— А как же ребята…
— Время здесь заморожено. Когда ловушка рассосется, для внешнего мира не пройдет ни секунды.
Я кивнула. Это добрая весть. Вот только радоваться в такой холод было невозможно… Мороз сковывал легкие, дыхание становилось прерывистым
Я закашляла.
Яр нахмурился и дотронулся до моего плеча.
— Ты дрожишь.
— Ч-человеческое т-тело не приспособлено к такому… — зубы стучали так, что я едва могла говорить.
Я попыталась вызвать магию, чтобы согреться, но… ничего. Только пустота.
— Магия не работает, Аня, здесь… Здесь все заморожено.
— Когда это закончится? — с надеждой спросила я.
Яр молчал. Словно не хотел озвучивать ответ.
— Часы? Дни?
— Не знаю, — наконец признался он. — Может, несколько часов.
Я закрыла глаза. Несколько часов в этом холоде…
Яр резко расстегнул плащ.
— Тебе нужно согреться, — мягко сказал он.
— Нет, — я покачала головой, — плащ не поможет.
— Я и не предлагал плащ. — Он шагнул вперед.
И прежде чем я успела понять его намерения, его руки обхватили меня, прижимая к груди и закутывая в этот самый плащ.
— Драконы лучше переносят холод, а значит, я смогу согреть тебя хотя бы на время.
Глава 28
Анна
Сначала было неловко.
Его руки вокруг меня, его дыхание в моих волосах, его сердце, бьющееся где-то под ребром. Я старалась дышать ровно, не шевелиться, не выдать, как бешено стучит мое собственное сердце.
Но потом холод стал сильнее, а стыд слабее.
Я прижалась к нему, впитывая тепло его тела, как последний глоток жизни.
По моим подсчетам, прошло уже больше двух часов.
И Яр, который был горячим в самом начале, стал… холоднее. Я чувствовала, что он дрожит.
— Ты тоже… можешь замерзнуть? — мои зубы стучали так, что слова выходили несвязно.
Яр напрягся, и я чувствовала, как его мышцы стали тверже.
— Драконы мерзнут не так, как люди. Но да… могу, — его голос звучал неестественно, будто сквозь стиснутые зубы. — Это… продлится дольше, чем я думал.
Я закрыла глаза.
— Мы умрем?
Он фыркнул:
— Аня, мы с тобой… вдвоем… переживем любую ситуацию. Не замерзли же тогда в речке…
Я засмеялась, хотя смех больше походил на стон. Это даже была не шутка. Но внутри немного потеплело от воспоминаний.
— Да, но чуть не утонули… зря мы тогда туда сбежали, — прошептала я.
— Ты вечно втягивала меня в неприятности.
— Я⁈ — Попыталась толкнуть его, но сил не хватило. — Это ты сказал, что сможешь проплыть ее быстрее меня…
— Да, но после того, как ты высмеяла, как я плаваю. — Я вспоминала, а ведь так и было. Он так забавно дрыгал руками при плавании…
Он рассмеялся, и вдруг его голос стал мягким:
— А я… был так влюблен, что пошел бы куда угодно, чтобы доказать, что я тебя достоин.
Тишина.
Он…
Он сказал это.
Мое сердце сжалось.
Как жаль, что мы не говорили этого тогда… А сейчас все… прошло?
Разве прошло?
После мужа я была уверена: больше не полюблю. А сейчас…
Кажется, я никогда и не переставала.
Я осторожно положила руку поверх его.
Он ответил мне, его пальцы сжали мои, гладили, будто пытаясь согреть.
Такой простой жест. Такая буря внутри.
Становилось холоднее.
Слезы замерзали на моих щеках.
Яр смотрел на меня, его ресницы покрылись инеем.
— Ты… красивая. Как Снегурочка… из сказок…
Я улыбнулась.
Страшно. Больно. Но с ним… не так страшно. С ним всегда было не так страшно. Он наклонился, и… эти губы. Они холодные, но поцелуй… Он теплый, нежный, со вкусом горячего напитка. По телу прошлась толпа мурашек, внутри, в самом животе, те самые… бабочки.
И вдруг…
Что-то мокрое.
Я открыла глаза и дотронулась до его щеки.
— Дождь…
Яр тоже открыл глаза и осмотрелся вокруг.
Снег вокруг таял. И словно в подтверждение мы услышали громкое ржание.
Звездочка…
Глава 29
Я осторожно перебирала стебли, проверяя чертополох. Они по-прежнему излучали слабый магический свет. Звездочка даже не притронулась к ним.
— Умница, — прошептала я, гладя горячую шею лошади. — Ты такая умница!
В ответ кобыла неожиданно повалилась на спину, подняв копыта к небу.
Я даже дернулась от неожиданности.
— Она тебя приняла, — рассмеялся Яр.
Его смех, глубокий и теплый, пробежал по моей коже мурашками. Казалось, ничего не изменилось, но внутри… внутри изменилось все. Стена внутри меня дала трещину.
— Секрет в том, — продолжал Яр, приседая рядом, — что она обожает, когда ей чешут брюхо.
Я улыбнулась и провела рукой по мягкой шерсти. И тут увидела крошечное белое пятнышко, почти незаметное среди черной гривы.
— Звездочка…
— Именно за это, — подтвердил он.
Наши пальцы случайно соприкоснулись, и я резко отдернула руку. Внутри все закипело: боль, желание, страх.
Скажи ему. Скажи сейчас.
Но я вспомнила его помолвку. Вспомнила ту женщину в постели моего мужа.
Я не стану такой.
— Аня? — Яр нахмурился. — Что-то не так?
— Ребята… — Я сглотнула ком в горле. — Нам нужно возвращаться.
Он замер, будто хотел сказать что-то важное, но лишь кивнул:
— Да. Карачун — далеко не самое страшное, что может нас поджидать.
Мы помогли Звездочке подняться. Яр легко вскочил в седло и протянул мне руку.
И снова это легкое касание, от которого внутри все замирает
* * *
Яр
Возвращение в академию было стремительным, будто сама судьба торопила нас расстаться. Звездочка неслась так, что ветер свистел в ушах, но даже его свист не мог заглушить хаос в моей голове.
Что это было?
Пальцы сами сжались, будто пытаясь удержать тепло ее тела. Я помнил каждый ее вздох, каждый стук ее сердца, быстрый, как крылья пойманной птицы. А потом ее рука на моей… легкая, почти невесомая, но от нее по жилам разливался огонь.
И этот… поцелуй.
Черт.
Я сжал зубы. В Черни все казалось проще. Там были холод, опасность, инстинкт выживания. Но теперь, когда лед растаял, обнажилось то, что я годами хоронил под слоем рациональности.
Ты был влюблен в детстве.
Да. Тогда я знал. Любовь — это когда готов прыгнуть в ледяную реку, чтобы услышать ее смех.
Но что такое любовь сейчас? Для мужчины, у которого лежат документы на помолвку…
Перед глазами всплыло лицо невесты: нежные черты, голубые глаза, ее привычка морщить носик при виде грязи и тут же хвататься за мою руку. «Яр, не дашь мне упасть?» Ее пальцы, такие тонкие, изящные, словно фарфоровые.
А потом… Анна.
Она никогда не просила помощи. Не боялась луж, грязи, чудовищ. В детстве она первая лезла на дуб, чтобы спасти котенка, а я стоял внизу и сжимал кулаки, восхищенный ее бесстрашием.
Сколько женщин было после нее? Десятки. Ни одна не заставляла меня чувствовать… чувствовать то, что заставляла чувствовать Аня.
— Яр! — голос Стоума вырвал меня из мыслей. Мы уже въезжали во двор академии.
— Прорыв у северных ворот! — крикнул он, бросаясь к нам. — Лекарь… Дар… он уже там, но…
— Анне не нужно идти, — резко оборвал я, спрыгивая с седла.
Она даже не успела испугаться. Стоум кивнул:
— Да, да, я уже все уладил. Всех лекарей, кто сегодня пришел, отправил на поле… А ей нужно к ребятам, их перевели в западное крыло…
Я протянул руку, чтобы помочь ей слезть.
Скажи что-нибудь.
Но слова застряли в горле. Ее пальцы на мгновение коснулись моей ладони, и тут же она отпрянула, будто обожглась.
— Мне… нужно бежать, — прошептала она, даже не взглянув на меня.
— Удачи, Аня, — вырвалось у меня.
— Удачи… Яр, — кивнула она и тут же кинулась бежать.
А я смотрел ей вслед, сжимая кулаки.
Сейчас. Сейчас или никогда.
Но… Она уже исчезла. Исчезла снова…
— Яр! — Стоум дернул меня за плечо. — Ты вообще слушаешь? Там уже три твари!
