На лицо девочки словно набежала тучка. Она так поникла, что я тут же пожалела о своих словах.
– Хотя вряд ли я доберусь туда без вашей помощи. – Я ободряюще улыбнулась Лили, решив, что будь что будет. А если мачеха и появится, она сама об этом пожалеет!
– Ты уверена, что это здесь? – Я с сомнением смотрела на прутья забора. Мы стояли в самой дальней части поместья. За тыквенным полем был небольшой пролесок, и уже за ним была граница территории Мортона. Отсюда даже дом был виден с трудом. Но именно здесь, по словам Лили, была некая дыра в заборе, через которую они с Логаном и проникли в поместье. Правда, я никакой дыры не видела.
– Вот она. – Лили уверенно ткнула пальцем в промежуток между прутьев, а потом легко протиснулась на другую сторону.
Теперь я заметила, что расстояние между прутьями было больше, чем в других местах. Но все же…
Логан последовал за сестрой, и теперь оба ждали меня по ту сторону забора. Я подошла ближе, на всякий случай сперва провела рукой между прутьями, опасаясь какого-то магического барьера. Мало, вдруг он настроен на меня лично? Но рука свободно прошла в дыру.
Я примерилась, выдохнула лишний воздух и стала протискиваться. Да уж! Повезло, что Эвелин была такой тростиночкой. Будь она на пару кило больше, или имей более пышные формы, я бы сейчас просто застряла.
Но мне удалось пролезть без каких-то усилий. Оказавшись по ту сторону забора, я усмехнулась. Ну прям как в старом анекдоте: не удалось выйти через выход, пришлось выходить через вход. Вернее, пролезать с задворков. Видно, дэйн Мортон и предположить не мог, что его супруга станет лазать через забор, и запечатал только главные ворота. Мне его недальновидность только на руку. Теперь главное – не поправиться. А то буду как Винни Пух в гостях у Кролика.
Для верности пройдя еще пару раз туда и обратно, я убедилась, что лаз работает и на выход, и на вход, и только потом мы уверенно направились через негустой лесок в сторону широкой дороги.
Идти было не так далеко, как мне казалось поначалу. Дорога пролегала через лес, который отделял поселок от поместья. Листва, уже вовсю окрасившаяся в ярко-оранжевые и красные тона, не торопилась опадать, так что когда лес расступился, поселок вырос перед нами совершенно неожиданно.
Я повесила саквояж на сгиб локтя и взяла детей за руки. Оставалось лишь найти местный рынок и по возможности особо ни с кем не заговаривать.
Рынок нашелся практически сразу. Лили повела нас туда, откуда доносился разноголосый шум. Мы оказались на площади, где меня едва не сбила с ног какофония запахов. Мясо, выпечка, специи – все было разложено на открытых прилавках и насыщало воздух ароматами. Позади лотков виднелись приоткрытые двери в магазинчики с весьма понятными вывесками: портной, парикмахер, кузнец, аптекарь.
Наверное, у меня глаза загорелись. Но я заставила взять себя в руки и сперва не торопясь прошлась вдоль рядов, присматриваясь и прицениваясь. А так как тут не было не то что привычных мне этикеток, но и даже мало-мальских бумажек с ценой не наблюдалось, приходилось практически каждого торговца спрашивать про его товары. И каждый раз я слышала непонятное слово “мисты”. Что за мисты такие? И как они соотносятся с голдорами, десяток которых сейчас был припрятан в моем кармане, прикрытый парой обрывков ткани, чтобы не звенели.
Я вежливо улыбалась и кивала, всем своим видом показывая, как мне важна свежесть и качество продукта, и потихоньку шла дальше. В сторону симпатичного двухэтажного каменного дома, на котором красовалась вывеска с портняжной лентой и иглой.
Открыла дверь и первой пропустила вперед детей. Но стоило им войти в лавку, как из глубины светлого помещения послышался недовольный окрик:
– А ну пошли вон отсюда, бродяжки!
Лили испуганно повернулась ко мне, но я уже закрыла за собой дверь и произнесла со всем достоинством, на которое была способна.
– А нельзя ли повежливее общаться с покупателем?
После небольшой, в два шага, прихожей начинался светлый круглый зал со стойкой с одной стороны и небольшим диванчиком с другой. Невысокий подиум для примерки напротив широкого зеркала, комната, скрытая серой шторкой, и множество вешалок с одеждой на любой случай.
– Мы не обслуживаем сирот. – Безапелляционно заявила девушка чуть старше самой Эвелин.
Я демонстративно огляделась.
– Не вижу здесь сирот. Вижу только того, кто отказывается заработать денег. – Вздохнула и снова взяла детей за руки. – А жаль. Я планировала как следует облегчить кошелек своего дорогого и щедрого мужа. Идемте, детки. Поищем другую лавку. Поприличнее.
После моей речи началось какое-то волшебство. Девушка враз расплылась в улыбке и, разве что не приседая в реверансах, стала заверять меня, что она просто ошиблась из-за плохого света. И сразу не разглядела прелестных ангелочков и их… тут она запнулась, пришлось подсказать ей, что я приемная мать детей, которым требуется новая одежда.
Из уст девушки лился мед с сиропом и патокой, пока она демонстрировала все детские наряды, что были у них в наличии. Потом предложила снять мерки, чтобы пошить что-то индивидуальное, но я остановила ее. Выбрала для Лили небесно-голубое платьице и шерстяной плащ с рукавами и капюшоном. Для Логана нашлись прекрасные, будто на него пошитые штаны, темно-серая рубашка и совершенно кукольный плащик, который оказался ему впору. На обувь я пока не замахивалась, но попросила добавить к покупкам пару чулок для девочки, носки для мальчика, шарфы и две детские сорочки.
Девушка метеором летала по лавке, складывая на прилавок то одно, то другое. Дети притихли у двери, но я видела, как у Лили горят глаза, а Логан в нетерпении притоптывает на месте.
– Мы ведь можем сразу переодеться? – Я нацепила маску высокомерия и горделивости. Хотя мне очень хотелось расплыться в улыбке, глядя, как Лили с недоверием кусает губу и переводит взгляд то на прилавок с ее новым платьем, то на свои старые башмаки.
– Конечно, дэйна. – Засуетилась продавщица и откинула шторку, за которой пряталась вместительная примерочная. – Прошу сюда.
Дэйна. Значит, это не титул, а скорее обращение к представительным гражданам. Нужно запомнить.
Пока Лили с Логаном примеряли обновки, я занялась своим гардеробом. Вместе мы подобрали отличное теплое платье с мягкими рукавами и свободным кроем, домашнее одеяние, состоящее из легкой блузы с бантом на спине и длинной юбкой с глубокими карманами, а также утепленный плащ глубокого изумрудного цвета с тремя большими пуговицами. А вот с сорочкой вышло недопонимание. Я хотела обычную ночную рубашку, самую простую и удобную. Но продавщица старательно подсовывала мне какие-то вычурные неглиже с завязочками и кружевом. В итоге я не выдержала и потребовала принести мне что-то наподобие детской ночнушки, но моего размера. На что продавщица, едва не плача, ответила, что у них нет ничего подобного. Пришлось из всего вороха кружева выбирать самое приличное. В итоге остановилась на темно-зеленой, до колена, сорочке с черным кружевом по краям. Видимо, придется, где-то еще искать халат, чтобы не разгуливать в таком виде по дому.
Когда дети были одеты, а наши покупки уложены в большой бумажный сверток, я с замиранием сердца, но с непроницаемым выражением спросила, сколько я должна. Девушка что-то мелко расписала на отрывном листочке, протянула мне и дополнительно озвучила вслух:
– Две тысячи пятьсот мистардов.
У меня глаза на лоб полезли. Две тысячи? А сколько же это в голдорах?
Девушка, вежливо улыбаясь, смотрела на меня. Я же, надеясь, что Джеспар Мортон не оказался скупердяем и не выслал на содержание супруги монеты самого низкого достоинства, спокойно произнесла:
– У меня при себе только голдоры.
