Да, таким ударом можно и головы лишить… И так бы и случилось, будь у владыки доспехи похуже. Но королевские доспехи ковали лучшие из лучших, и кольчужный воротник, закрывающий шею, имел несколько тщательно переплетённых слоёв…
Разрубленные кольца кольчуги взметнулись в воздух, заставляя толпу ахнуть, а сам король, улучив момент, ударил противника ногой и мечом одновременно, заставляя того отпрянуть.
Граф Роланд смерил противника холодным, оценивающим взглядом, задумчиво осмотрел свой меч, сравнивая снаряжение: на том была пара маленьких, почти незаметных зазубрин.
— Ты всё еще можешь сдаться. — великодушно предложил король.
Роланд молча пошёл в атаку. Боец с мечом в лёгких чешуйчатых доспехах, разумеется, не чета латнику… Но вот вскоре всем зрителям стало очевидно: несмотря на разрыв в снаряжении, король уступает своему противнику в мастерстве.
Разумеется, владыку Ренегона учили лучшие из лучших. Несомненно, тот имел лучших мастеров жизни при себе. Но обязанности короля это не одни лишь схватки с опасными тварями и охоты: скорее наоборот. И чем больше твоё королевство, чем больше людей там живёт, тем больше времени монарху приходится проводить в своём кабинете…
Граф Роланд был потомственным аристократом, выросшим в небольшом графстве на севере Ганатры. Он не всегда был графом и даже не всегда был наследником своего графства: всего лишь третий сын…
Но он с детства учился сражаться и только сражаться. Прошёл через десятки дуэлей, выбивая себе место при королевском дворе, тысячи раз ездил по самым глухим местам, участвовал в каждой охоте… Так ли удивительно, что он сумел превзойти своего противника в мастерстве?
Оба противника были мастерами жизни, знали, с какой стороны браться за меч, знали, как усилить себя, сделав быстрее и сильнее в нужный момент. Король пятился и отступал, осыпаемый градом ударов, едва успевая отводить те от уязвимых сочленений доспехов. Граф неумолимо наступал, раз за разом атакуя уязвимые точки со всех направлений, заставляя свой полуторный клинок порхать как бабочка, атакуя со всех восьми сторон света.
На несколько долгих, тягучих минут этого боя воцарилось шаткое равновесие: иногда казалось, что вот-вот граф достанет своего противника, а иногда — что контратака короля заденет лёгкого и быстрого бойца…
Мастерство столкнулось с доспехами, и противники, кажется, оказались равны: бой мог продолжаться до тех пор, пока один из них не совершит ошибку. Кормир приободрился, понимая, что если и уступает в мастерстве, то ненамного: всего одна ошибка, и его меч разрубит лёгкие доспехи…
Вот только король не учёл другой вещи: темп заданного боя был крайне высок. Роланд бил со всей своей силой и скоростью, не давая ему передышки ни на секунду, и поддерживать этот темп в тяжёлых латах было куда сложнее, чем в лёгкой чешуе…
Владыка Ренегона начал уставать первым. И первым допустил ошибку: очередная атака графа Роланда достала своего врага, ударив в уже повреждённый воротник, и, пускай это был лишь порез… На площадь упала кровь величайшего из королей.
Граф отпрянул всего на пару мгновений, оценивающе окинув взглядом рану. А затем вновь пошёл в атаку, не давай своему противнику времени на отдых.
Кровь быстро свернулась, закрывая рану: залечивать свои раны король умел. Однако, если до этого момента Кормир позволял себе контратаки, теперь ему пришлось уйти в глухую оборону, особенно стараясь прикрывать шею, да и усталость вновь дала о себе знать…
Роланд всё атаковал и атаковал, и вскоре один из удачных ударов достал короля в сочленение доспехов между бедром и торсом, а спустя всего пару атак кровью окрасилась и ключица…
Это были лёгкие раны. Но то, что один из противников сражается, не зная усталости, а второй уже был ранен трижды и явно устаёт, давало каждому понять, как суждено закончиться этому бою. Понял это и сам король.
Владыка Ренегона посмотрел в глаза своему противнику, в очередной раз скрестив клинки и отбросив атаку врага, и не увидел там ничего, кроме холодной, безжалостной смерти, которую он не мог себе позволить. А затем, сосредоточившись, потянул на себя жизнь вассалов…
На площади не было тысяч гвардейцев, но тех, что были, было достаточно, чтобы картина бой изменилась. Раны короля затянулись, а слегка усталые движения словно обрели новую силу и скорость.
Новые атаки Роланда встретили жёсткие встречные блоки, а сам граф с огромным трудом ушёл от очередной контратаки. А король шагнул вперёд, наступая, и принялся гонять противника по всему кругу, и теперь уже сам гвардеец Ганатры едва успевал уклоняться от чудовищно быстрых атак своего врага: если бы не латы, здесь бы ему и лежать разрубленным на части.
Это не могло продолжаться долго. Силы графа были не беспредельны, а король мог часами тянуть жизнь из вассалов, и рано или поздно просто взял бы своего врага измором.
Что может простой воин, пусть и более опытный, против короля в лучших доспехах, наполненного силой жизни? Многие бы пали здесь, не нанеся владыки Ренегона больше ни единой царапины, но граф Роланд нашёл выход.
Уклоняясь от очередной атаки, гвардеец Ганатры с невероятной скоростью бросился вперёд, буквально насаживаясь на клинок противника. Безумное, нерациональное движение, грубейшая ошибка, которую никто не будет ожидать от мастера меча… И потому изумлённый король Ренегона не успел среагировать на этот бросок, в который его противник вложил все свои силы.
Длинный меч Кормира пронзил грудь своего врага, но в следующее мгновение полуторный меч Роланда вонзился в забрало короля, ударив прямо в глаз.
На миг противники замерли: на бледных губах графа появилась кровь, а владыка Ренегона яростно смотрел на своего противника оставшимся глазом, не спеша умирать.
Король попытался вынуть меч, но граф резко дёрнулся, не давая это сделать и с силой вдавил свой меч глубже в череп противника, заставляя заскрежетать сталь шлема… Но увы, к его сожалению, тот продвинулся лишь на несколько сантиметров.
Кормир ударил противника ногой в грудь, отбрасывая его на землю и освобождая свой меч. Затем, стиснув зубы, с чавкающим звуком вынул из своей головы меч противника, отбросив его в стороны,и тяжело сбросил с головы разрубленный шлем. Граф уже не поднялся.
— Ты проиграл, граф Роланд. — хмуро посмотрел на противника уцелевшим глазом король. — Правда на моей стороне.
