Жена на полгода (СИ) - Иконникова Ольга

— Но, сударь, — прервала она мой рассказ, — между дочерями герцогов, маркизов и графов и простой девушкой, встреченной вами на ярмарке, в иерархической лестнице есть еще немало ступенек. Почему бы вам не обратить свой взор на дочерей и сестер баронов или, на худой конец, шевалье?

— Прекрасный вопрос, мадемуазель, — похвалил я ее. — Но, видите ли, мой отец, герцог Лефевр, еще тешит себя надеждой, что брак его единственного сына всё- таки не будет мезальянсом. Более того, скажу вам по секрету, что у меня уже есть договоренность с одним почтенным семейством, которое готово вручить мне свою дочь при одном условии — если я сумею убедить их, что никакого проклятия Лефевров не существует.

— Вот как? — заинтересовалась она. — И как же вы сможете это сделать?

— Как раз с помощью временного брака, мадемуазель! Если с моей женой за полгода ничего не случится, то после окончания срока временного брака я смогу заключить уже настоящий. Теперь-то вы понимаете, что мое предложение вам —вполне серьезно?

Она кивнула:

— Благодарю вас за откровенность, ваша светлость! Теперь мне понятен ваш интерес. Но после ваших слов я еще более, чем прежде, намерена ответить, отказом. Какой мне резон становиться вашей пятой женой, если участь предыдущих четырех оказалась столь печальной?

К этому вопросу я был готов. В столь важном деле я не собирался мелочиться.

— Через полгода вы снова станете свободны и будете очень хорошо обеспечены. На протяжении того времени, что вы будете маркизой Ренуар, у вас будет всё, что вы только пожелаете — наряды, драгоценности, экипажи. По окончании же срока договора я заплачу вам сто золотых монет. Согласитесь — это очень большие деньги.

— Вы очень щедры, сударь, — мне послышалась в ее словах насмешка. — Но это слишком маленькая плата за потерю чести, а возможно, и жизни.

Я начинал терять терпение. Я полагал, что названная сумма была достаточно внушительной, чтобы заставить мою собеседницу не думать об опасности. Что же касается чести, то не слишком ли это большая роскошь для девицы без рода, без племени?

— Глупости! — рассердился я. — Проклятия Лефевров не существует! А меня, надеюсь, вы не записали в убийцы? Но даже если бы я вдруг сам расправлялся со своими женами, то поступать подобным образом и с вами я бы не стал. Напротив —в моих интересах сдувать с вас каждую пылинку.

— А если проклятие всё-таки существует? — упиралась она. — Есть то, что от нас не зависит, сударь.

— Возможно, — согласился я. — Но, чтобы успокоить вас, я готов пойти на одну уступку — наш брак не будет настоящим. Да-да, вы не ослышались — я не собираюсь требовать от вас исполнения супружеских обязанностей, и даю вам в этом слово дворянина. Вы же в ответ дадите мне слово, что об этом никто и никогда не узнает. Мне нужно лишь, чтобы на протяжении шести месяцев вы играли роль моей супруги так, чтобы в этом никто не усомнился. По завершении же этого срока мы разойдемся ко взаимному удовольствию, и каждый получит то, что хочет: вы —деньги, я — настоящую жену. Таким образом, ваша честь, о которой вы столь похвально печетесь, тоже не пострадает, и вы, уехав из Монтерси, сможете обустроиться в любом городе и снова выйти замуж.

— Вы говорите правду, сударь? — недоверчиво спросила она.

— Слово Ренуара! — торжественно сказал я и по тому, как серьезно она выслушала это, понял, что договор почти заключен.

— Хорошо, ваша светлость! Я готова заключить с вами договор. Только я требую увеличить плату до двухсот золотых монет. Да, и наряды, которые я получу как ваша супруга, останутся у меня и после расторжения брака!

Мне показалось, это должно убедить его, что в этом союзе я преследую исключительно корыстный интерес.

Так оно и случилось — он рассмеялся:

— Договорились, мадемуазель! Завтра утром я заеду за вами, и мы скрепим наш союз подписями в брачной книге городской ратуши.

Да, временные браки не предполагали церковного обряда — иначе я ни за что не согласилась бы участвовать в подобном обмане.

— И не забудьте какой-нибудь документ или свидетеля, который подтвердит вашу личность!

Эти слова его светлости повергли меня в шок. Как я могла предъявить что-то, что, свидетельствовало бы, что я — Айрис Мюссон, если я на самом деле таковой не была? Более того, в Велансии женщинам вовсе не были положены никакие документы — сведения о них обычно записывались в документы их отцов, мужей или братьев. И по всем подобным документам я была Айрис Амальрик.

К счастью, вернувшись в пансион мадам Преваль, я нашла в своем дорожном саквояже расписку королевского казначея, утверждавшую, что он принял от Айрис, племянницы его милости барона Антуана Мюссона, пять золотых монет в качестве добровольного пожертвования на снаряжение королевской экспедиции к Дальним островам. Я достала чернила и салфетки и довольно ловко поставила кляксу на словах «милости барона» - теперь их уже нельзя было разобрать, но вполне можно было предположить, что в бумаге речь шла о его преподобии, то есть, как раз о священнике, племянницей которого я назвалась.

17.

Он изначально неправильно истолковал мой к нему интерес — принял его за пиетет перед высоким титулом. Но это было даже к лучшему — мне совсем не хотелось, чтобы он сразу угадал во мне врага. И всё-таки, боюсь, я не смогла бы скрыть своего страха и отвращения, если бы мы беседовали не вечером, а при свете дня.

Нет, с моей стороны это не было досужим любопытством, и то, что я разглядывала маркиза столь пристально, было лишь попыткой понять, что же представлял собой тот человек, которому когда-то доверилась Габи. Да, он был красив, но на балах в столице наверняка было полным-полно не менее симпатичных мужчин без такой сомнительной и даже страшной репутации. Так чем же он привлек и ее, и других столь же доверчивых девушек? Кого-то, возможно, титулом и богатством, но моя сестра была не из таких — если бы он не понравился ей чем-то еще, она ни за что не вышла бы за него замуж, тем более, так поспешно.

Однажды в книге я прочитала про животный магнетизм, который бывал присущ тем, кто обладал сильными магическими способностями. Это умение (или вернее сказать — талант) давал его обладателю возможность манипулировать другими людьми, подчиняя их своей воле. Но я полагала, что подобное подчинение не действует на расстоянии, а значит, оно должно было спасть, когда Габриэлла приезжала домой перед свадьбой. Сестра же выглядела вполне обычной и искренне радовалась предстоящему браку.

Но сейчас, разговаривая с маркизом, я на всякий случай выставила легкий магический щит — достаточно прочный, чтобы почувствовать, если его светлость попытается воздействовать на меня ментально, но недостаточно сильный, чтобы мой собеседник сумел его почувствовать. Конечно, сломать такую защиту для сильного мага ничего не стоило, но зачем бы Ренуару прощупывать меня здесь, на улице? Ведь он полагал, что перед ним девушка из простых, а люди недворянского, происхождения крайне редко обладали каким-то значимыми магическими способностями.

Да и с чего бы ему меня бояться? Мы встретились случайно, и он думает, что своим предложением меня осчастливил.

Конечно, после его признания в том, зачем ему нужен этот временный брак, я вовсе не собиралась за него замуж. С какой стати я должна помогать человеку, который уже погубил четырех женщин, а теперь надеется, что после завершения временного брака в его власти окажется еще одна жена? Возможно, он ставил над ними магические опыты, черпая их энергию для подпитки собственной? Или он от рождения жесток, и ему доставляет удовольствие мучить тех, кто от него зависим?

В любом случае, я была намерена ответить отказом, пока не услышала его решающий довод. Он не собирался заставлять меня исполнять супружеские обязанности и дал в этом свое слово! Конечно, верить подобному человеку было бы неосмотрительно, но в том, что касалось этого договора, наши интересы почти совпадали.