Старый, но крепкий 5 (СИ) - Крынов Макс

— Спасибо, загляну в другой раз.

Теперь — к мастеру Линю.

Я вихрем пронесся до домика, постучал в дверь, и, услышав одобрительное ворчание, зашел.

Мастер сидел за столом, сосредоточенно перебирая какие-то свитки. Я сделал шаг вперед, склонил голову в почтительном поклоне и негромко произнес:

— Мастер Линь, прошу прощения за беспокойство.

Седая голова мастера качнулась, приглашая меня говорить.

— Я хотел обсудить одно дело, касающееся острова, — говорил я четко и быстро. — Благодаря духовным травам, растущим там, появилась возможность выращивать духовных куриц из обычных. Это требует определенных условий, но результат… впечатляет. Курица вымахала втрое от обычной. И я хотел спросить, насколько ценно мясо духовных зверей для секты?

Мастер Линь на секунду задумался.

— Кхм… Мясо духовных животных действительно редко встречается в нашем рационе, и весьма благотворно действует на практиков. Выращивание духовных животных на острове может стать полезным для всей секты.

Я кивнул, соглашаясь, и продолжил:

— В таком случае там можно поставить клетки и завести гораздо больше кур. Но потребуется организовать охрану. Думаю, будет разумно направить туда практика ранга Пробуждения. Также нужно обеспечить регулярную доставку корма и перевезти с сотню-другую железных клеток. Деревянный сарай не выдерживает — одна такая курица насквозь проклевала его стены.

Мастер Линь слегка улыбнулся краешком губ — кажется, его это позабавило.

— Этот вопрос я обсужу с настоятелем, а потом дам тебе ответ.

— Хорошо. Тогда передайте настоятелю, что я согласен на его предложение обучить кого-нибудь технике массажа.

Мастер Линь снова кивнул, на этот раз чуть медленнее, словно обдумывая мои слова. В его взгляде читалось одобрение.

— Хорошо, я передам ему твои слова. Рад, что ты так решил.

Я снова склонил голову.

— Благодарю вас за уделенное время, мастер Линь.

Я отправился в комнату, снял ханьфу и надел одежду обычного горожанина. Теперь — в город. Нужно купить маску и сходить в храм.

Продавать я определенно стану не все добытые травы, из части буду варить эликсиры исцеления и становления практиками, и теперь нужно договориться с настоятельницей, которой я планирую их отдавать. Судя по тому, что новые молитвы Крайслеры оставили без ответа, можно попробовать сбывать через храм еще и зелья.

Я вспомнил идею, которая мелькнула у меня с месяц назад: тайно добавлять зелье в пищу или воду, чтобы лечить людей незаметно. Тогда она показалась мне блестящей, но сейчас я смотрел на неё с высоты здравого смысла и понимал, насколько это глупо. Интрига уровня десятилетнего ребёнка. Сколько людей я смогу охватить таким методом, прежде чем меня вычислят? Сотню? Две? А что дальше? Сколько времени я потрачу на это? Часы, дни, месяцы… и всё ради чего? Никто кроме Крайслеров даже не узнает, что это моя работа.

Но можно взять уже существующую крепкую организованную структуру. Храмы. У них хватает больных, которым можно давать зелье исцеления. У них хватает истово верующих, которых можно сделать практиками.

Храм в Циншуе, например, на пожертвования закупает продукты и содержит едальню для бедных. В Вейдаде раз в неделю варят суп из простых круп и раздают беднякам. Это часть их традиций. Люди привыкли к этому и принимают это как должное. Можно добавлять зелья туда.

Сложнее будет убедить храмы участвовать в этом. У меня, надеюсь, уже есть маленький кредит доверия — если скажу, что это я оставил на пороге свитки с молитвами, будет проще убедить настоятельницу в своих благих намерениях.

Городские ворота остались позади. Я быстро дошел по мощеным улицам до рынка.

Воздух здесь был насыщен тягучими ароматами пряностей, уличной еды, дымом от жаровен, где эту еду готовили, запахом кожи. Торговцы наперебой зазывали покупателей, их голоса сливались в хаотичный гул. Слуги сновали между прилавками, неся корзины с фруктами.

Я, замотав низ лица шарфом и накинув капюшон не слишком нужного сейчас дождевика, двигался сквозь толпу, стараясь не задерживаться. Шагал я к небольшой лавке у самой городской стены. Её товар — маски всех форм и размеров. Ритуальные, маскарадные, вычурные и простые, детские — здесь можно было найти всё.

Мастер сидел прямо у входа, сосредоточенно вырезая узор на деревянной заготовке. Его руки двигались с ловкостью, отточенной годами работы. Когда я остановился у прилавка, он поднял голову. Его взгляд был цепким, изучающим — таким, каким смотрит человек, привыкший угадывать намерения покупателей.

— Вам нужна личина, — сказал он утвердительно, чуть склонив голову набок. Неудивительно, что он угадал — я выглядел как человек, скрывающий свое лицо, и подошел к торговцу масками. Разумеется, личина мне нужна.

— Простая, без излишеств, — глухо пробубнил я.

Он кивнул и потянулся к полке за спиной. Вскоре в его руках оказалась маска: гладкая, из темного дерева, без единого украшения. Глазницы вырезаны ровно, без завитков и символов. Она выглядела настолько простой, что казалась почти безликой, а на полке рядом лежало еще пять таких. Просто великолепно.

Я взял её в руки. Древесина была прохладной на ощупь, но лёгкой. Маска будто бы не весила ничего — идеальная для того, чтобы стать невидимым среди толпы. Еще и шнурки есть, чтобы закрепить ее на лице.

Я протянул мастеру деньги.

Рассчитавшись, я надел маску и мельком взглянул на своё отражение в отполированной медной пластине у прилавка. Черты лица исчезли — остались лишь тёмные глазницы и пустота вместо губ. Непривычно.

— Спасибо, — проговорил я, и не узнал свой глухой голос. Да, то, что нужно.

Я спрятал маску под плащ и немного попетлял по городу. Плащ я по итогу свернул и оставил на крыше домишки в паре кварталов от храма. Там же надел маску, слегка поправив ремешок на затылке, и поспешил к виднеющемуся храму. Простое, даже скромное здание из темного камня. Никакой позолоты, никаких вычурных украшений, только старые стены, источенные временем, и тяжелые двери с потемневшими петлями.

У входа стояли две жрицы. Лица худые, изможденные. Одежды хоть и чистые, но слишком простые, аккуратно и почти незаметно заштопанные в нескольких местах — если бы не опыт носки заштопанных вещей, не заметил бы. Видно, что храм, мягко говоря, не купается в деньгах.

Когда я подошел ближе, они переглянулись и с вопросом посмотрели на мое закрытое лицо.

— Мне нужно поговорить с настоятельницей, — сказал я глухо.

Жрицы переглянулись. Одна прижала к себе потрепанную книгу, другая осторожно тронула пальцами край своей накидки. Но спустя мгновение одна из них коротко кивнула.

— Следуйте за мной.

Мы прошли через зал, где пахло ладаном, свернули в коридор, и воздух вдруг изменился. Тяжелый, пропитанный смесью ладанного дыма и чего-то неприятно-сладковатого, он словно давил на грудь.

Впереди раздался слабый стон, и мы вошли в лазарет.

Помещение было один в один с таким же в Вейдаде: длинным и тесным. Койки стояли в два ряда, так близко друг к другу, что между ними едва можно было пройти. На каждой лежал человек — кто-то неподвижно, с пустым взглядом, кто-то тихо стонал и ворочался. Прежде белые простыни были застиранными до серого цвета, местами покрытыми непонятными пятнами, которые не удалось вывести. Воздух был пропитан запахом пота, мочи, старости, лекарственных трав.

Мимо нас проскользнула молоденькая послушница с книгой в руках. Она остановилась у одного из лежащих — худого мужчины с землистым цветом лица. Он глухо стонал, хватаясь за бок, где под бинтами проступило темное пятно и, судя по виду, готовился отдать душу Ками.

Послушница опустилась на колени рядом с ним, открыла книгу и начала по слогам читать молитву. Голос её был тихим, неуверенным.

Я невольно скользнул взглядом по остальным койкам. На одной из них лежала женщина с перевязанной головой; её лицо было бледным, а дыхание — едва слышным. Рядом с ней стояла жрица в такой же простой одежде, как у тех, что встретили меня у входа. Она аккуратно выжала тряпицу в тазу с мутной водой и промокнула лоб больной. На другой койке кто-то хрипел, время от времени судорожно содрогаясь всем телом. На него не обращали внимания.