Рифейские горы (СИ) - Турлякова Александра Николаевна

Кэйдар слушал его, не перебивая, от начала и до конца. Сидел, упираясь локтями в колени, сдавив ладонями виски. Лидас тоже стоял рядом, слышал всё до последнего слова.

- Я не доверял этому марагу с самого начала... Он обманывал нас... И сейчас об-манывает!- Кэйдар поднял глаза на Велианаса.- Как можно ему верить?

- Мне показалось, что на этот раз он был честен со мной,- возразил Велианас.

- Честность?!- Кэйдар глухо рассмеялся.- У нас же говорят: не верь бродячему фо-куснику, конокраду и рабу! Это всё мараги! Просто он выгораживает своих... Нам нужно вызвать их на столкновение, тогда и остальные будут посговорчивее.

- Наследник, что бы мы ни решили, нам надо поторапливаться,- заговорил Лидас, и они оба перевели на него глаза.- У нас слишком мало осталось сена, и вяленая рыба почти кончилась... Ещё несколько дней, и наши лошади останутся без корма.

- Да, Лидас, мы поторопимся,- Кэйдар поднялся, пошёл к воинам, отдавая на ходу приказы:- Все вещи свои ещё раз пересмотреть - не брать с собой ничего лишнего! Избавиться от самых слабых и порожних лошадей! Быстрее-быстрее! Мы отправля-емся прямо сейчас!

И они снова двинулись, но теперь уже в обратную сторону. Варвар вёл их, идя са-мым первым в окружении четырёх воинов, приставленных к нему Велианасом.

День, с утра солнечный, ясный, чистый, к обеду заметно испортился. Снова пошёл частый снег. Закрутил ветер, он бил мощными порывами прямо в лицо, будто столк-нуть пытался с узкой тропы, с широкого карниза прямо в пропасть. Именно тогда варвар попросил передать всем: надвигается метель, нужно покрепче связать всех лошадей между собой и самим обвязаться верёвками.

Но ветер к тому времени немного стих, поэтому и слова марага показались запо-здалыми, никто к ним серьёзно не отнёсся. Ни один из его конвоиров не отправился пешком в конец цепочки, передавая каждому совет варвара: было попросту лень терять и силы, и время, как-то реагировать на болтовню этого сопляка.

А погода испортилась ещё сильнее и так резко, что стало уже не до предупрежде-ний. Теперь они просто потеряли всякий смысл.

Снег валил огромными хлопьями, настолько частыми, что люди в метре друг друга не видели: натыкались, сталкивались; лошади сбивались с шага, наступали на ноги, ломали принятую дистанцию в пять локтей длины.

Ветер, поначалу притихший, задул с огромной силой, ударял, выл, свирепствовал. Это была метель, настоящая метель.

Под напором ветра, несущего с собой тяжёлый снег, ноги почти не держали, какое там идти вперёд? На это сил уже не оставалось никаких.

Что-то страшное творилось вокруг. Где земля, где небо, было не понять. Снег за-стилал собой всё, слепил глаза, падал на ресницы, на волосы, таял на одежде, на спинах лошадей. Они не шли - они барахтались на месте в глубоком снегу, цепля-лись друг за друга, сбиваясь в кучу.

Так прошла вторая половина дня, а к ночи все попадали там, где стояли, побросали и лошадей, и поклажу. Снег завалил всех с головами, даже лошади не двигались с места, а самые уставшие из них вслед за людьми ложились в снег.

С такой погодой невозможно бороться, её можно только переждать, если на то хватит сил и здоровья.

А на утро всё стихло, ветра не было совсем, и снег лишь изредка срывался отдель-ными снежинками. Одно только небо ещё хранило молочную густую белизну, а вершины гор спрятались за завесой низких снеговых туч.

Те, кто пережил ночь и непогодь, поднялись первыми, принялись откапывать и расталкивать остальных. По глубокому рыхлому снегу перебирались медленно, тратя остатки сил и время.

Все, кто выжил после этой страшной ночи, собрались на широкой каменной пло-щадке. Пересчитав выживших, Лидас за голову схватился, а Кэйдар, тот вообще взбесился. Тринадцать человек, тринадцать лучших воинов-аэлов!

Кто отстал и попросту сгинул в снегах, кто сорвался с тропы в пропасть, кто-то замёрз до смерти. И лошадей они лишились почти половины, а с ними и запасов еды. Это был провал, это была катастрофа. И это понимали все. Все понимали, единст-венное, что им остаётся в нынешнем состоянии, - это возвращаться назад, к кораб-лям. А значит, варвар был прав, прав во всём с самого начала: им нельзя было ехать именно сейчас, в это время года, и вообще весь поход выглядел неудачной глупой авантюрой, исход которой был предсказан марагом ещё во время её подготовки.

И этот факт особенно злил Кэйдара. Сама мысль о том, что мараг прав, и то, что, несмотря ни на что, он остался жив и возвращается назад со всеми.

Многие погибли, глупо, бесславно, не в бою от меча, а в снегу во время метели; многие из лучших, а этот варвар жив до сих пор. Держится себе молодцом и даже лошадку свою сберёг, не бросил по дороге, не сгубил.

- Заберите у него лошадь!- распорядился, когда сборы в дорогу уже подходили к концу.- Пусть на своих двоих пройдётся... У нас есть такие, кому лошадь будет нужнее, чем этому...

Да, он только так мог наказать марага, не ясно, за какую точно провинность, но на душе спокойней как-то стало сразу, когда видел с высоты своего Сервуса, как тащит-ся пешком мараг, проваливаясь в снег выше колен.

Все измотались вконец: и люди, и лошади. Эта метель и глубокий снег лишили по-следних сил. От отчаяния и возмущённого ропота спасало одно: мысль о том, что этот путь - путь домой. Они возвращались обратно по известной тропе, и поэтому путь, тяжёлый, трудный путь пугал не так сильно.

Приказ на ночёвку все восприняли с радостью. Из последних сухих дров разожгли костры, готовили ужин из запасов ржаной муки, поделили остатки рыбы и копчёной баранины. Те, кому не хватило, напивались до сытости горячим чаем.

Спать улеглись рано, Велианас только дозорных выставил и определил сменных.

Айвар на ужин не получил ничего, ни крошки. Но устал он сильнее, чем проголо-дался, поэтому, не требуя ничего, улёгся спать, завернувшись с головой в плащ. Рядом звенели удилами голодные лошади, добирали выданное им сено. Буквально в двух шагах перетаптывался воин-аэл, Скеспий, из тех, кто постоянно сопровождал Айвара по приказу Велианаса.

Уснул быстро, не просто уснул - провалился, как будто в обморок. И спал без сно-видений, скорчившись, подтянув колени, прижав к груди связанные в запястьях руки. Проспал, как самому показалось, совсем немного, но, когда открыл глаза, свет ударил в зрачки - утро! Уже рассвело. Скоро солнце взойдёт. Ещё один день. Ещё один день...

Поднялся осторожно на колени, сталкивая руками капюшон с головы. Огляделся. Перетаптывались лошади, до боли в зубах громко хрустели снегом. А Скеспий - или его сменщик? - не выдержал всё-таки, уснул, привалившись к камню, сидел, низко-низко опустив голову на грудь.

Все спят ещё, и соглядатай твой, он тоже спит. Это же шанс! Настоящий шанс, по-дарок Матери-Благодетельницы.

Айвар принялся раздёргивать узел зубами, торопился, как мог, исподлобья бросая настороженный взгляд в сторону спящего аэла. Нет, тот не двигался, не просыпался. Да он и не дышал!

Распутав верёвку, освободив закоченевшие непослушные руки, Айвар осторожно приблизился к аэлу, уже понимая, что тот мёртв, а удостовериться, выяснить, что к чему, всё равно хотелось.

- Эй...- позвал шёпотом, встряхивая за плечо. Через одежду пальцы холодом ожг-ло, холодом закоченевшего трупа.

Голова с низко опущенным на лицо капюшоном завалилась назад, и Айвар оша-рашенно отшатнулся. "Ему перерезали горло! Просто перерезали горло!.. Тихо, без единого звука... И никто ничего не слышал... Даже ты! А ведь ты спал в двух шагах от него... Почему же тебя никто не тронул?! Они не могли не заметить!.. О, Мать-Создательница!- Айвар головой закрутил, заозирался, будто те, кого он боялся уви-деть, могли быть рядом.- Где они? Где эти люди?"

Тяжёлое тело, потеряв равновесие, стало валиться на него, и Айвар отступил, под-ставляя руки, но не рассчитал собственные силы, сам упал в снег, больно ударив-шись коленом о выступ камня, на который чужие руки заботливо усадили убитого человека.