Дар Древнего короля - Аск Рона

После пятого удара я потеряла себя. Забыла о существовании мира, который шумел, звал меня голосом Змея и что-то говорил. А где-то после десятого я уже потеряла счет. Больше не стонала, издавая лишь хриплые булькающие звуки. Полностью обмякла, повиснув на связанных руках, и потонула в оглушающем звоне, что поселился в голове.

Совсем скоро я перестала ощущать тепло крови, стекающей по спине. Всепоглощающий огонь, откусывающий от плоти по кусочку. И провалилась во тьму спасительного беспамятства.

Но даже там меня преследовал пронзительный свист, звук кнута и треск лопающейся кожи.

Глава 26

«Она моя… Слышишь! Моя!»

«Рей моя!»

«Моя…»

Тьма.

Я все еще была во тьме… Или мне так казалось?

Перед глазами промелькнула картинка, как Талина держит Змея, а он рвется из ее сильных рук. Злой. Отчаянный…

Тьма.

Свист. Этот треклятый свист теперь будет преследовать меня до скончания дней.

Удар. Хлесткий, с отвратительным щелчком и ужасной болью. А потом кровь.

Много крови. Она капала с лохмотьев, в которые превратилась моя одежда. Я помнила звук, как кровь падала на пол… Пол? Впрочем, неважно. Помнила эти тихие постукивания по камню. Размеренные, успокаивающие и коварные. Потому что они походили на шаги самой жизни, которая убегала, шепча, что теперь все будет хорошо.

Разве это не коварство?

Бах!

Что-то упало. Я испугалась, но пошевелиться не смогла. Все тело онемело – потеряло чувствительность, и его будто вовсе не существовало. Мысли путались. Исчезали, умолкали вместе со звуками, а грохот падения отдавался эхом в пустых коридорах сознания. Или просто упала не одна вещь?

Битое стекло. Оно хрустело где-то сбоку, но по ощущениям, будто на моих зубах. Я хотела поморщиться, но не смогла. Только прерывисто выдохнула, надеясь, что все поймут – мне неприятен этот звук. Пусть он замолкнет.

«Она моя!»

Я вновь и вновь слышала голос Змея. Он возникал с каждой слабой вспышкой сознания, а следом появлялся и сам он. Злой… Отчаянный…

«Ты моя».

Тепло. Я ощутила тепло, но не поняла, где меня коснулись. И коснулись ли? Все слишком размыто и неясно. Все…

– Дождись меня.

Я резко проснулась. В голове еще звучали последние слова. Только оставался вопрос – реальными они были или плодом моего воображения?

В глазах застыла пелена мути. Она светилась белым, отчего мне подумалось, что сейчас день. Я снова прикрыла веки и глубоко вздохнула. Тело до сих пор казалось онемевшим и чужим. Попытки пошевелиться превращались в вялое подергивание да тихий шелест постели. Может, оно и к лучшему? Ведь даже лишившись чувств, я все равно ощущала в спине неприятное покалывание.

Я снова глубоко вздохнула. И тяжело, потому что лежала на животе. Где-то рядом послышалось шуршание, а потом торопливый топот. Казалось, будто прошло не больше трех ударов сердца, когда ко мне вернулись. Осторожно приподняли и поднесли к губам чашу. Я принялась жадно пить, сама не осознавая, насколько сильную испытывала жажду. Но когда по горлу потекла отвратительная горечь, чуть не выплюнула ее обратно. Мои губы зажали ладонью, вынуждая проглотить то, что осталось во рту. А потом я снова провалилась в небытие.

Так повторялось несколько раз, пока мне не позволили очнуться. Я вновь открыла глаза, ожидая привычный белый туман, но увидела комнату. Все еще не ясную и покачивающуюся, будто лист на воде, однако… Я видела, и это главное.

В теле еще оставалось онемение, но я могла чувствовать гладкость простыней, мягкость подушки и тяжесть тела.

Вдох.

Я уперлась локтями в постель и попыталась приподняться, но тут же рухнула, когда по спине расползлось пламя. Постаралась успокоиться, и когда боль стихла – осторожно огляделась.

Я находилась в комнате, но не своей. Эта была просторная, светлая с большими окнами, занавешенными белыми воздушными шторами. Напротив кровати – двустворчатая деревянная дверь, у изголовья – тумба, сверху которой стояло множество чашек, кувшинов, сосудов. А за тумбой… Торчали чьи-то ноги.

Поддавшись любопытству, я вновь приподнялась. На этот раз не так резко. Медленно. Сильнее вытягивая шею. И увидела девушку в кресле, лицо которой было отвернуто. Ее пшеничного цвета волосы выбились из взлохмаченного хвоста и рассыпались по плечам, серое платье помялось, а юбка вовсе задралась до колен, открывая стройные ноги.

Мои руки затряслись от бессилия и внезапно расслабились, опрокидывая тело обратно на кровать. Я застонала от резкой боли и впилась пальцами в простыню.

– Рей! – услышала я знакомый девичий голос и осторожно повернула голову.

– Данис?..

Да. Это была она. Похудевшая, уставшая, повзрослевшая за те полгода, пока мы не виделись. Взгляд ее голубых глаз лучился заботой, счастьем, что я наконец пришла в себя, и беспокойством. А мне захотелось разрыдаться оттого, что я видела родное лицо давней подруги.

– Данис… – потянулась я к ней, но девушка сама взяла меня за руку.

– Боги! Рей! – почти прохныкала она. – Ты очнулась!

Испытывая ни с чем не сравнимое облегчение, я уткнулась лицом в подушку и, отчаянно сжимая ладонь Данис, пыталась побороть жжение в глазах.

– Я так боялась… – продолжала лопотать она. – Когда тебя к нам принесли, ты была без сознания, вся в крови!

– Кто… Где?..

– Ты в Алхарме у дворцовых алхимедиков.

Получалось, я была даже не в Обители. Алхарм…

– Кто?

– Тот самый асигнатор, который был в Черном Камне. Он тебя принес, – пояснила Данис, а потом чуть слышно добавила: – Жуткий тип… Когда ему сказали, что ты не очнешься до его отъезда, разнес половину твоей комнаты.

Я горестно усмехнулась, но потом спохватилась:

– Сколько я здесь? – и взволнованно взглянула на Данис.

– Немногим больше недели, – повела она плечами. – Твой наставник сказал, чтобы мы продержали тебя без сознания как можно дольше. Раны оказались серьезные.

Я снова опустилась лбом на подушку. Змей продолжал обо мне заботиться, даже перестав быть моим наставником. По-видимому, я промямлила об этом вслух, потому что Данис, немного помолчав, произнесла:

– Твой наставник Рей. А не тот светловолосый мужчина.

Я застыла. Точно… Мой наставник сейчас Клаврис.

– Он потребовал дать тебе самое лучшее лекарство от боли и ран. Главный алхимистр лично занялся изготовлением рецептур.

– Передай ему, что я очень признательна за заботу, – криво улыбнулась я и сильнее стиснула пальцами простыню.

Данис удивленно окинула меня взглядом, не понимая, с чего я так напряглась:

– Алхимистру или твоему наставнику?

– Обоим.

– Хорошо, – кивнула она. – Передам.

Больше она этой темы не касалась, а старалась говорить о чем-нибудь другом и за все время лечения почти меня не покидала. Кормила, одевала, меняла постель, помогала помыться. Мне было стыдно за свою беспомощность. Но Данис утешила, что я не первая и не последняя, кто требовал ухода. Она продолжала поить меня отварами, но не теми отвратительными, которые давали на протяжении первой недели. Они горчили, кислили, даже сладкими были, но не отвратительными.

Выздоравливала я на удивление быстро. То ли лекарства хорошо действовали, то ли мое желание скорее покинуть Алхарм, потому что… Клаврис. Он приходил каждый день проведать, как мои дела. В основном беседовал с Данис, а когда мы оставались одни, молча сидел в ее кресле. Я тоже не горела желанием заводить с ним беседы и мысленно умоляла Древнего короля избавить меня от его присутствия. Обычно действовало. А потом Клаврис неожиданно предупредил, что уходит на задание, и вовсе пропал. Я смогла вздохнуть с облегчением.

Талина и Ривар тоже ко мне приходили. Правда, их не всегда пускали, но Данис старалась провести моих друзей даже вопреки приказам алхимистра – грозного мужчины с черными короткими волосами, осунувшимся бледным лицом, хмурыми темными глазами, носом-клювом и квадратным подбородком. Выглядел он до ужаса щуплым, а в черных длинных одеяниях, вовсе походил на тонкую жердь. Его пальцы напоминали ветви зимнего дерева – были костлявыми, длинными и всегда казались холодными. Каждый раз, когда алхимистр касался ран, я даже испытывала некоторое подобие удовольствия. До тех пор, пока не становилось больно.