Девушки бури и тени - Нган Наташа

Я делаю полный вдох. Воздух на вкус свежий и сладкий, вселяющий надежду.

У подножия ступеней храма стоят два пекаланга из снега. Мы с Бо вылепили их вчера, когда делали перерыв в приготовлениях. Один из них потерял форму и теперь больше похож на пьяного человека, чем на снежных барсов, которых мы создали из уважения к существу, встреченному нами в лесу 3 дня назад. У другого сзади – наспех замазанное пятно рвоты, напоминание о похмелье Бо после второй ночи злоупотребления сливовым вином. Когда мы спускаемся по ступенькам, я похлопываю ближайшего ко мне пекаланга.

— Пожелай нам удачи, – шепчу я – и он тут же разваливается в груду сверкающего льда.

Майна выгибает бровь.

– Вряд ли это хороший знак, – говорит она, хотя в её голосе слышится смех.

Я виновато отдёргиваю руку:

– Может быть, это символ того, что королевский двор рушится под нашей мощью? Или пророчество об искоренении коррупции и угнетения по всей Ихаре?

– Или о том, что боги забыли о нас, – предполагает Бо, подходя к нам с сестрой. – О том, что вся наша жизнь потом превратится в груду разбитых надежд и мечтаний. Ну, знаешь, что-то в этом роде.

– Конечно, – говорит Нитта, – это также может означать, что Леи здесь такая же неуклюжая, как всегда, – она протягивает мне большой кожаный рюкзак. – Скажи мне, если он слишком тяжёлый. Я знаю, ты не привыкла к такого рода вещам.

Уже сгибаясь пополам от веса рюкзака, я стискиваю зубы и взваливаю его на спину. Майна помогает мне подтянуть ремни.

– Что? – спрашиваю я. – Поиски? Секретные военные задания? Я всё сделаю за один день.

Я пытаюсь пожать плечами, но они не двигаются.

Бо невозмутимо поднимает бровь, но тут же меняется в лице, когда Нитта протягивает ему свёрток:

– Это твоё.

– О, великий Самси! – ругается он. – Что в нём такое? Твой тайный запас сливового вина? Противогрибковые кремы? Письма от моих многочисленных поклонниц, которые ты прятала всё это время?

Нитта закатывает глаза:

– Если бы это были письма от твоих фанаток, то сумка была бы пуста, а ты бы не жаловался.

Прежде чем перебранка брата и сестры набирает обороты, по поляне разносится голос Кетаи:

– Все готовы?

Майна с лёгкостью поднимает свою сумку. Солнечный свет золотит ей голову, образуя мерцающую корону на растрёпанных волосах цвета воронова крыла. Она бросает на меня взгляд, горящий такой яростной решимостью, что у меня вспыхивает надежда, словно чиркает спичка, и мы присоединяемся к остальным вокруг Кетаи.

– Что ж, – просто говорит Кетаи. – Вот и всё.

Он выглядит уверенным в себе главой клана – стоит, уперев руки в бёдра, слегка склонив голову набок. Ветер треплет копну его тронутых сединой волос и тонкую мантию. Солнечный свет подчёркивает серебристые пряди на тёмно-синем фоне. Черты его лица полны того же лихорадочного возбуждения, которое я заметила в первую ночь, когда он приехал. От него волной исходит уверенность, которая захватывает всех нас своим притяжением.

– За последние два дня мы обсуждали это достаточно часто, так что буду краток. Отправляйтесь в три клана, убедите их объединиться с нами против двора и благополучно возвращайтесь домой. Я безгранично верю во всех вас. Следующие несколько недель будут нелёгкими, но я знаю, что вы семеро справитесь со всем, что встретится на вашем пути. Вы прекрасные воины и ещё более прекрасные люди.

– Ты уверен в этом, Кетаи? – Меррин бросает взгляд в сторону Бо. – Среди нас два вора.

– Я предпочитаю говорить "поставщики отдельных предметов", – фыркает Нитта. – "Вор" звучит слишком провинциально.

– Что случилось, Пернатый? – хлопает ресницами Бо, глядя на Меррина. – Есть что скрывать? Боишься, что мы выудим из твоей хорошенькой головки какой-то восхитительный секрет?

Нитта подталкивает брата локтем:

– Держу пари, я узнаю его секрет раньше тебя.

– По рукам! – Бо кривит губы.

Я фыркаю, но остальные бросают на них раздражённые взгляды.

– Мы посетим три самых могущественных клана во всей Ихаре, – говорит Цаэнь. – Не могли бы вы двое хотя бы попытаться вести себя как взрослые?

– Но мы не взрослые, – Бо надувает губы. – Если только ты не хочешь сказать, что 23 года – это старость. Но тогда ты просто древний, Шифу...

– Хватит! – перебивает Кетаи. – Помните, что вы представляете меня и мой клан, а также свой собственный. Не говоря уже о том, что вы будете общаться с самыми древними существующими семьями демонов, которые столь же горды, сколь и могущественны. Вы должны быть предельно осторожны со всем, что говорите в их присутствии, иначе подвергнете опасности не только свои собственные жизни, но и всё наше дело.

– Можешь присоединиться к нам, Кетаи, – говорит Меррин, приподнимая крыло. — Избавь от некоторых… — его взгляд скользит по брату и сестре-леопардам, – …обязанностей по передержке кошек.

– Ты прекрасно знаешь, Меррин, что я нужен дома. Трещину в здании королевского двора могут залатать в любой момент, а после этого их армия мгновенно обрушится на нас. К югу от гор меня ждёт стража, которая сопроводит обратно в Анг-Хен.

У меня тупо сводит всё внутри. Несмотря на то, что лорд Ханно пообещал обеспечить безопасность отцу и Тянь, мысль о том, что они находятся там, куда вскоре нагрянут войска, не утешает.

– И на этой радостной ноте мы заканчиваем приготовления? – Бо хлопает в ладоши. – Потому что мой рюкзак настолько тяжёл, словно мне на спину сел бегемот, а, по словам Пернатого, у нас впереди 6 часов пути.

– Вообще-то, 8, – поправляет Меррин, и Бо сердито зыркает на него.

Мы прощаемся с Кетаи. Когда остаёмся только Цаэнь, Майна и я, то я немного отстраняюсь, чувствуя себя так, словно вторгаюсь во что-то личное. По рассказам Майны, отец и Цаэнь всю жизнь тайно обучали её тому, чтобы она стала воином Сиа по праву, принадлежащему ей по крови, и за всё это время между ними тремя, несомненно, образовались крепкие узы. Я предвкушаю большую, сердечную сцену прощания – может быть, не до слёз, хотя Кетаи вполне мог бы использовать её для придания происходящему драматизма.

В итоге Кетаи только хватает Майну за плечи, сверкая тёмными глазами, а затем кивает, поджав губы, и поворачивается к Шифу Цаэню.

Он обхватывает пальцами широкие плечи воина.

– Всего пару недель, друг мой, – в его голосе слышится напряжённость, которой я раньше не замечала; что-то затуманилось в выражении его лица.

Лицо Цаэня остаётся бесстрастным.

– Пару недель, – повторяет он.

– Помни, что я сказал тебе вчера, – они отрываются друг от друга. Кетаи смотрит на Майну. – Вам обоим.

Даже по её затылку видно, что при этих словах Майна напрягается. Когда она поворачивается, они вдвоём направляются ко мне, она смотрит в землю, плечи нехарактерно опущены. Что бы там ни сказал ей Кетаи, ей это неприятно.

Струйка беспокойства пробегает по спине. Затем взгляд Кетаи устремляется туда, где я стою поодаль. Он поднимает руку:

– Принеси нам удачу, Лунная Избранница!

Майна, Шифу Цаэнь и я направляемся к границе поляны. Сугробы искрятся под лучами восходящего солнца, которое бросает янтарные отблески сквозь просветы в листьях, как монеты на дно колодца. След на утоптанном снегу ведёт туда, где остальные уже скрылись в лесу. До нас доносится гортанный смех брата и сестры леопардов.

Цаэнь поправляет рюкзак, и мы начинаем спускаться по тропинке.

– Они могли бы, по крайней мере, хоть немного сдерживаться, – жалуется он.

– Меррин, наверное, проклинает тот день, когда согласился на всё это, – криво усмехается Майна. – Мы должны догнать их и освободить его от… как он сказал? Обязанности по передержке кошек.

– Хиро тоже с ними.

– Да, но он умеет блокировать звук с помощью медитации.

– Он должен научить меня этому трюку, – размышляет Цаэнь.

Пока они разговаривают, я оглядываюсь назад. В лесу всё тихо. Единственное движение исходит от мерного стука капель талого снега с деревьев. Тем не менее моё внимание сосредоточено за деревьями – там, где скрыта храмовая поляна. Кетаи Ханно отправится обратно на юг, чтобы встретиться со своей стражей и вернуться во дворец. Возможно, он даже уже уехал. Но по какой-то странной причине у меня возникает ощущение, что он стоит там, где мы его оставили, смотрит вперёд, пронзая своими тёмными глазами голые ветви и холодный воздух, и отслеживает наши движения, как хищник выслеживает добычу.