Семена войны - Сильва Жуан

«Я должен всегда быть настороже».

Теперь он дурачил не крестьян с горожанами. Теперь он находился прямиком в логове льва, и всюду его ждали лишь острые клыки.

Глава 5

Шепот скорби

Воздух в горах был свежим и разреженным. Редноу к этому привык.

Он направлялся к ближайшей вершине, легко перепрыгивая через ручьи и камни и постепенно взбираясь наверх. Это заняло у него много времени, но макушки он достиг еще до полудня. Вокруг щебетали птицы и шелестели листья.

Чтобы скрыть свой запах от вражеских разведчиков, Редноу намазал лицо и руки жиром и двинулся через скалы. Пусть он уже и не был таким проворным, как раньше, но все равно пока что не встретил никого, кто был столь же ловок, как и он – пусть даже ему уже и минуло шестьдесят зим.

Редноу вышел на поляну. Березы, можжевельники, голубые сосны и бамбук расступились перед небольшим, наполовину замерзшим прудом, освещенным редкими солнечными лучами. Спугнув темных птиц, рассевшихся на ветках, Редноу продолжил свой путь, пригибаясь к земле, как хищник, стараясь слиться с ландшафтом. Добравшись до вершины хребта, он осторожно лег на замерзшую траву и посмотрел вниз, подставив лицо ледяному ветру.

Здесь, наверху, когда казалось, что мозг просто вымерзает в голове, он наконец мог избавиться от голоса мертвой сестры, звучащего в черепе и заглушающего его же мысли.

Она была храброй и доброй. Гораздо более храброй и доброй, чем требовалось. Но теперь она была мертва. И все же она продолжала говорить с ним; мучить его своими речами.

Он покачал головой и прищурился, стараясь как можно больше увидеть внизу. Тишина была на его стороне. У врага наверняка были свои разведчики, а он все сильнее чувствовал себя слишком старым.

Внизу клубился туман, но все равно можно было разглядеть, что у подножия расположились несколько сотен палаток и разведены около пяти дюжин костров, от которых тянулись струйки дыма, сливавшиеся с серыми облаками над головой.

– Хотела бы я когда-нибудь понять, почему ты это делаешь, – раздавшийся рядом голос заставил его вздрогнуть.

В следующее мгновение рядом с ним на землю плюхнулась Мирей, и он только нахмурился и вздохнул. Темные волосы девушки были туго заплетены в косу, а сама она, как и он, носила теплую одежду из меха рубителя.

– Ты же Кровавый Жнец! Глава Литан! И ты сидишь сейчас здесь, рискуя своей жизнью, как простой разведчик! Зачем?!

Сердце все не хотело успокаиваться, и он глубоко вздохнул. Она, конечно, преувеличивала, жизнью он не рисковал, но логика ее рассуждений была понятна. Рассказать Мирей или кому бы то ни было еще, что он слышит в голове голос Ребмы, он не мог. По крайней мере, не сейчас. Они подумали бы, что он сумасшедший.

– Мне нужно было подышать свежим воздухом и взглянуть на них поближе.

– Да ты что? – оскалилась Мирей. Она и Теллвун были для него как дочери. Он вырастил и воспитал их, так же как и других наемников в своем отряде: а до этого они были всего лишь сиротами, жертвами войны и злого рока. – Тогда тебе надо получше заметать следы, старик. Будь я разведчиком ноханцев, я бы запросто к тебе подобралась.

– Ты вообще что здесь делаешь?! Принесла новые приказы от нашего любимого покровителя, короля Калиго?

Мирей, все так же не отводя взгляда от вражеского лагеря, усмехнулась:

– От этого ублюдка? Он делает вид, что ни к чему не причастен. Говорят, что именно потому он и платит наемникам за выполнение работы.

И Редноу прекрасно это понимал.

Король Калиго из Гашо щедро платил за работу. Литане были не просто наемной армией – они считались лучшими и были нарасхват. Когда Реноу сорок лет назад основывал Литан, он думал, что они станут небольшим боевым отрядом, который сможет обороняться от врагов и защитит остальных прибившихся к ним беженцев, но вскоре он понял, что с помощью этого отряда можно прокормить большое количество детей-беженцев, и по мере того, как он будет расти, можно будет помочь еще большему количеству сирот. Он обучал их, кормил и позволял уйти в мир, дабы там они становились достойными членами общества. При этом стоило кому-то нанять Литан, Редноу обращался к своим бывшим выпускникам, и они тут же откликались: а значит, теперь Литане могли вести войны в любой точке Известного Мира и принимать новых детей со всех уголков мира. Детей, которые впоследствии превращались в опаснейших воинов. И их служба стоила настолько дорого, что оплатить ее могли далеко не все монархи.

– Ты в порядке? – Мирей, нахмурившись, глянула на него. – Такое чувство, что ты о чем-то постоянно думаешь. Помнишь, что ты мне однажды сказал?

– Когда твои мысли преследуют тебя, далеко ты не уйдешь. Да, я помню.

– И?

Редноу вздохнул, жалея, что ему так и не дадут побыть в одиночестве.

– И ничего. Пошли обратно в лагерь.

Стоило Редноу и Мирей перешагнуть границу лагеря, как оглушительно взвыл ветер, а перед глазами вдруг взметнулось пламя – на добрых десять футов в высоту. Редноу показалось, что он видит перед собой развевающиеся ярко-рыжие волосы Ребмы, но это всего лишь разбушевалось пламя костра.

Палатку главы отряда окружали сотни других, укрытых от холода толстыми шкурами рубителей, а дальше во все стороны простирались тренировочные площадки и помещения для кожевников, кузнецов и поваров. Молодые рекруты подбрасывали в огонь сухие сосновые дрова, и по мере того, как Редноу шел к палатке командира, тепло от костров успокаивало боль, горящую в душе.

«Ты такой упрямый! – голос Ребмы эхом отдавался в его голове, все сильнее пугая его. – После всех этих лет ты все еще хочешь что-то себе доказать!»

Редноу постарался не обращать внимания на этот голос и лишь головой помотал, пытаясь его отогнать. Как будто это могло помочь…

Мирей украдкой взглянула на него.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Я же сказал, что да! – Ответ прозвучал резче, чем ему хотелось. Девушка поспешно отвернулась, а он поймал себя на том, что рука потянулась к висящей на поясе сумке, которую оставила ему Ребма, и поспешно вытер внезапно заслезившиеся глаза. В этой сумке хранились стихи и песни, что сестра написала перед смертью. Он постоянно таскал эту сумку с собой – и ему до сих пор не хватило смелости ее открыть. И, возможно, никогда не хватит.

Мирей все по-прежнему не отводила от него взгляда:

– Как скажешь…

Он вздохнул:

– Я обещал Ребме, что брошу это дело. Предполагалось, что эта моя вылазка должна стать последней. Она умоляла меня об этом.

– Ох.

«Порою, брат, я представляю, что мы снова дети. Мы мчимся по пляжу, и ты показываешь мне, насколько быстро ты можешь бегать. Воздух столь горяч, словно дождь – это всего лишь выдумка. И мы так счастливы. Помнишь ли ты, как это было?»

Во имя всех Богов! Этот голос был просто невыносим, казалось, он попросту раскалывает тот панцирь, которым обросла его душа. Нельзя было и вообразить худшего проклятия, чем день за днем слышать голос любимого человека, что ушел навсегда.

В детстве Редноу никогда не снился ни пляж, ни теплое лето. А уж теперь его сны и вовсе заполняла тьма. Ему снилось падающее на землю окровавленное тело Ребмы, пронзенной копьем, последние слова, которые она произнесла:

«Сама Суть Всего струится чрез меня», – прошептала она и испустила последний вздох.

Он по-прежнему не понимал значения этих слов. Начались ли у нее галлюцинации или она узрела, как пред ней открывается белая дорога в подземный мир?

Он выбросил эти мысли из головы.

– А ты? – спросила Мирей.

– Что я? – Он уже и забыл, что девушка идет рядом.

– Собираешься бросить все?

Вопрос на мгновение повис в воздухе. Скоро выпадет первый в этом году снег, и сезон охоты закончится, но воинам все равно надо будет что-то есть. Так же как и кузнецам, кожевенникам и всем остальным.