Проклятый Кадоган. Проклятые старики. Одним своим существованием они словно показывали мне, как мало стоит достигнутая мне власть, доказывая, что одного росчерка пера может хватить, чтобы уничтожить большую часть того, что я достиг за последние годы. И это заставляло внутреннего властолюбца во мне биться в исступлённой ярости, словно запертого в клетку.
Не так много вещей было в этом мире, который я ненавидел больше, чем то, что ограничивает мою власть. Пока я не могу избавиться от них и делать всё, что хочу. Пока…
Желание убивать было настолько нестерпимым, что я приказал найти мне безлюдный участок леса. Но, слегка поразмыслив, я решил, что время можно провести и с пользой, и взял с собой пятёрку детей льда, что были моими учениками. И сейчас я стоял на огромной поляне мёртвой земли, а молодые шаманы внимательно наблюдали за мной.
В этот раз я не использовал могущественные проклятья и воздержался от того, чтобы оставить здесь долгоиграющие последствия. Нет, я просто взял и принялся яростно истреблять окружающую меня природу обычными проклятыми, отточенными, изящными, доверху наполненными силой…
Когда-то я едва мог убить простую рыбу стрелой смерти. Сегодня мне было по силам превратить её в чёрный болид, обращающий в прах толстые деревья на своём пути…
Конечно, у конструкции простых проклятий были свои пределы, но всё же, сила и мастерство имели значение.
— Если у вас есть вопросы, самое время их задать. — с добродушной улыбкой подошёл я к возвышающимся ледяными глыбами гигантам.
Те смущённо замялись.
— Ваше искусство велико, учитель. — почтительно склонил голову Вотал. — Однако вопросы у нас действительно есть. Пусть я не понимаю, как вам удаётся хранить столько силы в своём Эа, вопрос накопления стихии тлена решаем и нашим техниками единения с миром. Скорость и точность создания тёмных духов тоже тренируема и большую часть показанных вами мы уже освоили, пусть нам и далеко до вашего мастерства. Но вот чего я не понимаю совершенно, так это того, как вам удаётся полностью игнорировать побочные эффекты. Мне кажется, даже сумей я создать столь мощного и могучего духа, как вы, то я как минимум потерял бы руку, несмотря на все приготовления.
Молодой шаман задумчиво закатал рукав, показав мощную, мускулистую руку, которая была покрыта письменами искусства смерти. Все мои ученики из числа гигантов, кстати, оказались довольно разумными малыми: никто не захотел выжигать каналы внутри тела, поэтому каждый теперь был расписан тёмными, чёрными татуировками, что стали проводником силы смерти. Конечно, это мгновенно выдавало в них адептов смерти, однако в случае ошибок их ждал лишь некроз кожи и некоторых тканей, отчего старшие шаманы вполне могли их вылечить.
Я задумался. Делиться секретами бессмертия я не собирался. Разумеется, я мог просто заставить их нарабатывать контроль: путь, по которому шёл я сам. Выворачивал себя наизнанку, терпел боль, но железной хваткой загонял силу смерти в собственные жилы, не давая ей всерьёз повредить своему телу. Хотя, в конечном счёте, конечно, всё равно приходилось обращаться к целителям, пока не стал королём…
Однако это был мой путь, своего рода уникальный. Обусловленный тем, что я смог получить тысячи доноров жизни в виде своих гвардейцев и тем, что интуитивно понимал, как именно обращаться со смертью. Далеко не факт, что каждый адепт сможет достигнуть моего мастерства, так что вопрос был резонный. Самый простым способом выхода было просто отказаться от части тела, превращая собственную руку или иную часть плоти в своеобразный неживой артефакт…
Но я знал, что это тупик. Стоит ли загонять в него тех, чьи души связаны со мной клятвой верности?
— Скажи мне, Вотал, шаман ведь может призвать духов разных стихий, верно? — улыбнулся я.
— Верно, учитель. — кивнул гигант. Забавно, но сейчас, несмотря на возраст, Вотал оказался самым низким из моих учеников: остальные вымахали на голову, а то и на две выше него. И все же его считали старшим, позволяя говорить за всех.
— Сила смерти — опасная игрушка. — убрал улыбку с лица я. — Но всегда стоит помнить, откуда она берётся. Когда ты приносишь живое существо в жертву, его жизнь становится смертью. И пусть я слишком далеко ушёл по этой дороге, и не смогу совершить обратное, это не значит, что это невозможно. Сила есть сила… Я знаю, вы, шаманы, умеет врачевать раны. Станьте лучшими в этом. Лечите себя. Быть может, ты и правда потеряешь руку, убив отряд врага могучим ударом, но если ты отрастишь себе новую, то сможешь повторять это вновь и вновь. И даже больше: думай об этом, как о временной жертве. Преврати свою мертвую плоть в инструмент: временные, непостоянный, но такой, что выдержит агонию тысячи молний смерти. Обрушишь их на своих врагов, а затем, когда битва окончена, отсеки мёртвую плоть и вырасти новую.
— Я попробую, учитель, но… — Вотал задумчиво скосил взгляд в сторону одного из моих учеников.
Самый высокий из пятёрки гигантов слегка стушевался, но всё же заговорил, когда на нём скрестились взгляды остальных.
— Я уже пытался сделать, как вы сказали, учитель. Мне приходила в голову эта идея, преобразовать духовную силу. — смущённо почесал затылок сын льда. — Но обычно старшие шаманы просто берут чистую силу своего Эа, а затем обращают её в огонь или лёд, питая своих духов. Сделать из огня лёд так же сложно, как превратить огненного духа в ледяного. Вот и у меня ничего не вышло.
— Действуй иначе. — посоветовал я. — Не напрямую. Попробую очистить силу смерти, сделать её чистой силой твоей Эа. Быть может, таким путём ты даже сумеешь усилить собственных духов, питая их силой жертв.
Внезапно мне пришла в голову интересная идея. Запитка проклятий с помощью живой силы существ, фактически, была просто медленным убийством. Но что если сделать иначе? Не умерщвлять цель, а медленно вытянуть из неё жизнь. Повторить то, что делают клятвы жизни… Но насильственно. Пусть я не мог этого проверить, но зато мне было достоверно известно, что как минимум один тип нежити способен частично сохранять в себе силу жизни, используя её как что-то вроде маскировочного покрова. Конечно, со временем эта заёмная сила умирала, перетекая в смерть, но всё же…
