Матабар IV (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

Ардану хорошо знакомо это чувство.

Слишком хорошо.

Все равно, что носить на спине камень. Постоянно давящий на плечи теми путами, которыми оказался опутан и сброшен в бездонную расщелину прошлого, стены которой вытесали из сожалений, бессильной ярости и жажды справедливости, постепенно перерастающей в зов мести. Ослепляющей и всепоглощающей.

И, в какой-то момент, когда силы тащить эту ношу ослабнут, несчастный сорвется в пропасть и либо сгинет там, либо зацепиться за стену. За стену из мести…

Ардан понимал это, потому что и сам бы сорвался. Если бы не Атта’нха, Эргар, Скасти, Гута, Шали, Кайшас и даже Ленос. Они сперва помогали нести ему эту ношу, а затем, когда пришло время, обрезали путы, позволил камню исчезнуть во мгле прошлого.

Ардан не забыл. И не простил.

Но то, что произошло тогда в Эвергейле, произошло, потому что его отец сам выбрал такой путь. Выбрал и проиграл.

Таков сон Спящих Духов.

И, однажды, если судьба вновь сведет его тропу с тропой главы Шанти’Ра, то они сразятся во второй раз. И тогда Ардан утолит голод свой ноющей раны.

Но он не станет искать мести. Не станет сжигать себя в этом огне. Его научили другому. Научили как жить. И как умирать. Самостоятельно. А не потому, что кто-то, где-то, в прошлом столкнул камень с горы.

Ардан понимал Пауков, но не более того. Осуждал ли он их? Нет. Ни в коем случае. Понял бы он тех, кто, узнав все детали, встал бы на сторону заговорщиков, оправдывая самосуд? Понял бы. Потому что и сам был близок к этому.

Понял бы он тех, кто назвал бы бездействие слабостью и трусостью? Разумеется, ведь и сам, порой, корил себя за то, что так и не отправился по следу главы Шанти’Ра.

Но, с другой стороны, Ардан понял бы и тех, кто сказал бы, что то, что делают Пауки — и есть слабость. Что они стали теми, с кем боролись сами. Мэн считал, что имеет право вершить судьбы и его заблуждение привело к трагедии.

Точно так же, как к трагедии могло и, скорее всего, приведет самоуправство Пауков.

Так где же правильный ответ? Где правильный ответ в этой многомерной загадке? Как понять, куда Ардан смотрел? Видел ли он перед собой простых людей, объединенных благородной целью или же перед ним находились озлобленные, потерявшие себя в горниле мести, бомбисты?

Наверное, будь Ардан, как в примере с Лей-векторами в печатях, маленьким муравьем, он бы понял, на какой именно грани находится, но… он не знал. Он не знал, какой ответ правильный.

Правы ли Пауки или нет? Благородны ли их побуждения, и могут ли те оправдать ужасные деяния или же все это лишь отчаянное сражение того, кто уже ничего не ждет от жизни и потому готов разрушить все вокруг, лишь бы остальные тоже ощутили его боль, поняли этот отчаянный, вездесущий вой разорванной в клочья души?

Ард не знал.

Ничего не знал…

Он знал, как найти себе пропитание в горах и лесах. Знал, как выжить в степи и найти по звездам путь в любую точку континента. Знал, как призвать осколки Имен, как заглянуть за изнанку мира. Знал, как построить печати, как сосчитать рунические связи. Знал как…

В памяти прозвучали слова из далекого прошлого.

' Я прочитал почти все твои книги и большую часть свитков, — возразил он ворчливо. — я знаю как зажечь лунный свет посреди пути Духа Дня; знаю, как услышать часть имени бури и позвать ледяную молнию; знаю как сделать из тьмы накидку, отводящую глаза; знаю как прошептать слова, которые откроют закрытые проходы; знаю как смешать сотни трав, корешков и плодов; знаю как из искр сложить звездную карту; знаю, как…

— Не все знания, маленький Говорящий, — перебила Атта’нха. — можно почерпнуть из книг и свитков. И самые важные знания, которые ты найдешь, как раз придут к тебе не через книги.'

С тех пор прошло шесть с половиной лет, но… ничего так и не изменилось. Ардан все еще ничего не знал. Только теперь, пожалуй, лучше понимал, что именно имела ввиду Атта’нха.

— Мы не судьи, Ард, — внезапно прошептал Милар.

— Ты…

— Я знаю, о чем ты думаешь, напарник, потому что и сам думаю о том же, — Милар застегнул кобуру убрал ладонь с эфеса сабли, которую и сам того не заметив, переместил себе на колени. — Но мы не судьи, чтобы решать кто прав, а кто виноват. Мы расследуем дела. Мы ловим преступников. Самых отъявленных и опасных.

— Они лишь инструмент… да и то — стали такими не по своей воле.

— Но стали, — Милар был непреклонен. — И теперь причиняют боль. Такую же, как причинили им. Если я что и понял за годы службы, напарник, так это, что все вокруг себя ломают те, кто и сам сломан. И не наша задача их чинить. Наша задача их остановить.

— А Мэн и…

— И все остальные, если наша гипотеза верна, а её еще надо проверить, понесут заслуженное наказание. А затем, когда мы посадим тех, кто должен сидеть и повесим тех, кто должен висеть, то займемся теми, кто прячется в тени и дергает за ниточки. Найдем и их тоже. Каждого из них, напарник. И предадим правосудию. Потому что никто, Ард, никто, кроме Светлоликого, не имеет права вершить чужие судьбы. Мы — в том числе. Ни у тебя, ни у меня, ни, даже, у Императора, нет права вставать на чью-то сторону, кроме стороны закона.

Ардан несколько раз вдохнул и выдохнул.

— А Иригов? И то, что тебе показал демон…

— Никто не совершенен, напарник, — пожал плечами Милар. — И я бы без всякого суда и следствия живьем снял кожу с такого ублюдка, как Иригов. И не испытывал бы по данному поводу ни малейшего сожаления или угрызения совести. Более того — я бы даже спал лучше, зная, что избавил мир от такого паскудного бремени.

— Это лицемерие и…

— И на следующий день, — перебил Милар. — Пришел бы в Черный Дом и сдался бы. А там уже как решат судьи.

— А кто говорит судьям, как решать?

Капитан пожал плечами.

— Понятия не имею, господин напарник. Я ведь не судья. Я капитан второй канцелярии, дознаватель первого ранга. Мое дело ловить преступников. И Пауки — преступники. Или ты это отрицаешь?

— Глупо отрицать очевидное, — возразил Ард. — Они столько натворили, что…

— Тогда в чем твоя проблема?

— Я просто не знаю… не знаю, что чувствовать. Они зло? Они вынужденное зло? Они обманутое добро? Они вообще кто?

Милар улыбнулся. Впервые с начала разговора. Только немного печально. И еще с едва заметной, но все же присутствующей ноткой ностальгии.

— Добро… зло… Если ты будешь мерить все такими понятиями, напарник, то рано или поздно обнаружишь себя в том же положении, что и Темный Лорд. Или как Арор Эгобар.

Ардан дернулся как от пощечины.

— Ты…

— Они оба думали, что могут переделать мир под свое видение и к чему это привело? — не останавливался Милар. — К горам трупов и рекам крови. А насчет чувств… старайся их не слушать. Работай. Делай свое дело. Делай то, что должен.

'- Знаешь, Ард, что отличает взрослого охотника от детеныша?

— Что, Эргар?

— Детеныш делает то, что хочет, а взрослый охотник — то, что должен.'

- Это сложно, — Ардан провел ладонью по груди, словно пытаясь унять заболевшее сердце. Вот только боль была совсем не физическая. — не слушать чувства.

— А никто не говорил, что работа легкая, — ухмыльнулся Милар. — Но, обычно, помогают сигареты, черный юмор и алкоголь. Главное не переусердствовать ни в том, ни в другом.

' — А положительный… — она всплеснула руками. — тоже, конечно, ярлык. Да и вообще — забудь, что я сказала. Все мы, кто делает работу, которая должна быть сделана, всегда выглядим в глазах послушного стада самыми последними мерзавцами.

— Почему?

— А потому, малец, что наше существование как бельмо на глазу этих хороших людей. Мы им, видишь ли, напоминаем, что МИР ДЕРЬМО! — последние слова Катерина выкрикнула, обведя взглядом оставшихся в вагоне посетителей. — Грязное, паршивое место, где сильный жрет и еб*т слабого. Где все друг другу врут, предают и убивают. И хорошие люди, Арди, они не хотят этого видеть. Им это неудобно. А мы напоминаем окружающим обо всем дерьмище одним лишь фактом своего наличия. Потому мы плохие. И нас надо… того этого… убрать подальше.