Жена светлейшего князя (СИ) - Деева Лина

— Достаточно, — я отвела глаза, вспомнив, как вчера отказалась от прогулки под предлогом слабости.

— Я предложил её светлости пройтись по замку, — вставил стоявший рядом Амальрик. — И она любезно согласилась.

— Благодарю вас, Робер, — без тени улыбки или иронии ответил Геллерт. И вновь обратился ко мне: — Вы ведь, насколько я знаю, не обедали?

Это Лидия успела ему доложить? Я непроизвольно сжала в руках ткань юбки.

— Нет. Я… была не голодна.

— Что же, бывает, — как ни странно, меня не собирались упрекать. — Но, надеюсь, сейчас вы нагуляли аппетит и присоединитесь ко мне за обеденным столом?

На этот раз возможности отказаться не было.

— Да, конечно.

И покорно взяв Геллерта под руку, я бок о бок с ним направилась в замок.

Глава 13

Трапезная оказалась совсем не такой большой, полутёмной и гулкой, как мне отчего-то представлялось. И хотя мы сидели в разных концах стола, не было ощущения, будто между нами снежная равнина накрахмаленной скатерти.

— Я очень рад, что вы решили прогуляться, — серьёзно сказал Геллерт, пока служанка разливала по тарелкам густой, пряно пахнувший суп. — Первая Дева говорила, что для возвращения памяти вам нужны впечатления, а сидя в четырёх стенах их не получишь.

Я невольно разломила взятый кусок хлеба.

— А вы в правду хотите, чтобы я всё вспомнила?

— Конечно, — Геллерта явно удивил мой вопрос.

«Даже если после этого я вас возненавижу?»

Не знаю, откуда пришла эта мысль, но я, к счастью, успела прикусить язык до того, как выболтать её. А ни о чём не подозревавший сотрапезник продолжил:

— Не бойтесь гулять по замку, даже в одиночестве. Вас не обидят и не прогонят. И помните, что всегда можете смело обращаться за помощью к кому угодно. Вы не получите отказа.

Я хотела было усомниться в последнем, но вспомнила радостные приветствия стражей на въезде в замок. И то, как почтительно смотрели на меня солдаты, расступаясь перед нами с сенешалем. И Лидию, и заботливое кухаркино «Вы такая худенькая!».

«Столько доброты, — я опустила взгляд на свою тарелку. — Когда и чем я успела её заслужить? Или всё проще? Горцы любят своего князя, а я — всего лишь его жена».

Без какой-то особенной причины мне сделалось тоскливо, хоть плачь. Отвлекая себя, я зачерпнула первую ложку супа. И хотя по вкусу он был выше всяких похвал, съесть смогла чуть больше половины, а от жаркого вообще отказалась, чем заметно огорчила Геллерта. Однако как-то отмечать это вслух он не стал, а когда подали десерт, лишь спросил:

— Чем вы собираетесь заниматься до вечера?

— Пока не решила, — ответ прозвучал уклончиво, хотя был чистейшей правдой.

— Я собираюсь проехаться до выхода из долины — есть одно небольшое дело. — Геллерт как будто сомневался, стоит ли это предлагать. — Если желаете, можете присоединиться.

Часть меня радостно встрепенулась, часть ощетинилась: «Нет, не хочу!» — и напомнила о реакции серой лошади, которую Амальрик назвал моей.

— Спасибо, но, пожалуй, я откажусь. Я… — Точно ли надо объяснить? Наверное, да. — Я не уверена, что выдержу дорогу верхом. И в том, что ко мне вернулось мастерство наездницы, тоже.

— Разумеется, вы не поедете верхом! — Геллерт безоговорочно отмёл этот вариант. — Я велю запрячь карету: у неё отличные рессоры. И мы не будем съезжать с тракта, чтобы вас не трясло.

Теперь я должна была согласиться. В самом деле: поездка, в карете, чудесным летним днём. К чему можно придраться?

— Простите, но я пока не готова. — Почему я заупрямилась? — Мир и так слишком… большой.

— Как пожелаете. — Геллерт мог бы настоять, я была уверена. — Однако если передумаете, вам достаточно сказать лишь слово.

Но я не передумала. Лишь перед самым отъездом Геллерта попросила Лидию подняться со мной на площадку донжона и оттуда из-под козырька ладони долго смотрела вслед небольшой кавалькаде, впереди которой ехал мужчина на вороном коне.

Когда же всадники сделались похожими на чёрных букашек, камеристка несмело спросила:

— Желаете ещё погулять, госпожа? Можем спуститься на крепостную стену или вообще выйти за ворота.

— Нет, не стоит. — Пространство и солнце ли утомили меня или насыщенная первая половина дня, но желания гулять не было. — Я лучше прилягу.

— Как скажете, госпожа, — покладисто ответила Лидия, и мы стали спускаться с башни.

Однако почти у самой двери в княжеские покои я внезапно передумала. И переламывая чувство неловкости, сказала:

— Лидия, знаешь что? Проводи меня лучше в оранжерею. Там ведь есть скамейка, да?

— Да, госпожа, — подтвердила камеристка, ни звуком, ни взглядом не выказав удивления от перемены моих планов. — Прошу вас, следуйте за мной.

Пройдённая во второй раз дорога уже неплохо закрепилась в памяти, и, отослав Лидию, я подумала, что завтра смогу найти сюда путь самостоятельно.

Если, конечно, захочу.

Я прошла в глубину оранжереи и устало опустилась на мраморную скамейку под гранатовым деревом. И замерла изваянием — просто вдыхая тонкие цветочные ароматы, просто любуясь, как солнечные лучи, проникая сквозь прозрачную крышу-купол, прячутся в густо-зелёной листве. Просто слушая тишину, вокруг и в уме.

И вдруг вздрогнула, услышав скрип камешков под чьей-то обувью.

«Лидия? Кто-то из слуг?»

Я встревоженно повернулась на звук шагов — и вскочила, увидев незнакомого молодого человека в алом бархатном дублете. Его светлые кудри покрывал зелёный берет с белым пером, прозрачно-серый взгляд был полон непонятной грусти.

— Здравствуйте, прекрасная, обожаемая Кристин. Вы помните меня?

— Нет. — Я не на шутку перепугалась, пускай даже мы находились в сердце замка, а незнакомец был совсем непохож на злодея. — Кто вы?

— Неужели вы забыли? — молодой человек прижал руки к груди, и мне увиделось в этом что-то театральное. — Наше беззаботное детство, нашу дружбу, моё беззаветное преклонение перед светочем вашей красоты?

— Нет. — Внутренний голос нашёптывал, что нельзя показывать страх, поэтому следующую фразу я постаралась сказать самым уверенным тоном: — Но как бы то ни было, уходите отсюда. Немедленно! Или я позову слуг.

— Вы боитесь меня, — опечалился незнакомец. — Простите, Кристин. Клянусь, меньше всего я хотел вас напугать. Но эти горские дикари! — его голос преисполнился гневной силы. — Как они посмели сотворить подобное с вами, таким нежным и беззащитным созданием? Какими издевательствами лишили вас памяти о доме и самых близких⁈

Это явно было о Геллерте, и мне сделалось неприятно.

— Хватит! — велела я. — Или представьтесь, или убирайтесь. Иначе вас вышвырнут слуги.

Незнакомец усилием воли смирил обуревавший его гнев и, сняв берет, элегантно поклонился.

— Ещё раз прошу простить, прекрасная Кристин. Меня зовут Серж. Виконт Серж д’Аррель из Ренна. Теперь вы вспоминаете?

Я открыла рот, чтобы повторить прежнее: «Нет», и меня захлестнуло памятью.

Глава 14

«Не догонишь, не догонишь!»

«А вот и догоню!»

«А вот и нет! Бе-бе-бе!»

«Кристин!»

Одуряющий запах роз, гудение пчёл, весёлый смех.

«Ага, попалась!»

«Серж, так нечестно!»

Речной замок? Детство?

Ночь, и костры до неба. Громкая музыка, весёлый хоровод, песни, в которых не разобрать и половины слов. Венок из берёзовых ветвей так и норовит съехать на глаза, однако это не раздражает, а смешит.

«Идём прыгать!»

Рука в руке, заткнутый за пояс подол заёмной крестьянской юбки. Полёт над рыжим пламенем, радостный визг.

«Серж, как здорово!»

«Ещё?»

«Да!»

Бельтайн. Слово пришло из ниоткуда и отозвалось уколом в сердце. «Не хочу! — дёрнулась я и резко приказала памяти: — Дальше!»

А дальше — первый бал в отцовском замке. Чопорные танцы, светская болтовня ни о чём, ломота в висках. Побег на балкон — и неожиданное признание.