Ведовской дар. 1. Ведьма правды - Деннард Сьюзан

Мэтью выдержал взгляд Сафи и даже некоторое время казался таким же неумолимым, как его повязанный брат. Но потом напряжение ушло, а в позе парня появился намек на извинения. Он бросил платье.

– Вот-вот колесо истории придет в движение. Твой дядя и многие другие потратили двадцать лет, чтобы это произошло. Перемирие закончится через восемь месяцев, Великая война возобновится. Мы… не можем этого допустить.

Сафи удивленно подняла глаза – такого она не ожидала.

– Как ты или мой дядя могут повлиять на ход Великой войны?

– Скоро узнаешь, – ответил Мэтью. – А теперь приведи себя в порядок и надень это платье сегодня вечером.

В словах Мэтью промелькнул слабый след использования ведовской силы, а когда он протянул Сафи серебристое платье, знак на тыльной стороне его запястья – круг, обозначающий эфир, и буква «с», означавшая «слово», – начали светиться.

Сафи обиженно засопела. Она выхватила платье, и оно, словно морская пена, заструилось у нее между пальцами.

– Не трать на меня свой дар.

Ее собственное ведовство странным образом всегда смягчало воздействие чар Мэтью.

Но в ответ он только хмыкнул, словно знал куда больше, чем она могла себе вообразить. Парень галантно отвернулся к двери, давая Сафи возможность начать подготовку к приему.

– Я пришлю служанку, она поможет тебе принять ванну. И не забудь про уши и ногти.

Сафи сделала неприличный жест, адресуя его спине Мэтью, но этот акт неповиновения не принес ей облегчения. С того момента, как она выбралась из кареты, девушку не отпускало нетерпение, ей казалось, что оно облаком висит над ней и уже начинает стекать на половицы, словно черная кровь того распадающегося.

Сафи бросила одежду на кровать, взгляд выхватил уголок книги об ордене Кар-Авена. Она разберется с той кашей, что заварила. Надо только понять послание Изольды. А потом она оценит противников – дядю, колдуна крови, городскую стражу, и местность – Веньясу и дворец, где пройдет прием в честь Перемирия.

И все исправит.

Глава 7

Как и велел Габим, Изольда выбралась на улицу в стороне от пристани. Посильнее натянув на голову капюшон, она пробиралась мимо лошадей и телег, торговцев и слуг, а также нитей всех мыслимых оттенков. Наконец девушка увидела деревянную вывеску. «Боярышник».

Изольда узнала место – несколько месяцев назад Сафи участвовала здесь в карточной игре. Но, в отличие от последнего раза, она выиграла.

И тут ей в глаза бросилось белое пятно. Оно сильно выделялось в обычной пестроте улиц города Веньясы.

Это был тот самый кар-авенский монах. И от него не отходило ни одной нити.

У Изольды кровь застыла в жилах. Она замерла, наблюдая, как монах уходит прочь по улице. Он явно выслеживал добычу. Через каждые несколько шагов парень останавливался и откидывал капюшон, словно принюхивался к воздуху.

Именно отсутствие нитей заставило Изольду замереть на месте. Она думала, что вчера просто не заметила нити колдуна крови в суматохе схватки. Но, оказывается, у него вообще не было нитей.

Что было невозможно.

У всех есть нити. Должны быть, и всё тут.

– Нужен ковер? – спросил, задыхаясь от бега, торговец в грязном плаще. Он торопливо протискивался сквозь толпу к Изольде. – Этот прибыл прямиком из Азмира, но я отдам за хорошую цену.

Изольда отмахнулась от него.

– Отойди, или я отрежу тебе уши и скормлю их крысам.

Как правило, такая угроза срабатывала. Но обычно девушка не покидала пределы Северной пристани, где уже никто не замечал цвет ее кожи или разрез глаз, характерные для номатси. И обычно рядом находилась Сафи, которая умела достаточно выразительно скалиться.

Сегодня все было иначе. В отличие от Сафи, которая мгновенно бы среагировала и помчалась за монахом, не тратя время на размышления, Изольда притормозила для оценки местности.

И за эти несколько мгновений торговец коврами успел подойти к ней в упор и заглянуть под капюшон.

Его нити запылали страхом и черной ненавистью.

–Номатсийское дерьмо,– прошипел он и провел двумя пальцами по глазам в суеверном жесте. Торговец рывком стянул с Изольды капюшон и завопил: – Убирайся отсюда, грязная номатси!

Изольде не нужно было повторять. Она сделала то, с чего начала бы Сафи: побежала.

Точнее, попыталась: толпа вокруг нее остановилась и принялась глазеть, пространство превратилось в клубок нитей и звуков. Куда бы девушка ни повернулась, она натыкалась на взгляды, устремленные на ее волосы, кожу, глаза. Инстинктивно Изольда уворачивалась от серых нитей страха и стальной жестокости.

Суматоха привлекла внимание монаха. Он остановился, повернул голову в сторону нарастающих криков толпы…

И посмотрел прямо на Изольду.

Время остановилось. Толпа превратилась в сплетение нитей и звуков.

На долю мгновения, показавшуюся вечностью, Изольда увидела глаза молодого монаха. Красные точки на фоне самого бледного оттенка голубого, который она когда-либо видела. Как кровь, вмерзшая в лед. Как нить сердца, продетая сквозь голубые нити понимания. Изольда невольно задумалась, почему она не заметила этот безупречный голубой цвет во время схватки.

Мысли проносились в голове со скоростью тысячи лиг в секунду, и девушка даже успела поразмышлять, действительно ли этот монах такой страшный, как все считали…

И тут его губы шевельнулись. Парень обнажил зубы, и пауза оборвалась. Время помчалось вперед, вернулось к своей обычной скорости.

А Изольда наконец-то побежала, бросившись вслед за какой-то серой лошадью. Она ударила животное локтем в крестец, и лошадь заржала. Молодая женщина в седле закричала. Одновременно с громким воплем и внезапным яростным фырканьем животного улица погрузилась в хаос.

Оранжевые нити бешенства вспыхнули вокруг Изольды, но она едва успевала их замечать. Девушка уже проталкивалась сквозь затор и неслась к перекрестку в одном квартале отсюда. Там был мост через ближайший канал. Может быть, если удастся пересечь воду, колдун крови потеряет ее след.

Из-под ног летели брызги уличной грязи, девушка перепрыгивала через нищих, огибала телеги. На полпути к мосту Изольда оглянулась и пожалела, что не побежала раньше. Колдун крови определенно преследовал ее и делал это слишком быстро. Люди, которые так мешали Изольде, послушно расступались перед ним, освобождая путь.

– Шевелись! – крикнула Изольда пуристу с плакатом «Покайся!».

Он не сдвинулся с места, и она ударила его по плечу.

Парень только завертелся вокруг своей оси, как ветряная мельница, но это даже помогло Изольде. Она сбавила скорость, поднырнув под носилками с мусором, которые тащили четверо мужчин, и сделала вид, что поворачивает влево, на мост. В спину ей неслись крики пуриста, который объяснял кому-то, что она побежала на другую сторону канала.

Поэтому Изольда не повернула налево, как собиралась, а кинулась прямо сквозь поток телег направо, втайне надеясь, что монах послушает пуриста. Она молилась, отчаянно молилась, чтобы он не учуял ее запах под накидкой из кожи саламандры.

Изольда глубже надвинула капюшон и помчалась дальше. Впереди был еще один перекресток, плотный поток лошадей и телег тянулся с востока на запад ко второму мосту. Она должна была проскочить насквозь и продолжить движение прямо.

Или нет. Увернувшись от тележки дровосека и обогнув прилавок сыровара, девушка вдруг поняла, что проваливается в пустоту.

Широко раскинув руки, Изольда падала прямиком в узкий канал с зеленой мутной водой, где было такое же плотное движение, как и на улицах.

Внизу скользила плоскодонка. Девушка успела окинуть взглядом открывшуюся ей картину: палуба, затянутая сетями, и рыбак, глядящий на нее в упор.

Изольда перестала сопротивляться падению. Наоборот, она растворилась в нем.