Матабар IV (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

« Так что уж не обессудьте, но все должны знать только то, что им полагается знать. Не более того. Такая работа.» — прозвучали в голове слова Полковника.

Такая работа…

Потому что Ард, как правильно ему говорили, навсегда останется потомком Арора Эгобара. Потому что он сам по себе является возможной утечкой информации. И именно поэтому им ни о чем не сообщали.

На какое-то время они замолчали.

Да, Ардан был уверен в том, что вторая канцелярия понятия не имела о плавучем кошмаре, созданным Империей в нейтральных водах Мелкоморья и Ласточкиного Океана. Но отсюда возникал другой вопрос.

Почему Лее Моример, скомпрометированной участием в незаконных, подпольных экспериментах, позволили жить. В том, что у Империи под властью Павла IV Агрова достаточно сил и средств, чтобы незаметно, уже после того, как все улеглось, уничтожить десять таких «Лей Моример» сомневаться не приходилось.

И, как бы ни был страшен данный вопрос, ответ, настойчиво стучащийся во врата разума, пугал еще сильнее.

— Наживка… — прошептала профессор, пришедшая к тем же самым выводам. — Для Короны мы просто наживка.

Арди промолчал.

Зачем оставлять в живых профессора Моример? Затем же, зачем оставили в живых учеников Арора. Чтобы, в течении многих лет, попытаться выйти через неё на тех, кто стоял за плавучей лабораторией.

Потому что, если вспомнить все, что узнал Арди — дневник Александра Таакова, записи о процессе демонофикации, неподписанный приказ об аресте, слова Звездного Оборотня и обмолвку Аллы Тантовой, то становилось понятно одно.

Его отец не ошибался. Как не ошибался и Александр Тааков.

В Империи зрел заговор.

И зрел он на протяжении нескольких веков.

И именно от осознания этого, теперь уже неоспоримого факта, Ардану стало плохо. Плохо просто потому, что пока они с Миларом играли в шахматы, сражаясь на поле с различными фигурами, все это время над их головами висела незримая рука. Рука, которую они чувствовали, но существование которой не могли подтвердить.

Заговор, протяженность в три века.

Спящие Духи.

— Профессор, кто вам помогал? — спросил Ардан, наконец взявший себя в руки. — Кто помог вам получить записи госпожи Талии? Кто помог вам в химеризации и демонологии? Кто купил Иригова и нанял Звездного Оборотня?

Но Лея, кажется, его не слышала. Она смотрела перед собой, но не на Арда, а куда-то за спину юноши. В дебри прошлого, спрятанного под кровавой вуалью, сшитой нитками ночных ужасов, оставивших жуткие шрамы на теле и душе некогда одаренной целительницы.

Что за извращенная ирония. Те, кто стояли за операцией «Горной Хищник», сумели сотворить из прекрасной девушки монстра; обратить лекаря в одного из самых кровавых убийц последних нескольких десятилетий.

Полностью извратить суть.

Арди невольно вспомнил Бальеро, дом, где жила Лиза-Алла и «замок» Ле’мрити.

Несложно отыскать нечто общее между Бездомными Фае и судьбой, постигшей Лею Моример. Все равно как если поместить статуэтку между двумя кривыми зеркалами. Как бы ни было исковеркано отражение, но в нем всегда возможно увидеть нечто изначальное.

— Я ведь вам не нужен для этой машины, — внезапно понял Ардан. — Но мое нахождение здесь часть вашей сделки.

— Такое условие, — даже не попыталась отрицать Лея.

— Назовите имя, профессор, — снова попросил Ардан. — И остановите машину.

Лея посмотрела на него. Посмотрела так же, как и смотрела на всех своих студентов на лекциях и занятиях. С заботой и надеждой. Надеждой на то, что увидит перед собой магов, чье будущее окажется светлее и легче, чем то прошлое, которое преследовало её последние несколько лет.

И, на какое-то мгновение, на самый краткий миг, Арди показалось, что профессор согласится. Он увидел во взгляде её единственного глаза проблеск того мага, который когда-то, по собственной глупости и из-за желания пересечь границы познанного и продвинуть науку вперед, подписал документ.

« Имейте в себе мужество, Ард, ставить в своих исследованиях границы, за которые не будете переступать. Вседозволенность всегда пробуждает в нас самые темные стремления.»

Тогда, несколько месяцев назад, Лея Моример наставляла Ардана не погружаться в исследования госпожи Талии не из каких-то обще-моральных принципов, а исходя из собственного жизненного опыта. Когда-то давно она сама перешла эти пресловутые, размытые границы и оказалась по ту сторону ущелья, через которое уже не вернуться обратно.

И самое ужасное, что после того, как Ардан, полагая, что Тесс погибла во взрыве, едва было не призвал тех, кого нельзя призывать, он даже не мог её осуждать.

Родители Леи Моример погибли в то же время, когда погибли родители Эдварда Аверского. И по той же причине, по которой Император своим вторым высочайшим указом присудил орден Святого Георгина второй степени доктору баронессе Елене Кри.

Эпидемии чахотки, а затем и оспы.

— Я просто хотела помочь им, — прошептала профессор. — помочь таким же детям, как и я. Чтобы мы больше не копали могилы своим собственным родителям. Но эксперименты с магией над людьми запрещены.

— Назовите имя, профессор!

— И поэтому я даже не думала, когда ко мне пришли с предложением, — но Лея, казалось, его даже не слышала. — Всего за ночь я смогла убедить себя, что Первородные причинили нам достаточно горя и что эксперименты над преступниками — это оплата трагедий прошлого. Что они послужат на благо человечества. И так оно поначалу и было. Но с каждым годом мне приходилось отодвигать свои границы все дальше и дальше. И я отодвигала. Сперва неохотно, со скандалами, а затем… а затем, когда я в первый раз провела вивисекцию дворфийского ребенка, двигать уже было нечего.

— Имя, профессор… — без особой надежды, повторил Ардан.

— Но я все исправлю… все исправлю… — как кукла, дергая головой, повторяла профессор, а её слова становились все более и более смешанными, и разрозненными… — Больше не будет экспериментов. Никаких обманов. И больше никто не умрет. А эти… эти твари, которые за всем стоят… я использую против них все, что узнала, Ард. И никто больше не пострадает. Никто даже ничего знать не будет. Кроме меня. Только моя ноша.

Ардан больше не просил профессора произнести чье-либо имя. Потому что она не могла. По той же причине, по которой не мог и Иригов. Хозяин всегда должен позаботиться о том, чтобы его сторожевая собака в первую очередь не покусала его самого.

Профессор Лея не могла произнести ничье имя, потому что даже сама попытка стала бы для неё последней. Взорвалась бы на её теле, подвергнутым химеризации, одна из чужих конечностей, растаял бы мозг или произошло нечто иное — неважно.

Неважно как для сложившей ситуации, так и для самой Леи Моример. Она слишком верила в то, что у неё все получится.

— Вы ведь считали уравнения Паарлакса, Ард, — профессор ненадолго очнулась от метаний собственной, израненной души. — Я уверена, что вы, с вашей тягой к знаниям, просто не могли пройти мимо них.

— Считал.

— Значит вы видели, что они сохраняют симметрию на обоих векторах времени, — Лея подняла голову и то, что заменяло ей уста, тронула улыбка. Немного печальная и столь же мечтательная. Как у висельника, которому священник пообещал объятья Вечных Ангелов. — Как при движении во времени вперед, так и при сворачивании назад, уравнения Паарлакса сохраняют симметрию.

— Это ни о чем не говорит, — Ардан не спешил действовать. Он находился на вражеской территории о которой понятия ничего не имел, не говоря уже о том, что перед ним стояла маг неопределенной силы.

Глупо и наивно рассчитывать на то, что если в мозгах Пауках горели искусственные звезды, то точно такие же не зажгла и профессор Моример, которая даже до инцидента в море обладала немалой силой.

— Говорит, — стояла на своем профессор. — Говорит о том, что в теории, движение Лей возможно в обоих направлениях.