Как связать себе мужа - Редж Виола

Я даже посочувствовала бедняге, тот был весь красный и тяжело дышал. Скорей бы уж они поженились!

Сегодня у обзорной площадки было совершенно пусто, горожане готовились к Йолю, а последние дни перед самой долгой ночью были наполнены мутно-серой мглой, не способствующей рассматриванию окрестностей.

– Там вид на Бьёрнхольм? – уточнил всё же Хенрик.

Медвежья гора явно не давала ему покоя. Я объяснила, что обзорная площадка расположена с другой стороны. Отсюда в погожие летние дни можно было разглядеть Великанскую Гряду, а вблизи только несколько живописных холмов.

Снега было по колено, так что маги благоразумно не полезли на саму площадку.

Мы прошли по прямой ещё минут пять, когда Хенрик присвистнул. Так реагировали все, кто впервые попадал к воротам Сноувилла. Во-первых, решётка и сами ворота тут были такими же впечатляющими, как в ледяном дворце Его Величества, а во-вторых, за воротами вместо снежной зимы начиналась не то запоздалая осень, не то очень ранняя весна.

Снег, конечно, присутствовал, как же без него, но, в отличие от гигантских сугробов снаружи, внутри были чистые дорожки из хорошо подогнанных плит, зелёные газоны с невысокими сосенками и великое множество липомелы, которая здесь вырастала намного выше обычных кустов.

А главное, небо над Сноувиллом было нежного розовато-лилового оттенка, оно светилось будто само по себе, и лишь снаружи это свечение смешивалось с низкими серыми тучами, обещающими скорый снегопад.

– Великанская задница, – выразил своё восхищение и Торви. – Теперь ясно, почему мы не получали сигнал от «следилки».

– Почему? – тут же спросила Ильса.

Оказалось, что над Сноувиллом висит какой-то там защитный купол, который искажает любые внешние заклинания. Про купол у нас все знали, конечно, только считалось, что он чисто климатического свойства. Зимой – большой обогреватель, а летом – разгонятель туч, потому что погода в Сноувилле местным прогнозам не подчинялась и всегда была исключительно хорошей.

– В этот купол вбухано несметное количество разных заклятий, – объяснил Хенрик. – Они создают море магических помех. Знать бы раньше, – он задумался и умолк.

– Зато красиво, – кузина почти добралась до калитки.

– Что делать будем? – спросил Торви братца. – Обновить «следилку» несложно, но есть ли в этом смысл? Я почти уверен, что они пойдут к Бьёрнстону.

Бьёрнстон, как мне казалось, тут один (если не считать предка-памятника), но Торви говорил совершенно серьёзно, и я спросила, о ком он. Оказалось, что речь не о ком, а о чём. Где-то в недрах Медвежьей горы находился Медвежий камень – тот самый Бьёрнстон, и теперь стало очевидно, что Сигурд Высокий решил использовать его название в качестве родового имени взамен своего прозвища.

Эта история вдруг перестала мне нравиться. Предок-памятник то ли перемудрил с источником, то ли учудил что-то, чего делать было нельзя, но всё дело было в нём, точнее, в них. В Сигурде и в Медвежьем камне.

– Так давайте мы тоже туда пойдём и устроим засаду, – сегодня идеи кузины били даже не ключом – целой связкой.

За что я всегда буду благодарна Торви – так это за его решительное «нет». А Хенрик вежливо поблагодарил Ильсу за желание помочь и предложил всё же сначала осмотреться в Сноувилле.

И хотя я много раз бывала под красивейшим розово-лиловым небом курорта, хорошо знала парк и любила там гулять, почему-то сегодня идти внутрь не хотелось.

– Мне надо посмотреть на «следилку», – терпеливо объяснил Хенрик.

– Зелёненьким… то есть невидимым пойдёшь? – уточнила я. – Тогда лучше отойти в сторонку и наложить ваши с Торви заклинания, а то ведь тут всё на виду, да и в парке не спрячешься.

– Да ты шутишь. Неужели видела меня в зелёном спектре? – псевдожених явно заинтересовался, даже к калитке рваться перестал.

– Шучу, шучу, – согласилась я, из-за непонятного импульса решив соврать.

Да и что переживать из-за такой незначительной мелочи? Подумаешь, зелёный. Главное – полупрозрачный, сквозь него стенки вагона просвечивали.

В итоге все согласились, что моё предложение разумно. Мы вернулись назад, к той точке, откуда всех гостей Сноувилла настигало прекрасное сияние лиловых небес, Торви с Хенриком повторили свои действия в поезде, и псевдожениха снова смогла видеть и слышать я одна.

– А помех от купола не будет? – спросила Ильса.

Вопрос был правильным, но запоздалым: сейчас войдём и сами всё узнаем. Торви ответил ей в том же ключе, а Хенрик сказал:

– Улле, умоляю, утихомирь свою сестрёнку. Её энтузиазм пугает.

Просто его нужно направить в нужное русло. Например, на предстоящую свадьбу. Ильса с детства была такой – заводилой, придумщицей игр и шалостей, живым источником жизненных трудностей, в которые мы из-за неё попадали. Если бы не бабуля с её воспитанием, даже не знаю, кто бы из нас мог получиться. Снегокатчицы, чужих-яблонь-обтрясательницы, трубочистки?

– Как я должна это сделать, если даже Торви не справляется? – буркнула я еле слышно, пока Ильса отвлеклась, пролезая в калитку, засыпанную по колено снегом с нашей стороны.

– Хенрик, давай уже, – потребовал огневик, придерживая

эту изящную дверцу будто бы для меня.

Но псевдожених всё равно дождался, чтобы я прошла первой.

– Твой друг слишком хорошо воспитан, – перевела я для Торви.

– Почему слишком? – удивился тот. – Ты или воспитан, или нет. Третьего не дано.

Мы наконец попали внутрь Сноувилла. За воротами гостей сразу настигал аромат липомелы, хвои и свежести, а ещё чуть влажной земли и волшебства. Привратник в своей будке приглашающе махнул нам рукой (парк закрывался только на ночь, а днём гуляй сколько хочешь), я расстегнула тёплую куртку, а Торви напряжённо оглядывался. Явно боялся, что сейчас невидимый Хенрик проявится над дорожкой из каменных плит.

Но нет, обошлось.

Настроение Ильсы стало ещё более приподнятым.

– Улле, как давно мы тут не были! А помнишь…

Дальше я не слушала, только кивала. У нас тут было слишком много «А помнишь», один раз даже клумбу обнесли, а ведь уже взрослые были, я в восьмом классе, она – в седьмом… Но фиалки были слишком хороши, к тому же нигде в городе больше не росли.

– Серьёзно? Ты рвала цветы с курортной клумбы? – не поверил Хенрик.

– Ещё как, – вздохнула я. – Эх, и влетело тогда от бабули…

Ну а потом мы довели зелёненького до жилой территории, куда горожане обычно не заходили, он повёл носом, как собака, вставшая на след, и завернул за угол одного из домиков.

– А теперь поговорим серьёзно, – заявила Ильса, сворачивая назад, к ёлкам и липомелам. – Улле, я утром узнала кое-что, и мне это совсем не понравилось.

Началось. Вот мне ещё у ворот не хотелось сюда заходить! Слушать надо интуицию, хотя бы иногда. Я свернула чуть в сторону и велела Ильсе рассказывать.

– Я слышала, – начала она со сложным выражением – смеси решимости и недовольства, а может, чего-то ещё, – как кое-кто разговаривал по артефакту дальней связи.

Теперь из неё слова клещами тянуть придётся.

– И речь шла о тебе. И о снулом лососе, – после паузы выдала Ильса.

– Бабуля ругалась с дье Густавсоном? – озвучила я самое вероятное предположение.

Кузина покачала головой, да так отчаянно, что помпончики на её шапке запутались в сторонах света.

– Бабулю исключаем, – кивнула я. – Остаются Торви, Хенрик и твои родители. Торви и Хенрик не стали бы с кем-то общаться по поводу Андерса, остаются дядя Дьюри и тётя Эйса. Тётя Эйса встала намного раньше, чем вы с Торви, значит, ты слышала разговор дяди Дьюри, так?

Ильса опустила глаза.

– Мы с Торви… Ну, в общем, я как раз встала пораньше, чтобы забежать к нему перед завтраком, и еле успела спрятаться, когда мамуля… Ой.

– Тётя Эйса? – удивилась я. – А ей-то зачем наши сложности с Густавсонами?

– Я сначала тоже не поверила, но она, ты же знаешь, такая… – зачастила Ильса. – Как что вобьёт себе в голову, так всё. Уж не знаю, с чего, но она решила, что раз я выхожу замуж за мага, то автоматически стану главной наследницей и бабулиной преемницей. А я не хочу!