Потерянная душа (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

Она ненавидит все эти глупые разговоры о великой любви, выстраданном счастье, расставаниях, приводящих к самоубийствам. Любить надо легко, окунаться в чувство с головой, купаться в счастье и не думать о драмах. В жизни и так слишком много трагедий, чтобы омрачать ими прекрасное помешательство, названное людьми — любовью.

Она никогда не поймет, почему говорят, что счастье нужно заслужить? Счастье — это не награда за подвиги или добропорядочность, не бонус за лишения, а просто везение. Оно похоже на глобальную общечеловеческую лотерею. Кто-то там, на небесах, каждую минуту раскручивает огромное бинго-колесо и по случайному совпадению обрушивает на человека джек-пот в виде оглушительного счастья. Вот как она считает, но не хочет вступать в споры, а потому просто говорит:

— Любовь, которая убивает, вводит меня в депрессию, поэтому я не читаю Шекспира…

— Настя, ты меня слышишь? — голос Катерины вернул девушку в настоящее. На мгновение певице показалось, что в легких выкачали воздух. Она отключилась всего на пару секунд, а почудилось, будто прошло не меньше десяти минут

Она снова вернулась в прошлое к мужчине, которого, по словам сестры, у нее не было. Как жаль, что в каждом воспоминании он прятал лицо!

— Я тебе перезвоню! — прервав стенания расстроенной собеседницы на полуслове, выпалила она в трубку и, не смотря на протест, отключила вызов. — Остановите машину прямо здесь!

Водитель припарковался, и певица выскочила из салона автомобиля, спрятанного от чужих глаз затемненными стеклами. Она забыла солнцезащитные очки на сиденье, и в первый момент яркое солнце ослепило и дезориентировало девушку. Показалось, будто она находится во сне, поразительно напоминающем реальность.

Войдя в кофейню, Настасья захлебнулась чувством дежавю. Все вокруг казалось знакомым и незнакомым одновременно: шоколадный запах кофе, расписанная посланиями посетителей стена, фотографии в старых рамках, пришпиленные на пробковую доску полароидные снимки, деревянные стойки с зачитанными книгами. Здесь было уютно, поэтому они с тем человеком считали кофейню своим приютом, убежищем от внешнего мира.

Настя направилась к столику у окна. Ее снова посетило чувство чего-то очень знакомого, точно она много раз усаживалась на это место, выдвигала стул, ставила локти на пластиковую столешницу цвета малахита. Определенно, кофейня обладала магическим свойством будить забытые воспоминания.

От старательных попыток поймать ускользающие образы прошлого Анастасию отвлекло деликатное покашливание. Певица подняла голову. Рядом с самым деловым видом стояла администратор в черном брючном костюме.

— Здравствуйте. Я могу вам что-нибудь предложить?

— Эспрессо, пожалуйста, — назвала Настя единственный вид кофе, указанный в списке разрешенных продуктов. Внутри боролось нестерпимое желание выяснить, как часто, а главное с кем именно, раньше она приходила в кофейню, но подобные расспросы, наверняка бы, выставили ее абсолютно чокнутой.

Администратор ушла. Оставшись в одиночестве, Анастасия украдкой оглядела зал еще раз. Взгляд остановился на полках с книгами. Ноги сами понесли к одному из стеллажей. Видимо, сработала пресловутая мышечная память.

«Сонеты Шекспира» в мягкой обложке стояли на прежнем месте. Наверное, классика не пользовалась популярностью у читателей импровизированной библиотеки, и за прошедшие месяцы покет никто не стащил. С волнением девушка вытащила практически новенькую книгу, которую когда-то читал он.

Сама не зная, что именно рассчитывает найти, она вернулась за столик и уже собралась хорошенько перетряхнуть книгу, как краснеющая от смущения официантка поставила чашку двойного эспрессо.

— За счет заведения.

— Спасибо, — кивнула Настя, принимая щедрость администрации, и сделала вид, что читает Шекспира.

— Анастасия, простите.

Настя подняла голову и изогнула брови, сгорая от нетерпения, остаться в одиночестве и проверить книгу страницу за страницей.

— А можно мне автограф? — От волнения у работницы дрожали руки.

Певица приготовилась вежливо отказаться от автографсессии, как заметила, что взгляды всех посетителей и даже баристы обращены к ней. В незнакомых лицах светились жадная надежда и немного любопытства, не агрессивного — наивного, возникающего в те моменты, когда становится ясно, что знаменитость является обычным человеком. Она сидит за соседним столиком, пьет кофе и читает книгу. Как все… сейчас она похожа на всех остальных.

— Конечно. — Настя заставила себя улыбнуться и взяла протянутый блокнот. Она быстро глянула на имя работницы, написанное на табличке.

— Я ваша большая поклонница!

— Спасибо. — С трудом удерживая на лице милую улыбку, певица поставила быстрый, летящий росчерк.

— Вы любите Шекспира? — не унималась официантка, вероятно, решившая поболтать со знаменитостью. Она просто не знала, что Анастасия Соловей уже являлась отставной звездой.

— Ненавижу, — честно призналась та. Певица понимала, что грубит, но желание остаться с книгой из прошлого тет-а-тет возобладало над хорошими манерами.

Когда девушка, наконец, вернулась к своим обязанностям. Настя медленно, страница за страницей стала просматривать сонеты. Некоторые строчки были подчеркнуты черной тушью. Она перелистывала книгу в поисках любого привета из прошлого. И тут на полях увидела несколько строк, написанных ее собственной рукой.

«Любовь умирает и навсегда уходит на небеса вместе с человеком».

Сообщение было датировано прошлым июлем, а ниже имелась приписка, оставленная другим почерком, вероятно, принадлежавшим мужчине:

«Ты оказалась права. Будь счастлива на своих небесах и прости меня, если сможешь».

При виде даты у девушки сжалось сердце. Бывший возлюбленный оставил запись за несколько дней до того, как Настасья едва не погибла от анафилактического шока, выпив запрещенный аллергикам препарат. Он, чьего лица певица не видела в картинах из прошлого, а в настоящем не могла вспомнить, возможно, знал, что в тот вечер ей было не суждено сойти со сцены!

Не отрывая взгляда от монитора ноутбука, Ярослав машинально взял кружку и сделал глоток. Однако в рот упала одна жалкая капля. С недоумением, граничившим с изумлением, он проверил кружку — пуста, только на белой стенке темнел подтек.

Кофе закончилось, и работа сама собой остановилась. Павлов откинулся на жесткую спинку неудобного стула, закинул руки за голову и потянулся. За окном уже занимался вечер, садилось солнце, отчего гостиную заливал червонно-золотой свет.

Беззвучный телевизор в большой комнате с недавних пор не переключался с музыкального канала, где раз в несколько часов показывали ее видео. Видимо, пришло время, и на экране появилась Анастасия Соловей в образе хрупкого ангела. Замерев, Ярослав впился взглядом в экран.

Настя вызывала в нем смехотворное желание выглядеть лучше, чем он был на самом деле. Подобные порывы известный бабник испытывал лет двадцать назад, будучи худым прыщавым юнцом с дурной стрижкой.

Клип закончился. Ярослав поднялся из-за стола, чтобы налить очередную порцию коричневатой бурды. Однако банка с растворимым кофе оказалась пуста, ко дну прилипло несколько жалких крупинок. Холодильник хозяин дома по-прежнему не включил, и из продуктов имелся открытый пакет фисташек. Зато кухонный шкаф с бутылками алкоголя своим разнообразием мог порадовать любого пьянчугу.

В голове промелькнула неприятная мыслишка, что его необжитая квартира походила на гостиничный номер с полным мини-баром, пакетом орешков для закуски и «набором джентльмена» в ванной комнате, где на полу вместо коврика лежало полотенце.

Неожиданно в тишине раздался переливчатый звонок. Гостей Ярослав не ждал. Абсолютно все, кто мог бы заявиться без приглашения, знали, что он не выносил, если его отвлекали от работы. Но когда Павлов открыл дверь, то с недоумением обнаружил на пороге темноволосое создание на высоченных шпильках. В голове промелькнула идиотская мысль, что красотка продавала по квартирам косметику, но «ушлая торговка» заговорила голосом Анастасии Соловей.