Матабар IV (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

— Ты…

— Если этот коротышка сейчас что-то еще скажет, — Аркар прорычал в лицо начавшему говорить Милару. — То я занесу свое замечание ему в грудную клетку.

Милар, естественно, молчать не стал, так что только спустя десять минут Ардан узнал, что Аркар предлагал в качестве условного сигнала не какие-то конкретные слова, а простой свист, который использовали в степях.

Заброшенный храм Старых Богов

— Вы арестованы второй канцелярией, профессор Лея Моример.

Но, разумеется, никакого эффекта сказанное не возымело и уже в следующее мгновение полетели пули и заклинания, которые мгновенно исчезли в целой плеяде многочисленных щитов, возведенных всего одним, единственным, касанием посоха Аверского о землю пещеры.

Под ногами Гранд Магистра военной магии вспыхнул едва ли не десяток соединенных друг с другом, сложнейших печатей, что, судя по сверкнувшим на пальцах аккумуляторам в кольцах, стоило немало Лей.

Все Пауки, кроме Индгара, так же, как и Налимов, держали в руках жезлы.

Каждый из них обладал искусственными звездами.

— Профессор Лея, — Ардан, опираясь на посох, сумел подняться на ноги. Тело, после всех последних приключений, противилось подобному к себе отношению. — Вы все еще можете…

— Мои коллеги не ошибались, господин Эгобар, когда хвалили ваш ум, — профессор Лея подняла вторую руку, которая раньше казалась простым протезом, и сдернула с себя плащ. — Но не думайте, что мы не подготовились.

Ардану потребовалось какое-то время, чтобы не только осознать увиденное, но и, банально, поверить тому, что открылось его глазам. Вместо протеза у профессора Леи из плеча торчало нечто, напоминающее лапу рептилии. Покрытая чешуей, когтистая лапа, увенчанная кольцами с накопителями.

А вместо ног — птичьи лапы. Совсем как… как… у Гарпий, созданных Галесом во времена Войны Зарождения Империи.

Профессор Лея подвергла сама себя процессу химеризации. Только, судя по тому, как дергано она двигалась, не очень успешным.

Но проблема даже не в этом.

А в том свитке, который она держала перед собой. Ардан, проведший столько месяцев с печатями госпожи Талии, не мог не узнать конструкцию.

Так же, как не мог её не узнать и Аверский.

— Ард! — закричал Гранд Магистр, но было уже поздно.

Когда Гранд Магистр ударил посохом о пол, то его печать, в самом прямом смысле, попросту сдуло. Сдуло той поразительно мощной концентрацией Лей, созданной криком заживо плавящихся, сгорающих в мутном, алом огне, Пауков. Каждый из тех, кто держал в руках жезл, исчезал в кровавом пламени. Каждый, кроме Индгара.

Пепел, поднимавшийся от их тел, складывался в воздухе печатью, в точности копирующей ту, что сияла на свитке профессора Леи.

И, когда та нажала на кнопку и почти мгновенно захлопнулись кристаллические половины купола, отрезая Лею и Арда от остальных, то ни Аверский, ни Аркар, ни кто-либо другой не смог помешать.

Они были слишком заняты.

Заняты тем, чтобы не погибнуть под взмахами пылающего клинка длинной в несколько метров, который сжимала в своих руках тварь, высотой едва ли не такой же, как те исполинские статуи, что окружали платформу.

Профессор Лея призвала демона.

— Я ведь сказала, Ард — вы проиграли, — профессор нажала вторую кнопку на пульте и пирамида, на которой они с Ардом стояли, начала складываться внутрь самой себя, опуская платформу все ниже и ниже.

Глава 119

Ардан смотрел на то, как с тяжелым грохотом задвинулись многотонные, каменные плиты, смыкая над головой потолок грота, оставляя по ту сторону громадного демона, нескольких Плащей, Гранд Магистра, орка и смолкающие за сомкнувшейся преградой далекие отзвуки сумасшедшей битвы.

Сам же Ард оказался посреди… луга. Небольшого, цветочного луга, где среди высокой травы, щекочущей сквозь порванные брюки кожу на уровне колен и бедер, тянулись к солнцу цветы. Лютики, фиалки, колокольчики, порой даже васильки. Вот только им, как и их «свободным», далеким братьям и сестрам, было так и не суждено коснуться высокого светила.

И если во внешнем мире это запрещали законы мироздания, то здесь самый банальный факт того, что никакого солнца в гроте не оказалось.

Подземный мешок, размерами немногим превышавший лекторий в Большом, освещался при помощи стеклянной сферы, закрепленной под потолком. К ней прикреплялись десятки кабелей, убранных внутрь тугих оплеток, закрепленных на опорах, вкопанных в землю. Сами опоры оформились в виде «деревьев», только железных. Их корни — желоба, где переплетался сложный узор Лей-кабелей, перекрещивались, нахлестывались друг на друга, а затем снова расходились в разные стороны, пока не терялись внутри громадных машин, занимавших почти весь периметр грота.

Часть из кабелей уходила внутрь стен и, видимо, присоединялась к тем агрегатам, что остались снаружи.

Сама профессор Лея, больше не скрывая своих птичьих, похожих на соколиные, ног-лап; и руки, чем-то напоминающей лапу ящерицы или иной рептилии, спокойно вчитывалась в журнал и вводила в приборы последние данные. Постоянно перещелкивала тумблеры, крутила реле и, порой, нажимала на массивные кнопки.

Её, казалось, нисколько не заботило присутствие Арда. Даже, скорее, наоборот.

— Профессор…

— Я ведь уже сказала, студент Эгобар, — немного усталым, но лишенным негативных эмоций тоном, перебила госпожа Моример. Казалось, что её куда больше беспокоит собственный журнал и грохочущая, вибрирующая аппаратура, нежели Ардан. — Вы проиграли.

Арди бросил быстрый взгляд на стеклянную сферу. В ней, переливаясь всеми цветами радуги и даже теми цветами, названия которых еще не придумали, сияла сфера не похожая ни на что из того, что прежде видел юноша. Не пламя и не сгусток света. Не жидкий, горящий газ, не, собственно, какая-либо жидкость. И, все же она была там. Запертая, дрожащая, бьющая о стенки в бесплотных попытках выбраться на волю, но вместо этого, каждую секунду к ней прибавлялись все новые капли разноцветного света. Их порождали те самые кабели.

— Довольно любопытное устройство, — профессор дернула очередной рычаг и, закрыв журнал, повернулась к Арди. — С весьма и весьма прозаичным принципом. Видите ли, дорогой студент Эгобар, когда Эан’Хане создают свои великолепные артефакты то помещают в них часть Лей. И потому они и не теряют своих свойств. В отличие от Звездных изделий. И машина наверху, — Лея указала журналом на потолок. — вытягивает эту лей, а затем конденсирует и расщепляет на отдельные поля, которые затем, уже здесь, — она указала себе за спину. — вновь синтезируются в единую материю, которая, проходя через этапы, как выразился Паарлакс, частичного распада, приобретают большую энергетическую плотность, и в результате мы видим…

Профессор кивнула на стеклянную сферу, внутри которой пылала…

— Очищенная от примесей Лей, — закончил за профессора Ардан. — Потому что, как и в случае с магами, Лей, касаясь любого природного объекта, получает его… заряд. Часть его свойств. И потому её так сложно использовать в технике.

— Отлично! Будь это экзамен по Звездной Инженерии, я бы поставила вам высший бал.

Как и прежде, на лице Леи, снявшей фарфоровую маску, ни дернулся ни единый мускул. Хотя их там осталось не так уж и много. Большая часть её лица представляла собой искусственные кости, прикрепленные винтами и пластинами к тем, что уцелели после трагедии. Их легко было различить сквозь лоскуты шрамированной кожи, где без счета сияли маленькие точки, оставленные иглами и нитками. Вместо глаза — пустая глазница, дно которой обтянуто все той же, уродливой, пузырчатой скорее даже пленкой, нежели кожей.

Часть зубов отсутствовала, а обнаженный язык то и дело скатывался трубочкой, чтобы втянуть в обожженное горло слюну.

Ардан содрогнулся.

И дело вовсе не в ужасной травме.

Просто каждый вдох, каждое слово, каждое движение языком должно было доставлять профессору мучения, сродни тем, что испытывает человек, когда на последних каплях кислорода, оставшихся в агонизирующих легких, выныривает из воды чтобы сделать обжигающий вдох.