Стальной наследник. Том 2 (СИ) - "Amazerak"

В моих руках вырос толстый стальной прут. Подскочив к Вяземскому, я стал лупить его. Парень закрывался ледяным щитом, но тот быстро трескался и рассыпался. Попытки укрепить его ничего не давали. Лёд нарастал снова, но после следующего удара всё равно ломался.

Вяземский обрушил на меня ледяные шипы и снова попытался заморозить, но всё было тщетно. Мой прут несколько раз опустился парню на голову, и тот повалился на землю. Камни, сковывающие его ноги, треснули и, поскольку я на них уже не концентрировал внимание, развалились, выпустив жертву. Вяземский высвободился, но это его уже не спасло. Я обхаживал его прутом по голове и спине, и всё, что мой соперник мог сделать — пытаться заморозить меня.

А потом и это перестал сделать и стал вопить как резаный. Я решил, что с него достаточно. Перевернул ногой Вяземского на спину, перехватил прут, направив остриё в лицо моего недруга, размахнулся. Парень машинально закрылся руками, в его глазах мелькнул ужас. Я с силой опустил прут… воткнув в землю рядом с головой соперника. Воля к сопротивлению была сломлена, победа осталась за мной.

Присев на корточки рядом с напуганным княжичем, я спросил:

— Признаёте поражение, Вяземский? Я могу закончить на этом, а могу продолжить.

— Признаю, — выдавил сквозь сжатые зубы мой соперник с лицом, искажённым гримасой боли.

Я поднялся и громко сказал:

— Поединок окончен. Я желаю пощадить соперника.

К нам подошли секунданты и лекари, чтобы засвидетельствовать исход дуэли. Вяземский беспомощно валялся на плацу и ныл, что ему больно и что у него сломана спина. Последнее он преувеличил, поскольку руками и ногами парень до сих пор шевелил. Как бы то ни было, сомнений в моей победе не возникло ни у кого.

Усатый лекарь открыл саквояж и стал извлекать какие-то целебные артефакты, уверяя Вяземского, что сейчас боль утихнет. Меня же дальнейшая судьба княжича не интересовала. Жив — и хорошо. На остальное плевать. Не надо было на мою землю вторгаться и качать права. Поэтому мы с Маховым и Лидой попрощались с Щепиным и отправились к машине.

— Ловко вы его отделали, — восхитился Махов. — Вяземский нацепил на себя аж три защитных медальона, но даже они ему не помогли. Всё-таки железо — это очень сильная магия. Против неё льду не выстоять.

— Лёд тоже может быть крепок, но не у такого слабого заклинателя, — заметил я.

— Я удивлён, как он жив остался. Когда вы взмахнули копьём, думал — прибьёте.

— Нет, у меня таких намерений не было. Я же говорил: мне не нужна лишняя кровь на руках и месть очередного дворянского рода. Я всего лишь проучил выскочку, проигнорировавшего законы и правила приличия.

— Вот тут я полностью с вами согласен. Мудрое решение, особенно если учитывать, кто его папаша. Вряд ли старшему Вяземскому понравится, как вы поколотили его сына. Но он — дворянин и должен понимать, что такое дуэль.

— Должен. Но понимает ли? Скоро выясним.

— В любом случае, если вам опять захочется с кем-то подраться, я к вашим услугам.

Похоже, Махов считал, что у меня и со старшим Вяземским может случиться ссора. Исключать подобное было нельзя, ведь отцовские чувства могут легко оскорбиться, когда князь увидит своего сына на больничной койке.

— Буду иметь в виду. Спасибо вам большое за помощь, — поблагодарил я Махова. — Не хотите заглянуть к нам на завтрак?

— О, я с большим удовольствием! — расплылся в улыбке Махов.

Сегодня стол в гостиной был накрыт на три персоны. Я представил Махова сестре, и мы вместе сели ужинать. Услышав, что дуэль состоялась буквально полчаса назад, Настя сделала круглые глаза. Она спала и не знала о нашей утренней поездке. Махов рассказал, как прошёл поединок, а потом они с Настей стали общаться про учёбу и про то, кто чем занимается в жизни.

Как оказалось, Махов после дворянской академии устроился на службу в губернскую управу, стал начальником какого-то мелкого отдела. Пошёл, что называется, по стопам отца, который тоже работал чиновником. А ведь глядя на этого легкомысленного паренька, и не подумаешь, что он — важный государственный служащий.

Спустя час, Махов, сославшись на необходимость ехать на работу, и ушёл. Мы с Настей проводили его до крыльца.

— Тоже как-нибудь заходите в гости, — предложил Махов. — Можете вдвоём, — он многозначительно посмотрел на Настю.

— Приглашайте. Зайдём, — ответил я. — Надеюсь, работы будет на так много, как на прошлой неделе, и у меня выдастся достаточно свободного времени.

— Да-да, знаю. У вас здесь демоны лезут толпами, а вы храбро стоите на защите нашего спокойствия, — улыбнулся Махов. — Правильно! Граница должна быть запечатана. Такие, как вы, Святослав Павлович, делают очень важную работу.

Попрощавшись, парень сел в машину и уехал.

— Почему ты не сказал, что у тебя сегодня была дуэль? — наконец, упрекнула меня Настя.

— Не хотел тревожить. Ты спала. Не стал будить.

— Ну ничего себе! Ты чуть не погиб там, а меня решил не будить.

— Уверен, ты мне сильно помогла бы, — с иронией сказал я.

— Нет, конечно, но я должна была знать.

— Хорошо, в следующий раз обязательно тебе скажу, когда поеду кого-нибудь бить.

— Вяземский хоть жив остался?

— Вполне.

— Теперь нас и они будут донимать.

— Посмотрим. Не будем загадывать заранее.

На крыльцо вышел Ерофей.

— Ваша светлость, доброе утро! Не хотите послушать, что пленник рассказал?

— Раскололся?

— Ещё как! Ночь просидел в холодной комнате, утром стал болтать, как базарная баба. Сразу забыл слово «не знаю».

Мы спустились в подвал. В относительно тёплом помещении сидел продрогший до костей наёмник с посиневшими от холода губами и тёмной от кровоподтёков физиономией. Похоже, с ним хорошо поработали за последние три дня.

— Давай, говори! — приказал пленнику Ерофей. — Рассказывай его светлости всё, что сказал мне.

— Ваша светлость, — пробормотал тихо наёмник, потупив взгляд, — я знаю, кто вас хочет убить. Напрямую мы с нанимателем не общались, но Конюхов упоминал фамилию Сумароковы. Мы постоянно с их дружиной сотрудничаем. Конюхов ещё твердил, что великий род нам не простит ошибки. Поэтому мы очень тщательно готовились. Узнали, по каким дорогам вы едете, наблюдали за вашей машиной, заложили на обочине антимагический фугас. У него радиус больше, чем у обычной гранаты, а мощь такая, что и пятиранговому заклинателю источник обнулит.

— Много вам обещали заплатить? — спросил я.

— Каждому по двадцать тысяч обещали. А Конюхов себе больше взял, но он не говорил сколько.

— Не так уж и дорого стоит жизнь светлейшего князя, оказывается. Давно работаете на Сумароковых?

— Не работаем мы на них… Точнее, работаем, но не постоянно. Мы поденщики. Нас и Сумароковы нанимают иногда, и Воротынские нанимают, и кто-то из обычных помещиков, если нужда есть.

— А сами откуда?

— Из Москвы мы, ваша светлость.

— Воротынские с какими целями вас нанимали?

— В аномалию отправляли, ваша светлость. Когда случаются выбросы или ещё какие проблемы, дружина не справляется, тогда великие князья нанимают сторонних охотников на неделю или на месяц.

— Убийствами, значит, тоже не гнушаетесь? И как часто берёте заказы на людей?

— Мне пока не приходилось, ваша светлость, я недавно с ними. А чем Конюхов занимался, того он мне не говорил. Но слышал я, что это не первый раз. Рассказывали, будто он не впервые людей убирал. Он хорошо знал, что и как надо делать.

— Вы сами по себе? Или ещё на какую-то группировку работаете?

— Группировка у нас, ваша светлость. Кличут «Москворецкими». Но я недавно вступил, меня не посвящали во многие вещи. У нас только Конюхов и Ступор были опытными. Ступор убежал, бросил нас. А Конюхов, кажись, помер.

Оказывается, в Москве существовала целая группировка наёмников, которые промышляли всем что под руку подвернётся. Не гнушались они и убийствами и, вероятно, прочим разбоем. И, что-то мне подсказывало, покровительствовали шайке великие рода, а заодно использовали в своих тёмных делишках.