Феодал. Том 2 (СИ) - Рэд Илья

— Какой суд, вы время видели? — она в панике оглянулась направо и налево, переживая, что её преследователи сейчас нападут на барона и отберут деньги. — Немедленно заходите внутрь! — прошипела она и пихнула его за порог, а сама, нагнувшись, подняла выпавшие ассигнации.

В окне напротив загорелся свет, кто-то подошёл к шторам.

«Мамочки-мамочки-мамочки!»

Она закончила и шмыгнула обратно в дом с галопирующим во всю сердцем. Все замки и щеколды были моментально защёлкнуты. Сглотнув и пригладив волосы, она развернулась, чтобы высказать всё этому дураку.

— Марина, а можно чаю? У меня что-то голова болит…

— Так, вы зачем сюда пришли, Владимир Денисович?

— Ну как же, деньги… Мы, мы сегодня всех победили, да. И вот стяжень наш, — он достал из-за пазухи какую-то уродскую деревянную штуку и показал ей хранящийся внутри порошок. — Ваще всё лечит, ага. Знаете, что? — он задумался и отдал ей эту фигурку. — Возьмите, ну себе, на всякий, — повертел он рукой. — Деньги есть, завтра землю пойдём смотреть… — вздохнул барон, прислоняясь к стене и медленно съезжая по ней. — К Ры-Рындину ещё зайдём, ну там по делам, — заплетающимся языком добавил он.

— Зачем вы мне всё это рассказываете? — спросила она, предотвращая его падение и ставя на ноги.

— Зачем? — удивился Владимир. — Да просто… А где я?

— Ясно всё с вами, как эту штуку принимать? — спросила она, показывая на стяжень.

— Да там в жидкость плесните. В чаёк, давайте в чаёк, Мариночка.

— Я вам не Мариночка.

— Пардон.

— Стойте здесь, я сейчас мигом. Эта штука выветрит всё, и потом уходите, слышите? — спросила она, забежав на кухню. — С такими деньгами опасно ночью гулять. Можете у меня их оставить, как у адвоката, а завтра придёте, заберёте. Ничего с ними не случится. Так, где у меня тут тарелка была? — сказала она себе под нос, мысли путались, она тупела прямо на глазах. — Ах да, тут, вот…

— Марина! — раздался из коридора голос.

— Не кричите вы, соседи будут жаловаться, я вас прекрасно слышу, — чайник уже потихоньку пыхтел на примусе.

— Я могила Марина!

— Да господи, — скрестив руки, она смотрела на чайник и потирала лоб, происходящее казалось ей каким-то сюрреализмом.

Троекурская опустила взгляд вниз и покраснела — всё это время она была в ночнушке!

Она в панике искала хоть какую-то другую одежду, расхаживая туда-сюда.

— Ни в коем случае не заходите сюда, — попросила она.

— Марина, ну вы же по-понимаете, что этим сделали только хуже? Мне теперь просто жизненно необходимо туда заглянуть.

— Я на вас обижусь, — строго сказала она и закрыла дверь.

— Да я пошутил, конечно, я вас не обижу.

Она приставила ухо к щели и услышала какое-то шуршание, но его заглушил поспевающий чайник. Девушка отошла, чтобы потушить примус и заварить чай, обожглась, забыв прихватку, снова взялась за ручку и, пока наливала, услышала восклицание Владимира.

— Вы что тут посуду бьёте, Марина? А это что? — голос замолчал, а потом, смеясь, спросил. — Вы, наверное, жрица тайная, да? Же-жертвоприношение…

Фраза оборвалась. А на пол упало что-то твёрдое.

— Господи! — она поставила чайник на стол и одним рывком оказалась в коридоре, там Черноярского не было, но он обнаружился в её комнате, молодой человек успел снять сапоги в прихожей и завалился в кровать.

Рука была порезана. Видимо, взялся убрать кинжал в сторону и схватился за лезвие. Тот валялся неподалёку, измазанный в крови, и из пятки барона торчали склянки, в которые он наступил в темноте.

— Мамочки милые, а-а-а, — вот тут она реально потеряла всю нить происходящего, как будто кто-то поломал всю выстроенную в голове логическую систему. — Так, соберись, — она быстро зажмурилась и ударила себя по щеке, мозги пришли в норму, включилась Марина-адвокат, а не Марина-дурочка.

Цепкий взгляд заметил метлу — ей она в два движения убрала осколки в сторону, чтобы подойти самой. Потом вернулась и зачем-то запрыгнула в сапоги Владимира. Хотя нет — это не просто так, там подошва толще. По крайней мере, такой был ход мыслей. Затем чашка с кипятком. Разбавить холодной водой. Высыпать туда эту штуку. Лекарство.

— А сколько надо?

Дозировки она не знала. А вдруг промелочит? Думать некогда — половина порошка улетела в воду. Ложкой быстро размешала и обратно в комнату. Аккуратно, чтобы не разлить и не поскользнуться.

— Вот чёрт!

Лицо барона побледнело, а губы наполнил ядовито-синий пигмент. Она с трудом перевернула его на бок и влила в рот снадобье.

— Глотай ты, не выливайся. Вот так… — она с тревогой смотрела, как всё расплёскивается, но последовал непроизвольный глоток, потом ещё и кашель, барон приподнялся на одном локте с широко раскрытыми, как у рыбы глазами.

— Марина? — удивился он, а потом обвёл шальным взглядом комнату, как если бы появился тут впервые, остановился в итоге на своих сапогах, что она в спешке накинула. — А зачем вы их надели…

После этого Черноярский отрубился. Троекурская подхватила его, чтобы тот не упал лицом в паркет, и положила на подушку. Раздался храп. Она осмотрела руку — вроде ничего. Рана исчезла. А вот из пятки всё ещё торчали стёклышки.

Поморщившись, она потянулась рукой, но одёрнулась.

— Я же себя так пораню.

В комнате нашла пинцет. Присев, Марина убрала сначала один осколок. Порез тут же зажил. Потом второй, третий и так пока источник заразы не был убран. На свою голову она выбрала один из самых сильнейших ядов. Достаточно малой концентрации, чтобы запустить процесс отравления.

Далее она расставила везде свечи и фонари, аккуратно подмела остатки стекла и вымыла пол до плеска, облазив каждую щёлочку. Разрази гром, если что-то останется. Закончила она к пяти утра и уже не ложилась.

Я с трудом раскрыл слипшиеся глаза, хоть и не испытывал сонливости. Такое чувство, будто сейчас светиться начну от количества энергии. Первый момент был с расфокусировкой зрения: я как будто дальше видеть стал, но потом зажмурился, сделал несколько глубоких вдохов, и всё пришло в норму.

Оглядевшись, я попытался вспомнить, как тут оказался. Напротив стоял богатый шкаф, начиненный пузатыми фолиантами книг, миниатюрная бронзовая статуя Фемиды, широкий стол, несколько стульев, картины с пейзажами на стенах. Всё говорило о достатке и интеллектуальном труде владельца помещения.

Я сел на кровати. Что-то звякнуло за пределами комнаты, а потом донёсся аромат куриного супчика. В животе заурчало. Я слышал, как кто-то возится на кухне, но не понимал, как обратится. «Эй ты?» или «Как там вас, можете сказать, где я?»

Звучит смешно, потому я, чуть слышно ступая, прокрался к двери и увидел со спины девушку. Это была Троекурская. Я убрал голову и выругался про себя. Чёрт. Не надо было с Мефодием на слабо играть. Здоровяк хоть бочку выпьет, а ему всё одно, но нет же, мне надо показать, кто тут главный…

— Можешь зайти, я не кусаюсь, — сказал Марина, и я опять выглянул.

— А как ты меня услышала? — я вроде бесшумно ступал.

— У тебя живот урчит на весь дом. Садись, поешь.

— У меня нескромный вопрос: мы не…

— Нет, — она лязгнула ложкой сильней обычного и передразнила, — «мы не».

— Понял, — улыбнулся я и с готовностью сел перед тарелкой.

В домашнем светло-синем платьице, подчёркивающем её женственность, она выглядела совсем иначе, как-то уютней, теплей. Исходя из того, что я уже видел — это было что-то новенькое. Хм, у нас в коллекции есть «серая мышка», «благородная леди», а теперь кто? Сколько ещё образов у неё припасено?

Я невольно засмотрелся.

— Чего улыбаешься? — спросила она, ставя передо мной тарелку.

— Да так, настроение хорошее, — я попробовал угощение и зажмурился. — Восхитительно! Знаешь, я могу повторить это на шести языках. Очень вкусно.

Съев ещё две ложки, я попросил её рассказать о случившемся, и с каждым словом неловкость нарастала. Кажется, у меня уши пылали ярче раскалённой подковы. Боже, какая стыдоба… Самое смешное, что я этого всего не помнил! Даже убойная доза стяженя не вернула мне память. Определённо надо будет ограничивать себя в следующий раз, влип по неопытности.