрих в нынешнем своем статусе более недоступен для Гонди.

Учитывая то, как «синий» принц постоянно оказывается рядом с принцессой Вереной, у Вестонии намечается совершенно иной союз. Особенно после того, как Карл, наконец-то, объявил Генриха своим наследником. Сколько же радости было на лицах всех Онжесов, а также Краонов, присутствовавших сегодня на приеме.

Собственно, именно с этой новости и начался королевский прием, на который я и был приглашен. Правда, новостью это объявление уже, по сути, не было. Всё уже к тому шло. Карл просто поставил жирную точку. Я видел его лицо, когда герольд зачитывал его указ. Король старался сохранять благостное выражение лица, но в его глазах то и дело вспыхивали огоньки раздражения и ярости. Складывалось такое впечатление, что решение признания Генриха наследным принцем было кем-то навязано Карлу. И раз уж такой, как Карл, сдался, значит, доводы были приведены железобетонные.

Но вопрос с Гонди оставался открытым. Если не сыновья Карла, тогда что ему было предложено? Или же — кто? Неужели король пообещал герцогу Юга свою внучку? Вернее, не самому герцогу, а его сыну, маркизу де Гонди, который тоже здесь присутствовал, и был, как всегда, слегка сбит с толку. Я уже давно заметил за ним эту черту еще по Бергонской кампании. Наследник герцога де Гонди был довольно неуверенным в себе человеком. Чего не скажешь о его дочери Бланке, чей пристальный и даже горячий взгляд я периодически ощущал на себе.

Иногда наши взгляды встречались, и тогда Бланка одаривала меня обворожительной и даже многообещающей улыбкой. Чем здорово, к моему удивлению, выводила из себя Валери.

Та, не забывая одаривать молодых и не очень кавалеров, которые вились рядом с ней словно пчелы вокруг цветка, учтивыми улыбками, после каждого взгляда Бланки де Гонди на меня, приглушенно шипела словно змея. Сестре Макса эта партия явно была не по душе.

Как оказалось, эти заигрывания со мной Бланки, как ни странно, не понравилось еще одной молодой особе. Если бы не тетушка-герцогиня, которая в этом плане была поглазастей и поопытней меня, я бы ни за что не обратил на это внимание.

Адель… После каждого нашего с маркизой переглядывания на лицо юной принцессы наползала тень. Она еще по-детски закусывала губу и начинала чаще обмахивать себя веером.

Один раз мне удалось подловить внучку Карла, когда она издалека следила за мной. Мы встретились взглядами, и я изобразил учтивый поклон. На щеках смущенной Адель постепенно начал разливаться густой румянец, который она тут же попыталась скрыть за веером.