Жена светлейшего князя (СИ) - Деева Лина

— Прощайте.

Приняв вид стоика под ударами судьбы, виконт низко поклонился.

— Я буду верить, Кристин. И молиться, чтобы ваш разум развеял злые чары.

И он медленно, всем своим видом показывая, что ждёт оклика в спину, удалился.

Когда стих шорох гравия под чужими сапогами, когда стук на самой грани слышимости возвестил, что дверь в оранжерею закрылась, я без сил опустилась на скамейку. Как марионетка, у которой подрезали ниточки.

«Кто я?»

Это не безумие, не морок: странные слова, необычные вещи, непривычная одежда — такое не выдумать. Это просто…

«Другая я? В другом месте. Но, — к горлу подкатила тошнота, — с похожей судьбой».

И похожим человеком в мужьях.

«Значит, виконт и здесь прав? Геллерт тоже виновен в случившемся со мной и ребёнком?»

Меня затрясло так, что зубы застучали. Получается, и всё остальное, сказанное д’Аррелем, правда?

«Но бежать? Куда, к кому? — скрючившись на скамейке, я сжала голову ладонями. — Позволить виконту спасти себя, заплатить требуемую им цену и что? Точно так же до конца дней жить с нелюбимым?»

— Госпожа? С вами всё хорошо?

Дёрнувшись, как от удара, я вскинула глаза на незаметно появившуюся Лидию. Прочла на её лице тревогу и желание помочь и не сдержала горькую усмешку: хотя бы здесь искренность без подвохов.

— Нет, — это был голос старухи, а не девушки, ещё не перешагнувшей рубеж двадцатилетия. — Со мной не хорошо. Проводи меня в мои комнаты.

— Конечно, госпожа! — камеристка поспешно подставила плечо, помогая мне подняться. — Обопритесь на меня, вот так. А теперь осторожненько…

Мы не вышли, а почти выползли из оранжереи. И хотя я старалась не сильно висеть на Лидии, судя по её сопению, вести меня ей было нелегко. Худо-бедно мы добрались до лестницы, и тут случилось непредвиденное.

— Что здесь происходит? Кристин, что с вами?

Геллерт. Ну почему он так не вовремя вернулся?

— Немного не рассчитала силы, — я смотрела точно на овальный радужный камень в бледно-золотой оправе, украшавший его жабо. — Отдохну, и всё пройдёт.

— Ясно, — тон у Геллерта заметно помрачнел. — Лидия, посторонись.

Он попытался занять место камеристки, но я с неожиданной для себя энергией отпрянула:

— Не трогайте меня!

И сразу же почувствовала прилив вины — ну зачем, да ещё на глазах у служанки? Сдавленно пробормотала:

— Простите, — однако вторую попытку Геллерт не предпринял.

— Ничего страшного, — голос его звучал ровно, но я чувствовала, что он уязвлён. — Лидия, помоги госпоже княгине дойти до её комнат, а затем принеси ей укрепляющий отвар.

— Да, монсеньор, — послушно ответила камеристка. — Идёмте, госпожа.

И может быть, мне послышалось, но в её тоне была спрятанная за заботливостью нотка осуждения.

Когда мы, наконец, добрались до княжеских покоев, изрядно утомившаяся Лидия помогла мне снять платье и улечься в постель. После чего, сдув со лба выбившийся из гладкой причёски локон, сказала:

— Сейчас я принесу отвар, госпожа. Но, может, желаете ещё и поужинать?

— Нет, — мне становилось плохо от одной мысли о еде. — Только отвар, а потом я буду спать.

— Как прикажете.

Служанка оставила меня одну, правда, ненадолго.

— Вот, госпожа, — мне помогли приподняться и поднесли к губам кубок.

— Так скоро? — невнятно спросила я, отхлёбывая горькое питьё. Какой же всё-таки мерзкий вкус! Даже кажется, будто по-другому мерзкий.

— Я встретила Жюли, она как раз несла для вас лекарство по приказу монсеньора.

Геллерт о чём-то попросил Жюли? Впрочем, почему бы и нет. Она такая же прислуга, как все остальные.

Я мужественно допила отвар и улеглась обратно на подушку. Руки и ноги налились неподъёмной тяжестью, в глаза как будто всыпали по горсти песка.

Неужели это из-за долгой прогулки, неприятного разговора и приступа воспоминаний?

Я зевнула и, уже не слыша, как ушла Лидия, заснула крепким, похожим на беспамятство сном.

Глава 16

Жёстко, тряско и тесно. И темно — так, что не сразу понимаешь, открыты у тебя глаза или нет. Воздух спёртый, дышать тяжело.

— Что происходит? Где я?

Голос прозвучал слабо, как после длительной болезни. Руки плохо слушались, но у меня получилось нащупать вокруг себя деревянные стенки и потолок.

— Что со мно…

От вдруг пришедшей на ум страшной мысли отнялся язык — может, это гроб, а меня случайно похоронили заживо?

— Нет! Выпустите меня!

Не чувствуя боли, я изо всех сил забилась о неподатливые доски — руками, ногами, телом.

— Выпустите!

Воздуха оставалось всё меньше, от удушья перед глазами начали плавать фиолетовые круги.

— Я не хочу умирать!

Новый удар — и крышка надо мной внезапно исчезла. Глаза ослепил яркий свет, вынуждая загородить руками мокрое от слёз лицо. Грудь наполнил живительный воздух, и я, как во сне, услышала:

— Кристин, всё хорошо, Кристин, не бойтесь! Вы спасены!

«Д’Аррель?»

Отчаянно моргая, я завозилась в попытке приподняться, и чьи-то руки помогли мне сесть. Рядом с собой я действительно увидела виконта — всё в том же костюме странствующего жонглёра.

— Вы? — у меня голова шла кругом. — Почему вы здесь? И где… — Я вдруг осознала, что нахожусь не в замке, а в крытой повозке, заваленной какими-то тюками. — Где мы?

— Где-то в горах, госпожа, — ответил вместо д’Арреля знакомый женский голос, и я, обернувшись, встретилась глазами с Жюли.

— Ты? — я всё ещё плохо соображала. — Откуда ты… Погодите, вы что, похитили меня из замка?

— Не похитили! — с искренним возмущением опроверг виконт. — А спасли от неминуемой и жестокой гибели! По приказу князя вас опоили и объявили, будто вы умерли. Но Жюли удалось подслушать о коварных планах и о том, что на самом деле вы живы. И мы сумели выкрасть вас, почти бездыханную.

Я запустила пальцы в растрёпанные волосы: Геллерт меня опоил? Объявил мёртвой?

— Какой бред!

— Это правда, госпожа, — Жюли смотрела на меня с огромным и, должно быть, потому казавшимся наигранным состраданием. — Я своими ушами слышала: князь сказал, что вы больше ему не нужны. И не желая совершать смертоубийства, он собирался заточить вас в подземелье замка.

Я вспомнила темноту запутанных катакомб и невольно содрогнулась. А виконт, сделав деловое лицо, произнёс:

— Кристин, давайте обсудим всё несколько позже. Скоро вечер, а сегодня нам нужно проехать этот перевал.

Я неуверенно кивнула: мне не очень нравилась идея куда-то ехать, но какие были варианты?

«Надо собраться с мыслями. Тут что-то не так, только что именно?»

Удовлетворённый моей реакцией д’Аррель вернулся на козлы, и под вопрос Жюли: «Хотите воды, госпожа?» — повозка с рывком тронулась с места.

— Да, не откажусь, — я только сейчас поняла, что в горле у меня сухо, как в пустыне. Поэтому поданную бывшей камеристкой фляжку осушила почти до дна и, почувствовав себя гораздо бодрее, с помощью Жюли выбралась из длинного деревянного ящика, в котором меня, судя по всему, вывезли из замка.

«Могли бы крышку поднять», — хмуро подумала я, вспомнив свой недавний ужас. Устроилась на одном из тюков и погрузилась в размышления.

Для начала мне с трудом верилось в историю со злым умыслом Геллерта. Желай он избавиться от меня таким образом, всё было бы сделано ещё в Храме.

«Да, но вдруг ему мешали Хранительницы?»

Я поискала возражения и, не найдя, решила отложить этот кусочек мозаики в сторону.

А вот в том, что меня опоили, сомнений не возникало: реакция на принесённый Лидией отвар была очень странной. Кубок же она, если я правильно помнила, получила из рук Жюли. И всё вместе это походило на то, что виконт, сговорившись с бывшей камеристкой, таким нехитрым способом выкрал меня, а теперь старался убедить, будто спасал от Геллерта. В пользу этой теории говорило и то, что я до сих пор была одета в ночную сорочку.