Двойник Короля 7 (СИ) - Скабер Артемий

Барона подняли, руку продолжали держать за спиной так, что он согнулся пополам. Прапорщик повернулся ко мне, его оценивающий взгляд скользнул по моему лицу. Я лишь пожал плечами.

— Хоть у тебя, Магинский, есть кусочек мозга, — хмыкнул он. — Не обоссался, как эти, не потащил с собой сильного слугу, а бабу взял. Что, думаешь, я не раскумекал, какой ты хитрый?

— Не понимаю, о чём вы говорите, — ответил ровным тоном.

— Небось целка твоя служанка? — Грынко скривил губы в усмешке. — Хочешь подложить под начальство девку и выбить себе местечко поспокойнее да послаще?

Первым порывом было возразить. Лахтина — не просто девушка, а смертоносное оружие, которое я планирую использовать совсем в других целях. Но я вовремя остановился. Зачем разубеждать прапорщика? Ведь его странное предположение… Это отличное прикрытие, куда более правдоподобное, чем то, что было у меня. Одно дело хитрый аристократ, который думает о будущем и пытается устроиться в мире. И совсем другое — молодой парень с беспокойством в штанах.

— Что стоишь? — Грынко кивнул на бессознательного Рязанова. — Хватай этого болезненного, и пойдём.

Я наклонился и поднял графа, перехватив его за запястье. Тело Рязанова оказалось неожиданно лёгким, почти истощённым. Под дорогой тканью одежды прощупывались выпирающие рёбра. Кости, кожа и жилы — вот и всё, из чего состоял этот аристократ.

Последовал за Грынко, который тащил упирающегося Воронова. В этой скуке дорожного заточения хоть какое-то развлечение не помешает. Повернулся и посмотрел на Рязанова. Что ж его так задело в словах про измену? Холодный, вроде бы расчётливый паренёк вдруг вспылил…

— Хороший удар, — произнёс я вслух, поскольку граф до сих пор не пришёл в себя.

— Правильно думаешь, Магинский, — фыркнул прапорщик. — Порой сила может спасти на поле боя. И мой тебе совет: не ссы, иди в самое пекло и умри, как мужик. Вы по-любому не жильцы. Война эта на истощение. Цели победить в ней не стоит, а то бы давно сюда прибыла основная армия. Так изводят крымских татар да турок, чтобы потом одним разом их и положить. А вы — мясо. Поэтому просто отдай жизнь за страну и…

Грынко оборвал фразу, остановившись перед маленьким купе. Он рывком открыл дверь. Внутри оказалось что-то типа небольших камер, похоже на карцер. Умудрились же тут целых шесть штук разместить.

Ключом прапорщик открыл дверь и закинул туда Воронова. Тут же послышались стоны и причитания барона:

— Здесь воняет! Сыро! Мало места! Я барон, а не собака! Я требую…

Прапорщик захлопнул дверь, обрывая жалобы, затем перехватил у меня Рязанова. Открыл ещё одну нишу и одним движением воткнул того в стену. Тело графа безвольно сползло вниз. На стене остался влажный след крови из разбитого носа.

— Выбирай себе друзей по уму, как и союзников, — Грынко посмотрел на меня с неожиданной серьёзностью. — На войне истинная человеческая природа быстро раскрывается. Поймёшь, кто есть кто.

Такой совет я не ожидал услышать от грубого прапорщика. В его глазах на мгновение мелькнуло что-то… человеческое? Сочувствие? Понимание? Но тут же исчезло, сменившись привычной холодностью.

— А теперь свали! — бросил он, разворачиваясь.

Я кивнул и направился к своему купе. Размышлял по дороге о том, что этот Тимофей Игнатьевич — гораздо более интересная личность, чем могло показаться на первый взгляд.

Открыв дверь, столкнулся с настоящей бурей эмоций. Лахтина металась по тесному пространству, как раненое животное. Её глаза сверкали яростью, а руки были сжаты в кулаки.

«Подстилка⁈ — мысленный крик ударил по моим нервам. — Ты собираешься использовать меня как дешёвую подстилку для своих мерзких амбиций⁈»

Значит, подслушивала. И, очевидно, неправильно поняла ситуацию.

«Успокойся, — ответил я, закрывая дверь. — Это прикрытие, идиотка! Лучше пусть думают, что ты наложница, чем узнают правду».

«Правду⁈ — Лахтина чуть не задохнулась от возмущения. — Я Щанамах-Морха Лахтина Архичэшлюа, Первая из Жалящих, Величайшая Скорбь Глупцов, Хвост Заката, Несущая Тысячу Ужасов! Я королева, а не какая-то… какая-то…»

— Успокойся! Не издавай лишних звуков — прошипел я вслух. — Хочешь, чтобы весь вагон услышал, что мы тут с тобой кувыркаемся?

Её гнев не угасал. Напротив, с каждым мгновением Лахтина словно распалялась всё сильнее. Глаза бывшей королевы скорпикозов приобрели странный блеск, будто в её человеческой форме на мгновение проступила истинная сущность.

«Ты не посмеешь! — зазвенел голос в моей голове. — Я никогда…»

Я не успел отреагировать. Лахтина резко подалась вперёд и с размаху ударила меня по лицу. Пощёчина вышла неожиданно сильной. Моя голова дёрнулась, а на щеке вспыхнул огонь.

Время будто замерло. Я медленно повернулся к ней, ощущая, как внутри поднимается холодная ярость. В другой ситуации бы, возможно, сдержался. Но не сейчас.

«Ты забываешься», — мой мысленный голос прозвучал ледяным спокойствием.

Секундная пауза. Лахтина исчезла, мгновенно переместившись в пространственное кольцо. Я создал для неё отдельное «измерение» — нечто вроде каменной клетки без окон и дверей. Полная темнота, полная изоляция.

«Ты будешь сидеть там, пока не поймёшь свою роль, — продолжил, зная, что она меня слышит. — Ты больше не королева. Ты — рабыня, орудие, инструмент. И если ещё раз посмеешь поднять на меня руку, я выброшу тебя из поезда на полном ходу. Посмотрим, как выживет это хрупкое человеческое тело после такого падения».

Из кольца донеслись приглушённые рыдания, но я заблокировал этот канал. Пусть поплачет, пусть осознает. Когда-нибудь она поймёт мою доброту, а пока… Пусть сидит в темноте и размышляет о своём поведении.

Я опустился на полку, растирая горящую щёку. Рука наткнулась на влагу: из рассечённой губы текла тонкая струйка крови. Сильно ударила, чёртова монстриха. Проверил, не видел ли кто эту сцену. Вроде обошлось.

Наступал вечер. За окном уже сгущались сумерки, превращая пейзаж в размытое серое полотно. Вспомнил о записке: «Сегодня ночью не спи». Не только из-за этого предупреждения, но и из чистого любопытства решил последовать совету. Однако сначала требовалась подготовка.

Поднявшись, я вышел в коридор. Пусто. Большинство пассажиров уже разошлись по своим купе. Идеальное время для размещения моих маленьких шпионов. Осторожно достал из пространственного кольца первого паучка. Многоглазый монстр устремился на потолок и…

Стоило мне коснуться стены, как его тело задрожало, а кристаллы на спине помутнели. Невидимость — главное преимущество — начала исчезать.

«Долбаные стены с магическими рунами», — выругался я про себя.

Защитные заклинания, которыми был напичкан поезд, воздействовали на магию моих монстров. Через мгновение паучок стал полностью видимым. Существо отчётливо выделялось на фоне тёмной стены.

Я едва успел спрятать его в пространственное кольцо, когда из соседнего купе вышел какой-то мужчина — высокий аристократ в дорогом костюме. Он бросил на меня беглый взгляд и прошествовал мимо.

Проклятье! Так дело не пойдёт. Нужно что-то придумать.

Вернувшись в купе, я начал экспериментировать. Попробовал обернуть лапы паука тканью — эффект минимальный. Затем наносил на его спину тонкий слой своего яда, пытаясь защитить кристаллы от внешнего воздействия. Лучше, но всё ещё недостаточно.

Наконец, решение пришло после часа проб и ошибок. Я создал для каждого паучка тонкий слой льда. Почти прозрачный панцирь, который отделял их от окружающего пространства, но при этом позволял ползать по стенам и потолку. Кристаллы больше не реагировали на руны, а сами паучки превращались в почти невидимые пятнышки.

За время этих экспериментов я успел обойти вагон и оценить состав пассажиров. Земельных аристократов оказалось около пятидесяти человек — не так уж много. Помимо них, ещё примерно полтысячи имперских солдат и гражданских, занимавших другие вагоны. Мы же не просто так стояли у окон. Считали, прикидывали на каждой нашей остановке.