Дракон, заживо погребенный (СИ) - Байм Елена

Так, как раньше не жалел ни одну женщину. Даже свою жену. У нас с ней была самая банальная история.

20

Тогда я был молод, горяч, богат, избалован женским вниманием. Но одна молодая драконница запала мне в сердце сильней остальных. Я сразу же пригласил ее на свидание, сбежав вместе с ней из дворца.

И в ту самую ночь мы познали прелести близости. Я стал ее первым драконом. А спустя месяц свиданий, я пригласил ее во дворец и в присутствии всех придворных сделал ей предложение. Она была рада и сразу ответила «да».

Ее звали Офелия Брук. Сестра тогдашнего министра финансов. Все шептались, что я сделал удачный ход. А я полюбил. Искренне, по-настоящему.

Но когда до свадьбы оставалось два дня, ко мне пришла одна из служанок, теперь уже мать Адель, а тогда простая обычная крестьянская девушка, которой повезло стать прислугой при герцоге.

При других обстоятельствах я даже внимания на нее не обратил бы.

Но она трясла передо мной каким-то письмом. Мол я признался в любви и сделал ей предложение. Я хотел ее выгнать и только открыл рот, чтобы позвать управляющего, как мне сделалось нехорошо. И дальше темнота.

А когда пришел в себя, то услышал женский крик. Как сейчас помню пощечину.

Офелия Брук пришла ко мне и застала в одной постели меня со служанкой – будущей баронессой Рочестер. И расторгла помолвку. Сказав, чтобы я ее не искал.

Я горевал, наверное, неделю, гордость не позволяла связаться с Офелией.

Я виновным себя не считал. Сразу же выставил и выгнал из замка служанку, заявив, что это она опоила меня и воспользовалась моим состоянием, подставив перед будущей женой.

Однако она падала на колени, умоляла не выгонять, говорила, что это не она, что я стал ее первым мужчиной. И что теперь ей дорога лишь в дом утех. Обвиняла, что это я заморочил ей голову. Написал, что люблю, а сам сорвал ее первый цветок.

Помнится, я тогда поступил грубо. Вызвал стражу и попросил увезти. И никогда не пускать. На прощание бросив кошель с золотом.

Словно продажной девке, которой она не была. Будь возможность вернуться назад, я б поступил по-другому. Но тогда я был глуп и слишком самоуверен.

И все эти дни, что я горевал, со мной рядом находилась графиня Эмилия фон Дарриус, агатовая драконница. Она утешала, поддерживала, как могла.

И спустя пару недель мы проснулись в одной кровати. Я ей сразу объяснил, что брак пусть не ждет. Она понимающе мне кивнула. А еще через время пришла и сказала, что у меня будет сын.

Принесла справку от лекаря. Я, конечно, тоже провел проверки. Действительно, оказалось, что Эмилия беременна от меня.

Ради такого дела я тотчас объявил о свадьбе, без всякой помолвки. Чего мне тянуть?

А на самой церемонии появилась моя Офелия. Она рыдала, говорила, что любит меня, не может без меня жить. И хотя мое сердце вновь дрогнуло от любви к ней, но я послушал доводы разума.

И выбирая между любовью и сыном, выбрал дитя. Потому что чувствовал свою ответственность.

Офелия с тех пор не давала о себе знать. Я спокойно жил с Эмилией. Без любви, но и без ссор. Не чая души в своем мальчике.

И вот теперь впервые с тех пор, мое сердце откликнулось, при виде этой молодой еще юной служаночки.

И как я не говорил себе, как не пенял, но стоило увидеть ее милое личико, со вздернутым носом и ямочками на щеках, и меня охватывает внутренним жаром. И хочется только ее.

Но помня о том, как она сказала, что для нее статус любовницы это неприемлемо, старался сдерживать звериный инстинкт, что пытался взять надо мной верх. И пока это мне удавалось.

Но вот сейчас я сидел перед ней в полной растерянности.

Что делать? Как утешать? Ее плечи сотрясались от беззвучных рыданий.

- Алиса, поделись, что случилось? – я постарался сделать голос более мягким и ласковым.

И вдруг понял. Она же служанка Адель Рочестер. А Адель умерла, ее тело заняла иномирянка. Видимо убивается по госпоже. Надо же, какая преданная прислуга.

Хотя… Она чуть старше Адель. Наверняка, были дружны, делились переживаниями, эмоциями, и сейчас ей тяжело.

Я вспомнил, как грустил после внезапной кончины жены. Она неудачно свалилась с лошади, которая ее понесла.

И попытался вспомнить, что говорят в подобных случаях. Но все слова замерли на языке. Нет, невозможно сочувствовать горю словами. Поэтому я встал и просто ее обнял.

Алиса вздрогнула, но не оттолкнула. И так вдвоем мы просидели с ней до утра.

А перед самым рассветом девушка, устав от слез, постепенно закрыла глаза и, не заметив, как это произошло, заснула. Я же, увидев это, не смог удержаться от желания ей помочь.

Осторожно, чтобы не разбудить, обнял ее и поднял на руки. Она была легка, как перышко. Я чувствовал, как ее дыхание успокаивает мое.

Аккуратно перенес и уложил ее на кровать, расправил теплое одеяло. А сам сел рядом, не в силах отвести от нее взгляд.

Ее глаза, были красные и припухшие. Но даже в таком виде ее присутствие задевало меня. Особенно сейчас, когда она была более всего уязвима.

Я хотел прикоснуться к ней, почувствовать ее тепло, но понимал, что сейчас это было бы преждевременно и неправильно. Поэтому просто сидел и наблюдал.

И в этот момент мое сердце наполнилось нежностью и … желанием. Болезненно острым… как в первый день встречи.

- Надо же. – грустно усмехнулся про себя. Впервые девушка спит у меня в постели. Без меня.

21

Сквозь завесу полузабытых снов я медленно пробуждался, ощущая, как холодный воздух касается моего лица. Признаюсь, сначала я даже не понял, где нахожусь.

Я сидел в старом кресле, обитом изношенной пыльной тканью, и, похоже, уснул, погруженный в размышления о том, как найти и наказать предателя. Что мой сын скоро станет отцом. А я походу на старости лет влюбился в молодую служанку.

И все бы ничего, будь она какой-нибудь захудалой баронессой или графиней. Но как пережить то, что она обычная служанка? Меня же все засмеют, если сделаю ей предложение!

Прям так и вижу заголовки в Вестнике – «Прославленный герцог Кэлвин Бирек окончательно сошел с ума и сделал предложение своей горничной».

Горько усмехнулся. Надо же как сильно она меня задела, что даже думаю о том, чтобы жениться.

Нет, надо оставлять эти заманчивые идеи. Лучше всего ее рассчитать, выдать приличные отступные и пусть возвращается обратно к себе, в дом Рочестеров.

Потому что я всегда был за чистоту крови и не поддерживал мезальянсы.

Можно было бы предложить ей стать моей единственной наложницей, но помня ее грозное и оскорбленное лицо, когда поцеловал, там, в склепе, понял, что она не согласится. Поэтому лучше пусть уезжает от моего зверя подальше.

А то он странно реагирует на нее. Будто выбрал эту милую девушку себе для продолжения рода.

И только подумал, как ухмыльнулся. Я скоро стану дедом, каким отцом, в моем возрасте не до юношеских метаний.

Посмотрел на кровать. Алисы не было. На сердце стало пусто и грустно. Надо же, как быстро я привязался к ней. Прям сегодня же выдам ей карету и пусть уезжает.

И вдруг тишину, что царила в этой маленькой комнате нарушил шум, доносящийся с улицы, походу из сада.

Нехотя я встал и подошел к окну. То, что я увидел, заставило мое сердце забиться быстрее.

В центре двора, на коленях, стояла Алиса. Ее лицо было искажено страхом, а платье, в котором она была вчера, кружево которого помнили мои руки, было спущено до пояса, обнажая ее хрупкие плечи.

Я мгновенно почувствовал, как ярость заполнила мое сердце, когда заметил незнакомую женщину в дорогом парчовом платье, с усмешкой на губах, замахивающуюся кнутом на мою Алису.

- Нет! – непроизвольно вырвалось у меня из груди. Я сжал кулаки. Я чувствовал, как внутри меня разгорается пламя.

В одно мгновение тело мое изменилось. Мои руки стали мощными крыльями, а кожа покрылась чешуей, сверкающей на утреннем солнце.